* * *
«Ищите в местах, которые покажутся вам страннее странного», – посоветовал им Элисид на прощание, и это была не лучшая подсказка, которую Феос получала от мудреца за свою жизнь. Могла ли считаться «страннее странного» лавка краснодеревщика, в которой стулья пугливо забились в угол, словно тонконогие ягнята, а огромная кровать под балдахином яростно атаковала чужаков, так что Валену пришлось разнести ее в щепы? А фонтан, засосавший в себя камни и землю так, что оказался в эпицентре воронки, на дне которой обнаружились два мертвых дроу, три живых драука и чей-то исполинский скелет? У полуживого от страха краснодеревщика, проглоченного собственным шкафом, осколок нашелся, у скелета – нет. – Наверное, это потому, что страховидло померло очень давно, – заявил Дикин и взял на память зеленоватый позвонок размером с пивную кружку. Разумеется, кобольд пребывал в восторге от поисков. Он даже ухитрился подманить к себе скамеечку для ног и тащил ее на руках какое-то время. – Босс, а получится снять проклятие так, чтобы авариэли вернулись в горы, а все остальное осталось? Дикин всегда знал, что в Подземье прикольно, но с Халастером оно стало еще такое милое! – Скажи это авариэлям, – буркнул Вален, выкусывая из пальца длинную занозу, оставленную бодливой кроватью, – которых ты еще и хочешь вернуть на голые камни. – Им всем плохо, Дикин, – как можно мягче попыталась объяснить Феос, – даже тем, кто выглядит довольным. Даже мебели. Когда кого-то заставляют делать то, чего он не должен, это неправильно, даже если смотрится забавно. Дикин пристыженно засопел и неохотно спустил скамеечку с рук. Его новоявленная подружка потерлась о него бархатной обивкой, дважды проскакала вокруг и умчалась обратно к сородичам. Кобольд печально глядел ей вслед. – Ум короче хвоста, – вполголоса сказал Вален. Феос невольно покосилась на хвост тифлинга – мерил ли он его длину в извилинах? – Дикин быстро переключается. Иногда это бывает недостатком, а иногда – достоинством. Во всяком случае, он редко унывает и быстро заводит друзей. Во взгляде тифлинга явно читалось, что оба вышеупомянутых качества он не относит к достоинствам. – Может, осмотрим башню? – предложила Феос вместо продолжения бессмысленного разговора. – Место страннее странного вот уж поискать. – Как удивительно, миледи: я подумал, что дроу решили то же самое. – Может быть, мы их там и встретим, уже с найденными осколками, – Феос предпочла не заметить издевку в его голосе. – И на сей раз не будет никаких умиротворяющих чар. Кроме того, это выглядело более перспективным – охотиться на охотников, а не бродить по городу, с надеждой заглядывая в самые безумные его уголки. Правда – и тут Феос даже не нужно было Валеново напоминание – дроу могли решить то же самое. Не скрытая домами и скалами, башня впечатляла еще больше. Похоже, не так давно она взлетела на воздух – да так и осталась в нем. Куски стен, лестницы, шпиль парили над землей, зачастую ничем не скрепленные, только сохраняя форму здания. Можно было видеть, что творилось внутри, в полуразрушенных помещениях: водяной элементаль трезубцем выуживал рыбин из бочки в кладовой; квазиты кидались бумажными комками в библиотеке; три обглоданных остова проковыляли вверх по лестнице, а крысы бежали между их ног. То и дело шаткая конструкция начинала дрожать, опрокидываться, но с тихим гулом вновь вставала вертикально. Но куда более странно выглядела площадка перед входом в башню. Кто-то застелил ее толстым ковром, разбросал подушки и заботливо натянул над ними полог, защищая от сырости. В этом уютном гнездышке, на кушетке, застеленной бархатными покрывалами, перед булькающим кальяном и столиком со сладостями и орехами, возлежала огромная крыса. Один только хвост свисал с кушетки фута на два, а тело под лоснящейся серой шерстью было мускулистым, как у бульдога. Крыса потянулась за орехом в меду, блаженно вздохнула и тут увидела Феос. Орешек полетел на землю, крыса сказала: «Ох, как неловко!» и поспешно прикрыла краем покрывала нижнюю часть тела с выдающимися признаками мужского пола. – Только не подумайте, что я, подобно иным магам-оригиналам, показываю пренебрежение к общественным условностям, появляясь перед дамами в неглиже, – крыса церемонно прижала к груди правую переднюю лапу, – просто моя нынешняя форма сделала процесс одевания весьма затруднительным. Позвольте облобызать вашу ручку, миледи? Помимо смущения, черные бусинки крысиных глаз светились умом и, как ни странно, юмором. Когти Дикина впились в руку Феос. – Спокойно, босс, спокойно, все хорошо, – забормотал он скороговоркой, а в ответ на недоуменное хмыканье тифлинга прошипел сердито: – Вален даже не представляет, какой ужасающей может быть босс в ее гневе на крыс! – Но какая же я крыса? Я Петир Тренкхольд, прославленный архимаг Шаори Фелла, автор семидесяти девяти трудов по специфике внедрения герменевтического подхода в модель развития профессиональной компетенции магов школы Преобразования! И, поверьте мне, если я и грыз гранит науки последние двести пятьдесят лет, то ни одна книга от этого не пострадала. Что ж, теперь и руки мне не подавать, если я вынужденно поменялся телами с моим фамилиаром?! Пересилив себя, Феос протянула крысомагу руку и старалась не вздрагивать, когда он галантно приложился к ней подвижным носом и пощекотал усами. Зато Петир немедленно пришел в прекраснейшее расположение духа. – Прошу вас, друзья мои, задержитесь хоть ненадолго, не будьте как дроу – все в делах и заботах! В конце концов, это просто будет полезно для ваших жизни и здоровья. – Значит, дроу уже тут побывали, – с лица Валена мгновенно исчез намек на улыбку. – Собственно, они и сейчас пребывают в моей башне, но вряд ли скоро оттуда выйдут, – Петир задумчиво заточил орешек, – а может быть, не выйдут совсем. Знаете ли, это очень опасное место. Каждый архимаг считает делом чести наполнить свое обиталище ловушками и тварями, чтобы никакой наглый вор или разносчик товаров не помешал их трудам, но изменения в городе – к чему я, смею вас заверить, не имею ни малейшего отношения, ни малейшего! – сказались и на моей магии… в несколько более… опасную сторону. Потеряв интерес к его болтовне, Вален развернулся к башне, но кобольд не менее решительно уцепился за ногу тифтинга и даже уперся пятками в землю, чтобы задержать его наверняка. – Дикин тоже думает, нам не надо быть как дроу! Если крысомаг предупреждает, надо разузнать про ловушки, а потом уже идти в башню. Босс, а ему тоже очень плохо, но он только делает вид, что ему хорошо? – Мне очень даже хорошо, – обиженно сказал Петир. – Но, надо признаться, есть некая ирония в том, что я получил возможность пожить по-людски только после того, как перестал быть гуманоидом… Как ни старалась Феос отодвинуться подальше от крысомага, он все же пристроился рядом, и ладно бы только сидел, так еще то гладил ее хвостом по ноге, то как бы случайно касался коленки. Будь он обычным мужчиной, Феос бы придумала, как укоротить ему лапы, но Петира она все же боялась зашибить. В конце концов, его посягательства пресек Дикин, насупившись и выпустив две струйки дыма из ноздрей. – У босса уже есть Дикин! А для крыс у босса есть сапог с подковкой! Ничуть не смущенный, архимаг поднял передние лапы. – О, нет-нет, друг мой, не подумайте, что я посягаю на вашу даму! И в мыслях не имею оскорбить вас, миледи! Просто мы, крысы… то есть, конечно, не «мы», а они… существа общественные. Выражают свою симпатию, поглаживая и вылизывая друг друга, и есть инстинкты, которым я не в силах… – Вот только лизать меня не надо! – выдохнула Феос, чувствуя, что морально подготовилась к убийству, а тифлинг процедил сквозь зубы: – Башня. Ловушки. У Петира сникла даже шерсть на загривке. – Ах да, башня… Моя гордость. Мой кошмар. Мне казалось очень тонким ходом оградить ее от посягательств при помощи дикой магии, но когда в лабораторию залетел тот осколок, чары совсем одичали. Применение любой магии чревато ужасающими последствиями! Но Джонас, мой фамилиар, не в состоянии понять этого своим крысиным мозгом и пытается проводить какие-то опыты! Даже не представляю, каким образом монстры, которых он случайно призвал, не разбежались по всему городу. Наверное, они сами используют магию и вызывают еще более смертоносных существ, а те, в свою очередь, тоже… Как видите, я и сам еле унес оттуда даже не ноги – лапы! – Очень полезная информация, – кисло сказал Вален. Скорее в пику ему, чем действительно проникнувшись благодарностью к голохвостой твари за ее болтовню, Феос вымучила улыбку. – Да, спасибо, что постарались нас предупредить. Петир нервно защелкал зубами, переводя взгляд с Валена на Феос. – Вы не поняли, да? Опасно применение любой магии. Если ваше оружие зачаровано, оно может обратиться против вас. Кольца, амулеты, свитки, зелья – нельзя использовать ничего! Если, конечно, – Петир игриво толкнул лапой Валена, – вы не хотите оказаться в теле вашей прекрасной спутницы, да только не приятнейшим из доступных млекопитающим способом! Положение спас только Дикин, с искренней сердечностью обнявший Петира на прощание. («Потому что он такой мяконький!» – чуть виновато объяснил кобольд, выпуская из объятий слегка помятого крысомага.) – Итак, мы должны снять с себя все магическое, – пробормотал Вален не очень уверенно. – Дикин думает, Вален не нарушит этим приличий. Обычно никто не зачаровывает штаны. – Гораздо хуже войти в полную монстров башню с голыми руками, чем с голым задом, малек. – Но, наверное, все же лучше, чем быть проткнутым собственным оружием, или поменяться телами с крысой, или… – Представлять еще более экзотические варианты Феос даже не захотелось. – А еще мы можем просто открыть дверь и посмотреть! Может быть, внутри все не так плохо? Прежде чем его успели остановить, Дикин подпрыгнул и уцепился за дверное кольцо. Массивные с виду двери распахнулись на удивление легко и бесшумно. За ними оказался величественный холл – или, скорее, его порядком загаженные остатки. Что-то подобное Феос видела только раз в жизни, когда ее однокашник Кзанос случайно призвал в лабораторию ораву обезьянок, только сейчас вместо хвостатых приматов по залу скакали, летали, висли на стенах, поджигали мебель и обрывали гобелены со стен совсем уж немыслимые создания. Группка костлявых созданий, похожих на ощипанных грифов, азартно гонялась за невесть как очутившимся в Подземье оленем. Бедное животное, загнанное в угол, как могло, отбивалось копытами, но его судьба была решена. Жадные клювы погрузились в плоть, олень закричал человеческим голосом, и на пол рухнул уже дроу. В последнем усилии спасти свою жизнь он вскинул руку, на которой синим магическим светом вспыхнуло кольцо… и с мягким хлопком по всему залу разлетелись ошметки плоти и костей. На них тут же кинулись огромные собаки, но их трапеза тоже оказалась недолгой: не поделив голову «грифа», одна тварь рыкнула на другую, одновременно выдыхая столб пламени… И вот уже громадный балор потянулся и расправил кожистые крылья, неторопливо вытягивая из-за спины пылающий шестифутовый клинок. Оружие свистнуло в воздухе, чернея и обугливаясь прямо на глазах, и вот уже на закопченном полу, среди трупов, подпрыгивал и с недоумением озирался по сторонам только крошечный белый цыпленок. – Босс, смотри, курочка! Как раз для гадания! – возбужденно прошептал Дикин. Цыпленок открыл нежный клювик и издал леденящий душу рык. Вален и Феос переглянулись, разом отступили от дверей и молча принялись стягивать с себя зачарованную броню.* * *
Очередной удар – и планка двери сдалась под натиском острого клюва. Послышался довольный клекот, в образовавшееся отверстие просунулась птичья голова. Этого Феос и ждала: занесенная кочерга опустилась на длинную шею, хрустнули позвонки. Дикин осторожно дотронулся до гребня на бессильно повисшей голове. – Этот называется «врок», Дикин правильно запомнил? И он… данари? – Танар`ри! Демон! – Вален запустил спинкой кресла в другую тварь, сунувшуюся было в дыру в потолке. – Они тут все демоны: вроки, слаады, суккубы, церберы, балоры… – А какой из танар`ри был дедушкой или бабушкой Валена? – Тебе не захочется повстречаться с моим ответом, малек. Мертвый на вид крок шевельнулся, едва не хватанул клювом взвизгнувшего Дикина, и потребовалось еще несколько ударов кочергой, прежде чем окончательно обмякшее тело можно было отпихнуть от двери. – Дикин думает, что убийства иногда очень познавательны, – важно заметил кобольд, и Феос затрясло от нервного, не имевшего ничего общего с весельем, смеха. Это было безумием – войти в башню, вооружившись только обломками мебели, но своего безумия тут было столько, что любое постороннее просто терялось. Феос физически ощущала, как проходят сквозь тело волны дикой магии, пытаясь нащупать хоть что-нибудь для искажения. По крайней мере, это отвлекало крупных демонов, занятых борьбой с собственной магией, но мелкие и средние находили время отвлекаться на чужаков. Как пришлось убедиться на собственной шкуре, квазиты, швыряющиеся томами заклинаний, ничуть не менее неприятны, чем квазиты, швыряющиеся самими заклинаниями, а толпу праздношатающихся зомби еле-еле удалось запереть в казематах. – Герменевтический подход и компетенции, да? – желчно осведомился Вален, откидывая со лба клок пропотевших волос. – Чем тут вообще занималась эта крыса? – Может быть, это все появилось позднее, -– предположила Феос. Прямо перед ними из пролома в стене вывалились четыре лягушкоподобных слаада, и разговор ненадолго прервался. Наконец, когда последний демон покатился вниз по ступенькам, волоча за собой внутренности из распоротого живота, Вален смог продолжить мысль: – И казематы тоже были призваны прямиком из Бездны? Во всем городе выглядят довольными только шут да грызун, и это что-нибудь да значит. – Шут заперт во дворце… – Он так нам сказал. – А волшебник стал крысой. – И ничуть не расстроен этим. – Как и остальные авариэли. – Остальные авариэли ходят грязные и голодные, крыса наслаждается жизнью. Это как же должен жить архимаг, чтобы его обрадовало подобное превращение? – Может, ему было очень грустно и одиноко в башне? – предположил Дикин. – Архимаги редко заводят друзей и никогда не ходят в гости. – Так или иначе, предлагаю подумать над тем, что крыса могла приложить лапу к тому, что произошло с городом. Ни за что не поверю, что артефакт подобной силы не заинтересует волшебника. Они поднимались наверх по следу из трупов дроу, и вид их тел отчасти примирял с необходимостью воевать с демонами кочергой и ножкой стула и перевязывать раны обычными тряпицами. Увешанные магией, дроу принимали нелегкую смерть, и не всегда окончательную. Два с половиной зомби-дроу – один был перекушен ровнехонько пополам, так что осталась только нижняя половина, – слепо колотились в закрытую дверь на верху башни. Здесь практически не осталось стен, только отдельные кирпичи и оконные рамы плавали в воздухе, и Феос сглотнула, с высоты оглядывая авариэльский город. Может быть, магия и страховала здесь от падения, но проверять это совсем не хотелось. Почуяв живых, зомби развернулись, и Феос без раздумий обрушила кочергу на все еще красивое лицо женщины-дроу. Хрустнула скула, но мертвые руки с неожиданной силой ухватили и потянули на себя свой конец кочерги. Феос охнула, силясь не выпустить оружие из рук и не подпустить к себе зомби. – Я ее уроню, босс! – завопил Дикин, проверенным броском кидаясь дроу под коленки, но миниатюрная фигурка едва ли покачнулась. – Да что же она… такая… сильная!.. – выдохнула Феос, наконец-то стряхнув зомби с кочерги. – Не покусала тебя, Дикин? – Не! Может, Дикин пыхнет? – Нельзя! Еще превратишься… во что-нибудь!.. Феос продолжала атаковать дроу, но та пригибалась и уходила из-под удара с удивительной для мертвеца скоростью. Одна ее рука повисла плетью, но второй зомби все еще пыталась перехватить и вырвать из рук Феос кочергу. Вален ничем не мог помочь, занятый своим противником. Он повалил зомби на пол и методично бил его головой о камень, но когти мертвеца все еще пытались дотянуться до его горла. Дикин издал боевой клич и, как следует разбежавшись – насколько позволяла лестничная площадка – врезался в бок зомби. Дроу взмахнула неповрежденной рукой, оступилась и полетела с башни. Феос едва успела схватить и притянуть к себе Дикина – магия все-таки не страховала от падения. Они замерли на мгновение, глядя вниз. Сердечко кобольда колотилось как сумасшедшее. – Босс, а она сдохла окончательно? – почему-то шепотом спросил он. – Надеюсь. Иначе у нас будет еще больше неприятностей. Какие бы предубеждения ни питала Феос против крыс, она вовсе не желала бедняге Петиру быть сожранным заживо. По крайней мере, Валену помощь не требовалась. Рубашка на его груди была располосована ногтями, на щеке и шее тоже появилось несколько свежих царапин, но его противник наконец затих. – Никогда не видел таких мертвяков, – пробурчал тифлинг, тяжело дыша, – откуда у дохляка столько силы? – Дикин думает, это потому, что мы рядом с осколком. Мощнючая магия. – А где… – Феос завертела головой, – ноги? – Сбежали. От серьезности тифлинга Феос наконец-то пробило на смех. Вален уставился на нее с недоумением, Дикин – с тревогой, но она только покачала головой и вытерла слезы с глаз. – Нет, ничего. Просто это место стоило бы сжечь вместе со всеми его обитателями. Тут все осквернено. – Если кто и возражает против этого, то не я, – Вален с мрачным видом подобрал с пола свою дубинку и спихнул дважды труп дроу с лестницы. – Пошли уже за осколком. После всего виденного в башне лаборатория мага выглядела почти нормально. Тут тоже не хватало стен, а шпиль над головой качался из стороны в сторону в полной пустоте, но мебель стояла на своих местах, уютно булькали реторты, и даже мечущаяся из стороны в сторону крылатая фигура в балахоне выглядела как самый обыкновенный безумный маг. В авариэльской оболочке Петир Тренкхольд оказался сухощавым эльфом с длинным изможденным лицом. При виде чужаков он замер и дробно защелкал зубами. – Цыпа-цыпа-цыпа! – умильным голоском позвал Дикин. Крысоавариэль пискнул и попятился, вполне гуманоидным жестом пряча за спину осколок зеркала. – Мы не собираемся тебя обижать, – поспешила заверить Феос, опуская оружие. Теперь во взгляде лже-Петира появилось скорее любопытство. Феос не могла сказать наверняка, насколько он их понимает, но выговорил он вполне внятно: – Джонас должен делать, что делал Петир. Помогать королеве. Ей плохо-плохо в клетке. Королева умирать, если ее не спасать. – Тогда отдай осколок нам, – твердо, но без угрозы сказал Вален и протянул руку ладонью вверх. – Ты знаешь, что творится снаружи? Там монстры, дикая магия. Всему городу плохо, не то что одной королеве. – Петир обещать что-нибудь сделать! – крысоавариэль отступил еще на шаг. – В зеркале магия. Если Джонас ее достать, он спасать королеву! – Но ты же не Петир, – попыталась объяснить Феос, – ты его фамилиар. Если ты что-то и достаешь из зеркала, то плохую магию, не лечебную. Выйди, посмотри. Там кругом демоны и мертвецы, а лучше никому не становится. Джонас все еще не выглядел убежденным. Возможно, было бы проще вырубить его, но тогда Петир мог вернуться в свое уже мертвое тело. Да и проверять, умеет ли тело архимага колдовать и без его мозга, не хотелось. – У Джонаса есть осколок, а у Дикина есть сахарок, – как будто между прочим заявил кобольд. – Сахарок? – нос Джонаса заходил из стороны в сторону. – Дикин с самой поверхности его нес! Хотел сам скушать, но может и поделиться с Джонасом. На, держи, – кобольд положил кусочек на стол, – у Дикина и еще есть. Только не надо пугать Джонаса, – шепотом попросил он Валена и Феос. Крысоавариэль нервничал, но искушение оказалось сильнее. Осколок оказался на столе, кусок сахара – в руках Джонаса, и тот торопливо сточил зубами лакомство. – Дикин еще даст, – успокаивающе произнес кобольд, выкладывая очередной кусочек на столешницу. – Джонас ведь хороший крысик, да? Умный? Он хочет всем помочь, и отважные герои хотят всем помочь. Если герои возьмут оско… Босс! Зомби-ноги проскользнули в приоткрытую дверь и ринулись прямо к столу. Никто не успел их остановить, и скорость они развили немалую: под испуганный визг Джонаса массивный стол затрещал и отлетел назад от силы удара, осколок слетел со столешницы и кувыркнулся в темноту за несуществующей стеной башни. Феос ахнуть не успела, как вслед за осколком полетел не удержавшийся на ногах Дикин.