Орды Подземья: Пером и лютней

Украдкой бросая взгляды через комнату, Феос видела, что Вален сидит, уронив голову на руки, и больше всего ей хотелось последовать его примеру. Теперь, когда злость отшипела в крови, она чувствовала только усталость и сожаление. Но вовсе не за то, что вступилась за Дикина, и кобольду она сказала то же самое. – Дикин знает, что он облажался, – тоскливо вздохнул кобольд, глядя в стену. – Ты рисковал жизнью, и в опасности мы оказались вовсе не из-за тебя. Никто не имеет права обижать тебя и угрожать смертью, даже если дела пошли не так. – Даже босс? – Даже я, – усмехнулась Феос, предчувствуя, что ее авторитет может поползти по швам. Но Дикин не стал припоминать случаи, когда она на него кричала, отвешивала подзатыльники или швырялась сапогами. Только сказал: – Но если бы босса раздавили, ей было бы нечем кричать на Дикина. Или было бы, но очень недолго. – Но ведь не раздавили же. И ведь ты не считаешь, что если бы на твоем месте оказался Вален, нам стоило бы побить его головой о стену? – Ммм, Дикину кажется, им с боссом даже вдвоем не удалось бы поднять козлюку, чтобы сделать это. – Так и Вален не должен распускать руки и угрожать моему другу только потому, что он сильнее. Кобольд вскинул голову. – Босс правда-правда так считает? – Я ведь только что тебе объяснила… – Что Дикин – ее друг? Правда-правда? – А то ты не знаешь. Дикин с невероятно церемонным видом встал на цыпочки и поцеловал Феос в щеку. – Госпожа Феос – лучший босс, какой только был у Дикина, – произнес он с той же запредельной вежливостью, но подрагивающим голоском. Не то что бы Дикин мог по-настоящему сравнить Феос с кем-то, кроме жирного и капризного дракона, привыкшего помыкать кобольдами, как рабами, но слышать это все равно было приятно, как и видеть заблестевшие глаза Дикина. Феос потрепала кобольда по костяному гребню на затылке и на мгновение прижала его голову к своему плечу. Но сожаление никуда не уходило, наоборот, перерождалось в злость – уже на себя. Если бы она лучше держала себя в руках… если бы в прошлый раз не сбежала от неприятного разговора… если бы могла проявить себя как дипломат, лидер… Десятки «если бы», и один итог – она, как выражался Дикин, облажалась. Сначала подозрения со стороны Валена, теперь оскорбления с ее стороны. Что дальше? Пытаясь отвлечься, Феос заглянула в дневник Алсигарда. Чародей имел привычку делать записи буквально обо всем, от хода магических экспериментов до примет (в частности, он так и не сумел определиться, сулит ли удачу облет башни летучими мышами справа налево), и мелочное брюзжание заметно преобладало. Потом упорядоченное повествование сменилось хаотичными записями и зарисовками; Алсигард то оставлял между ними чистые листы, то писал наискосок, вверх ногами или втискивал замечания на поля, оставляя остальную страницу нетронутой. Феос еле-еле разобрала одну из таких записей. «У них есть все – о, неблагодарные! – растоптанный червяк и то более помышляет о Свободе, Общности или Дружбе – камни и металлы, и мертвая плоть – бездны отчаяния – устал – ухожу вниз – не мое ли присутствие смущает их, ибо плотский образ творца не дает пищи воображению – взять ли с собой теплые носки? – проживите-ка без меня, голубчики – две пары носков, ночной колпак, все мои палочки молнии, панель управления». Последние отрывочные заметки не поддались расшифровке даже заклинанием перевода. Дикин закашлял, громко и надрывно, как чахоточный. Да Феос и сама слышала, что происходит, и сразу не подняла взгляд от книги только из принципа. Вален стоял перед ней, напряженный, угрюмый и скованный, как всегда, так что Феос не смогла ничего прочесть по его лицу. Дикин покровительственным жестом положил лапу на плечо Феос. Сопел он так грозно, словно собирался одним ударом отправить тифлинга в нокаут, и неожиданно для себя Феос пришлось прятать улыбку. – Вы что-то хотели, Вален? – Поговорить с вами… С вами, миледи! – уточнил он с нажимом, когда кобольд не тронулся с места. – Дикин никуда не пойдет. Он не оставит своего друга босса наедине с Валеном, пока тот дерется. На мгновение лицо тифлинга перестало быть непроницаемым, и на нем явно прочиталось: «А ну брысь, малек!», но Вален пересилил себя. – Пожалуйста, – выдавил он. Феос похлопала Дикина по плечу. – Все в порядке, правда. Кобольд недоверчиво сузил глаза. – Дикин будет присматривать за боссом из угла. – Главное, не пробуй подслушивать, малек. Одним замечанием Вален чуть было не нарушил хрупкое равновесие. Дикин пренебрежительно хмыкнул, задрал мордочку и, проходя мимо тифлинга, демонстративно задел его плечом. – Если козлюка начнет орать на босса или махать кулаками, у него будет очень серьезный мужской разговор с Дикином. Дикин его... укусит, вот! За хвост. Очень больно. – Вот почему я не потянул бы разговор в присутствии малька, – со вздохом пробормотал Вален, усаживаясь на пол рядом с Феос. – Так боитесь за хвост? Когда она назвала его мальчишкой, то всего лишь хотела уязвить посильнее. Но теперь, когда они впервые сидели так близко друг к другу, Феос поняла, что действительно не может определить его возраст. Дело было не только в неестественно гладкой, фарфорово-белой коже: когда Вален не замыкался в угрюмой настороженности, что-то детское виделось в его манере сдвигать брови, смотреть искоса и краснеть от любого замечания. Вот и сейчас тифлинг вновь залился румянцем – но, насколько Феос могла судить, смущения, а не злости. – Скорее, за рассудок. Об этом и хотел поговорить. То есть не об этом, просто я… ну… Я вел себя как дурак. Эту фразу он выговорил так поспешно, словно боялся передумать на ее середине, и вид у него был самый отчаянный. Не вполне уверенная, хочет ли Вален, чтобы с ним согласились или начали его разуверять, Феос ждала продолжения. – Вы были правы, миледи: мы оказались здесь, потому что я так решил. Я так много воображал о себе, так много требовал от вас, а сам… не взял на себя ответственность, не совладал даже с собой. Каждый обвинительный пункт в этом словесном самобичевании подкреплялся энергичным ударом хвоста по полу, что изрядно отвлекало Феос от самой речи. К рогам привыкнуть было легче – они у Валена просто были, не двигались и не вторили его эмоциям, а вот на хвосте она постоянно задерживала взгляд. – Передо мной за это вы не должны извиняться. Я ведь тоже наговорила вам глупостей. Ну, что хотела бы столкнуть вас в Бездну и… – Настала ее очередь чувствовать себя дурой. – Я пробыл в Бездне много лет, миледи, и не пропал бы там даже после вашего пинка. От нелепости их взаимных расшаркиваний Феос вновь почувствовала себя неловко, но это была расслабленная неловкость, а не напряженная, как в пещере. Да и Вален перестал сидеть так, словно проглотил доску. – Я имела в виду, что вы ведь не обязаны доверять мне, Вален, только из-за видения. Не знаю, что я сама бы думала, случись это не со мной. Почему-то в волю богов труднее всего поверить, когда она высказана напрямик. Как будто… не может же все быть настолько просто? Вален посмотрел через комнату, в тот угол, откуда следил за ним Дикин, бдительный и настороженный. – Иногда я немного завидую ему. – Дикину?! – Его вере в чудеса. Это не выглядит особо умным, но малек так просто ко всему относится, что из его уверенности порой выходит что-то путное. По крайней мере, он до сих пор жив. Хотел бы я обладать хоть каплей подобной веры. – Мне казалось, вы верите в Провидицу. – Я верю в ее искренность и милосердие, миледи, но я не мистик. На Планах иное отношение к богам. Мы признаем их могущество, но видим, что боги тоже несовершенны. Они ошибаются, проигрывают и забывают о смертных. Провидица положилась на волю Эйлистри, но лучше бы богиня послала нам побольше солдат вместо видений. – Возможно, вы не совсем понимаете ход мысли верующих, Вален... – Прекрасно понимаю. Богиня послала вас – удочку с наживкой, на которую следует наловить боевой дух и найти силы победить Вальшаресс, а когда мы добьемся этого, то восславим мудрость Эйлистри. Но додуматься до того, что рассчитывать придется только на себя, можно и без божественного вмешательства. Плечи Валена поникли. – Я много чего наговорил вам, миледи, но на себя я злюсь гораздо больше. Потому что вижу все это, изо дня в день. Горстку солдат, которые пойдут на верную смерть. Дом Маэвиир, который ударит нам в спину, стоит Вальшаресс посулить им спасение. Лит Ми`атар превратится из убежища в ловушку в мгновение ока. Вот с чем мне надо было разобраться за это время. Но в итоге я упрекаю вас, а какой из меня генерал и стратег? – Так вы командуете войсками Провидицы? – Феос очень надеялась, что удивление в ее голосе не прозвучит оскорбительно. – Командовал во время нашего отступления. Бегства, – беспощадно поправил себя Вален. – Семь недель прошло, подумать только. А ведь дела перед этим шли лучше, чем сейчас. Провидица нашла поддержку у четырех домов дроу, и мы не прятались в Лит Ми`атаре. Разумеется, о равенстве сил и речи не шло, но дроу и воюют иначе. Это похоже на игру в прятки магов и убийц, где дело может и не дойти до прямого столкновения. Так что мы использовали свой шанс, и это кончилось полным разгромом. Я даже не принял командование, это слишком громкие слова, просто надо было вывести уцелевших и не дать им умереть или разбежаться до того, как Вальшаресс потеряет интерес к преследованию. – И тогда Эйлистри послала Провидице видение? – Позже. Мы как раз добрались до Лит Ми`атара и решали, не стоит ли уйти на поверхность. Там, по крайней мере, мы получили бы передышку и не ждали бы удара в спину. Провидица считала, что это будет предательством по отношению к дому Маэвир. Как по мне, и мы, и они только вздохнули бы с облегчением, если бы этот “союз” распался, но Провидица смотрит на вещи иначе. Она обратилась за советом к богине, и та ответила. Мы остались в Лит Ми`атаре, а Вальшаресс словно забыла о нашем существовании. – Потому что занялась Глубоководьем, – пробормотала Феос. Ей стало не по себе от мысли, что Вальшаресс могла заинтересоваться городом именно потому, что рассчитывала отыскать и уничтожить в нем свою погибель. Это предположение выглядело безумным, но, судя по рассказам, Вальшаресс не страдала благоразумием. – А как вы поняли, где можно меня найти, Вален? Этого ведь не было в видении. – У Натирры свои источники. “Предпочитаю называть себя повстанцем”, – припомнила Феос ее ответ на вопрос о перебежчице. Но даже если у Натирры были связи в лагере Вальшаресс, кто же был главным источником? И почему Красные Сестры предприняли всего одну попытку покушения, да и то обернувшуюся провалом? Эти вопросы крутились у Феос на языке, но она не была уверена, что Вален сможет или захочет на них ответить. Или что его подозрения не пойдут на новый виток, а ведь их внезапное перемирие и без того не имело под собой надежной основы. – Ладно, – Вален потряс головой, будто прогоняя остатки муторного сна. – Хватит ужасных видений прошлого и будущего, когда в настоящем полно куда более важных дел. – Например, извиниться перед Дикином? – не удержалась Феос. И впервые увидела настоящую улыбку Валена, от которой преобразилось, стало по-настоящему красивым его лицо, и даже из глаз пропали красные искры, оставив только смущающую бездонную синеву. – Давайте, я начну с чего попроще, Феос. Например, разнесу эту башню по камешку, и плевать, чинятся големы или нет. По имени он тоже обратился к ней впервые, и от всего этого ей самой захотелось пригнуть голову, покраснеть и бросить на тифлинга застенчивый косой взгляд – кажется, это поведение было заразным. Почему-то иметь дело с дружелюбным Валеном было даже труднее, чем с настороженным. – Зато если вы сделаете это, то станете по-настоящему неустрашимы, – Феос похлопала ладонью по обложке дневника Алсигарда. – Похоже, когда Создатель окончательно спятил и ушел куда-то вниз, то забрал панель управления големами с собой. И нам нужно спуститься еще ниже. – Еще больше големов ждут нас, – Вален поморщился. – Как думаете… может, нам стоит взглянуть в зеркало Всеведения, чтобы узнать, стоит ли ввязываться в это дело? Эти слова он проговорил с несвойственной ему суетливостью, и присутствие духа покинуло Феос так же стремительно, как и нашло. Над их головами нависала толща камня, за дверями терпеливо поджидала толпа неубиваемых големов, а под ногами могло скрываться все, что угодно, – в том числе и ничего, кроме новых смертоносных конструктов. Зеркало могло дать подсказку, указать путь… – Не знаю, – выдохнула Феос. – Мне как-то жутко. – Да, – после паузы сказал Вален. – Наверное, это плохая идея. Я... ну что же, поговорю с мальком. – Я понимаю, Дикин бывает надоедливым и несносным, но он ведь не со зла. И вы ему нравитесь, хотя и сами задираете его. И если вы поговорите с ним так же, как со мной, я буду очень удивлена, если он не бросится вас обнимать. На лице Валена ясно читалось, что подобный исход объяснения его скорее пугает, но покаянное настроение, видимо, еще не до конца покинуло его. Он кивнул и с самым решительным видом направился к Дикину. Феос не отказалась бы понаблюдать, будет ли тифлинг обнят или покусан, но мысли о големах теперь не давали ей покоя. Она растянулась на животе рядом с проломом в полу и осторожно свесилась вниз. Там не было темно, как она опасалась: в воздухе разливался тусклый желтый свет. Феос как будто заглядывала во внутренности гигантской музыкальной шкатулки: она видела в глубине молоточки, цилиндры, зубчатую гребенку. Ничто из этого не двигалось, разве только мелко вибрировало, но лязг и грохот стали сильнее. Похоже, звуки доносились с совсем уж далекого дна, и у Феос закружилась голова. Да закончится ли когда-нибудь этот бесконечный путь вниз?