Орды Подземья: Пером и лютней

      Развести по углам верховного чародея Гулхриса и мать-матрону Бризафаэ Деани оказалось нелегким делом. Стоило отвернуться хоть на секунду, как женщина тигрицей налетала на своего противника, осыпая его градом ударов и оскорблений. Она невероятно напоминала разъяренную ведьму: тощая, с копной седых, а не серебристых, волос, и безумными запавшими глазами. Когда Вален, устав от бесполезной возни, просто ухватил Бризафаэ за ворот платья и приподнял над полом, ее ярость немедленно обрушилась на спасителей.       — Я еще увижу, как Вальшаресс скармливает ящерам куски ваших тел! Пусть я проживу на миг дольше, чем вы, но успею этим насладиться! — кричала она теперь на всеобщем, отчего ее проклятия звучали выспренней, чем на родном языке. — Да будьте вы прокляты! Ненавижу!       — Она очень странная женщина, босс так не думает? — Дикин в недоумении сморщил нос. — Может быть, она хотела, чтобы ее скушали вампиры, и герои не должны были ее спасать?       — Дом Бризафаэ многие годы был соперником дома Маэвир, — сказала Натирра; в отличие от остальных она, кажется, искренне наслаждалась представлением, — но им повезло еще меньше. Им некуда было бежать из Мензоберранзана. Красные сестры убили дочерей Бризафаэ, а она сама явилась в Лит Ми`Атар босиком, всего с двумя слугами. Не удивлюсь, что остальных она прирезала и съела, чтобы выжить в пути.       Дикин, разумеется, принял слова Натирры за чистую монету. Его глаза округлились, а на мордочке появилось такое выражение, словно он не мог решить, заслуживает ли леди-дроуедка поэмы или кинжала под ребро.       — Не похоже, что она сильно благодарна за то, что ей предоставили приют, — заметила Феос.       Обнаружив, что невольно копирует полную непринужденного изящества позу Натирры, она поспешно расцепила скрещенные на груди руки и выпрямилась. Дроу осталась стоять, как стояла, прислонившись к стене, только одна ее серебристая бровь изогнулась — еще одно изящное движение, которое Феос не могла повторить при всем желании.       — Благодарность не относится к лучшим качествам моего народа. У дома Деани нет будущего. Бризафаэ не сомневается, что получила еду и крышу над головой лишь потому, что матрона Майрун наслаждается ее унижением, — и, знаешь, это очень похоже на правду, Феос Тайфер.       — Но злится она вообще на всех.       — Майрун для нее хотя бы ровня. Они обе так похожи в своих стремлениях, что могли быть сестрами. Оказаться в долгу у каких-то жалких миролюбов, бесхребетных почитателей Эйлистри — пф! Бризафаэ меньше оскорбилась бы, если бы ее притащили в пыточную Маэвиров.       Одна только Провидица не теряла терпения и обходительности. Дождавшись, когда Бризафаэ выдохнется и утихнет, она мягко попросила Валена отпустить ее, вновь предложила женщине вина — и на этот раз чаша не полетела ни на пол, ни в стену, ни в саму Провидицу. Феос заметила, что женщину бьет крупная дрожь — какой бы гарпией ни была матрона-мать Деани, это приключение все же далось ей нелегко.       Провидица присела на соседний стул.       — Пожалуйста, Бризафаэ, поговори со мной. Нам надо знать, что с тобой случилось.       — Что ж ты не спросишь у этого, — дроу коротко кивнула в сторону чародея, — куска дерьма? Он-то оценит твою любезность!       Взгляд Гулхриса блуждал по стенам, будто отыскивая щелочку, через которую можно убежать. Но без посоха и свитков волшебник был бессилен, а Натирра, при всей своей расслабленной позе, могла дотянуться до него в долю секунды.       — И до него дойдет дело, — пообещал Вален.       Феос уже могла распознать, когда он играет на публику. Конечно, тифлинг не отличался приветливостью и легким нравом, но сейчас его исцеленное лицо выглядело алебастровой маской, которая вот-вот треснет, давая выход обжигающей ярости. Мрачность и опасность Валена били через край — и неудивительно, что эта театральная свирепость показалась дроу весьма впечатляющей.       Усмешка Бризафаэ вышла весьма неприятной, а голос смягчился, как будто за счет Валена бесхребетные миропоклонники набрали в ее глазах пару очков.       — Этот, — она вновь дернула подбородком в сторону Гулхриса, — навестил меня вчера в моей конуре. Сказал, что устал от старой суки Майрун и не меньше меня желает увидеть, как она будет корчиться в грязи, заправляя в живот собственные кишки.       — И ты поверила этому червю? — осведомился Вален.       — С ним был rivvil. Вроде нее, — Бризафаэ указала на Феос, — только мелкий и бледный. Я увидела это, когда он снял капюшон и заглянул… заглянул мне в глаза. И я поверила всему. Человек сказал, что я должна в два часа пополуночи со своими слугами выйти через Западные ворота. Если стража попробует меня остановить, нужно сказать, что я по горло сыта этим гибнущим городом. И я должна идти… идти… идти к Тусклым Глубинам, где мои плоть и кости приобщатся такого величия, которое я даже не могла вообразить на самой вершине своей власти.       Пустая чаша выскользнула из ее внезапно ослабевших рук, и Бризафаэ обмякла на стуле.       — Я знала, что это ложь. Колдовство, — хрипло сказала она. — Но если мой разум корчился от ужаса, то мои ноги пели от легкости, когда шагали вперед. Я знала, что послужу… хорошо послужу…       Ее неподвижный взгляд снова вперился в Гулхриса.       — Это ведь ты их кормил! Ты навел на меня этих тварей! Грязный самец, червь, блевотина свирфа!.. — исчерпав доступный ей запас оскорблений на всеобщем, Бризафаэ вновь перешла на родной язык.       — Это не так! — взвизгнул чародей, когда помимо разъяренной женщины к нему повернулся огромный и страшный тифлинг. — Они и меня поймали! Я не виноват! Они околдовали меня! Они!..       Его визг оборвался, когда Вален одной рукой без труда оторвал его от земли. Гулхрис болтался в его хватке, словно большая тощая марионетка, и хотя Феос верила, что тифлинг не собирается бить мага о стены или раздирать пополам, в тот момент, когда на ней оставились помертвевшие глаза жертвы, ее уверенность самую чуточку, но пошатнулась. Одним рывком Вален вытянул Гулхриса из комнаты и захлопнул дверь за собой.       — Все-таки это круто, босс, когда с тобой путешествует здоровенный злобный лось?! — в полном восторге прошептал Дикин.       Провидица, все это время тихо сидевшая подле Бризафаэ, осторожно коснулась ее руки.       — Ты можешь идти к себе, Бризафаэ. Я дам вам провожатых. Больше ничего не случится ни с тобой, ни с твоими слугами.       — Не случится? — в полном изумлении женщина уставилась на Провидицу и грубо расхохоталась. — Ты обещаешь мне это? Ты?! Надеюсь, крововосы еще явятся за тобой, танцорка! Я посмотрю, как ты попляшешь перед ними голяком, умоляя о милости!       Тем не менее, она не стала возражать, когда двое солдат Провидицы вышли из комнаты вслед за ней.       Провидица устало опустила голову на сгиб руки. Длинные серебристые волосы соскользнули вниз — теперь они казались такими же седыми и безжизненными, как у Бризафаэ.       — Все это время, — сказала она, не поднимая головы, — дети, женщины, мужчины… Все, кого мы считали бежавшими из города… О, Эйлистри!       Натирра опустилась на колени рядом с ней. Теперь на ее лице не было и следа иронии, с которой она наблюдала за воплями матроны Деани.       — Они никого не увели из Лит Ми`Атара этой ночью, мать Провидица. И мы остановим их.       — Скольких они уже забрали? Может быть, вампиры кишат во всем городе.       — Вампиры в Подземье… да еще люди… никогда не думала, что встречу их здесь, — бескровное яростное лицо по-прежнему стояло у Феос перед глазами.       — Для меня это тоже новость, — согласилась Натирра. — Не думаю, что даже в разговорах когда-нибудь слышала о том, что поблизости водится высшая нежить. Тем более, в Тусклых Глубинах.       — А что это такое?       — Сеть пещер и ущелий на запад отсюда. Говорят, именно там скрываются беглые рабы, если надеются оторваться от преследователей. Никто из посланных за ними не вовращается. Или, как можно сейчас предположить, — Натирра пожала плечами, — их всех выпивают.       Вновь хлопнула дверь, когда Вален втолкнул Гулхриса в комнату. Движение вышло подчеркнуто грубым; чародей, споткнувшись, рухнул на колени у ног Провидицы. Та еле заметно поморщилась, как будто это было уже чересчур, но ничего не сказала, а лицо Гулхриса (вполне невредимого, насколько можно было судить) как никогда горело жаждой сотрудничества.       — Он все расскажет, — сообщил Вален от двери.       — Я ничего не мог поделать, — заявил маг самым доверительным тоном. — Она рехнулась! Она скормила бы им меня! Она так и сделала…       — Кто?       — Майрун! Она впустила тттварей в ггггород! — зубы Гулхриса застучали. — Она давно уже была сама не своя. Все время твердила о том, каким пыткам подвергнет ее Вальшаресс, когда войдет в Лит Ми`Атар. Проклинала себя, проклинала вас. Вы втянули ее в войну, в которой невозможно победить. Из-за вас дом Маэвир погибнет, и эта «передышка» — только затянувшаяся агония.       — Честно говоря, я думала, что она попытается связаться с Вальшаресс, — заметила Натирра.       Гулхрис закивал.       — Она бы сделала это, будь хоть один шанс, что Вальшаресс помилует ее. Но это невозможно. Вальшаресс не прощает бунтовщиков. Майрун была в отчаянии. А потом… потом все изменилось. Майрун призвала меня к себе. Счастливая, царственная, какой я давно ее не видел. Объявила, что обнаружила источник невероятной силы и могущества… наш путь к спасению!       — Наш? — недоверчиво переспросила Натирра.       — Она обещала, что поделится секретом со мной… что мы больше не будем бояться преследований Вальшаресс… и это лучше, гораздо лучше, чем бежать на поверхность или скитаться по Подземью, избегая ее гнева!       — И Гулхрис поверил? — разочарованно протянул Дикин. — Глупый, глупый Гулхрис!       — Я был рядом с ней почти шесть сотен лет. Если это не намек на некие… чувства, то разве не признание моей полезности?       — Страшно признать это, но малек прав на твой счет.       — Как еще запляшете вы, когда Вальшаресс дыхнет вам в загривок!       Впервые в голосе мага появился намек на прежнюю спесь, но Валену хватило только слегка наклониться в его сторону, чтобы Гулхрис вновь покорно закивал, опуская взгляд.       — Да, теперь я признаю, это было глупо. Но тогда ее план не казался таким уж ужасным. Майрун впускала тварей в город, и те собирали… некоторую плату.       — Твоих же сородичей!       Вален еще ниже наклонился к нему, и Гулхрис пугливо сжался.       — Но, обратите внимание, они не трогали никого полезного! Ни ваших солдат, ни воинов дома Маэвир! Только всякий сброд, лишние рты!       «Семьи простых горожан, — мысленно раскрыла Феос это определение, — ремесленников, беженцев». Тех, кого никто не хватился бы. Чьему исчезновению никто не удивился бы в военное лихолетье. Она взглянула на Валена и, к своему удивлению, увидела в его глазах не ярость, а нестерпимую муку. Похоже, он думал о том же, что и она.       — И этих гнид мы должны называть своими союзниками! — бросил он в никуда, словно боясь обратить упрек непосредственно к Провидице, и отпрянул к двери — явно чтобы не поддаться желанию свернуть шею Гулхрису.       Провидица продолжала сидеть неподвижно.       — Так вот почему рабам отрезали языки, — задумчиво произнесла она.       — Да! Сами они не были нужны тварям, но они видели слишком многое… принялись бы болтать… пошли бы слухи… Я никогда не думал, что это все так затянется, — тихо закончил маг.       — Значит, уже можно переходить к части, когда все пошло не так? — Натирра бережно положила ладонь на плечо Провидицы.       — Они все требовали… и требовали… и требовали! И не давали взамен. Майрун поняла, что ее обманули, но что она могла поделать? Она пыталась найти еще кого-нибудь… на обмен. Ну кто бы хватился этой стервы Бризафаэ!       — Или тебя, например, — Натирра помолчала. — Странно, что она не послала вампиров к своей дочери.       — Это же совсем другое! Дом Маэвир должен жить! Конечно, если бы у Майрун все получилось… Но если Зесиир погибнет сейчас, чем мы будем отличаться от дома Деани?       На лице Провидицы читалась все та же глубокая печаль.       — У меня остались только два вопроса к тебе, Гулхрис. Ты знаешь, откуда пришли вампиры? Как они связываются с твоей госпожой?       — Последние вопросы? — Взгляд Гулхриса вновь забегал по стенам. — И что тогда будет со мной?       На лице Валена явно читался устраивающий его ответ, но тифлинг угрюмо отступил в тень, не желая вмешиваться. Ответила Натирра:       — В этом храме достаточно помещений, которые запираются на хороший замок. Не переживай, Гулхрис: твоя камера будет даже лучше, чем ты того заслуживаешь.       — Да… да… — чародей уставился на свои дрожащие руки. — Я знаю, вампиры приходят откуда-то из Тусклых Глубин, но я там никогда не был… к счастью. Летучая мышь приносит Майрун письма… совершенно жуткая громадная тварь! Одни глаза чего стоят! Но она хотя бы никогда не задерживается: отдает или принимает послание и тут же улетает. Это все, что я знаю, поверьте, все!       Даже после того, как стражник увел Гулхриса, какое-то время все молчали. Одна только Натирра, по виду потрясенная меньше остальных, деловито принялась хозяйничать.       — Хорошо, что вы не извели все хорошее вино на дуру Бризафаэ… давайте, сделайте глоток, мать Провидица! На вас лица нет. Где-то у нас еще был хлеб…       — Я не собираюсь падать в обморок, Натирра, — впервые за все время в нежном голосе Провидицы послышалась нотка досады. — Мне всего лишь надо подумать. Я никогда не думала, что безумие Майрун зайдет настолько далеко.       — И богиня не дала леди-дроу ни одного знака, ну самого маленького значочка, что все так плохо? — Дикин невинно озвучил мысль, которая пришла в голову не только ему одному.       — Значит, леди Эйлистри не посчитала нужным сорвать пелену с моих глаз, — ответила Провидица скорее себе, чем ему, — значит, ей было угодно, чтобы правда открылась именно сейчас и именно таким образом.       — Надо что-то делать с Маэвирихой, — сказала Натирра, продолжая возиться с едой, — пока не выяснилось, что она успела продать Лит Ми`Атар еще иллитидам, дерро и парочке личей в придачу.       Провидица ответила не сразу.       — Да. Надо.       Натирра бросила на нее быстрый взгляд.       — Я позабочусь об этом, мать Провидица.       — Может быть, я должна поговорить с ней.       — И какой в этом смысл? В лучшем случае, она расскажет вам то же, что и Гулхрис, в худшем — прикажет нам убираться из города или натравит своих солдат.       — Да. Мы не можем потерять Лит Ми`Атар, — горько сказала Провидица.       Вален выступил из тени, в которой таился все это время, и опустился на колено перед ней, Натирра встала рядом. Они не прикасались друг к другу, не говорили ни слова — но Феос, вынесенная за скобки этой странной компании, подумала, что Провидица черпает силы в этой тихой, непонятно как сформировавшейся, преданности. И действительно: когда пожилая дроу заговорила, в ее голосе не было растерянности, только грусть.       — Я всегда уверяла вас, что Эйлистри не ищет себе для службы верных псов, не ее цель — силой установить в Подземье свои порядки. Если так случится, если мой народ будет следовать ее путем с тем же страхом, как и путем Ллос, какую радость испытает моя добрая богиня? И вот я же даю вам благословение совершить убийство.       — Да причем тут Эйлистри, — буркнул Вален.       Провидица покачала головой и мимоходом коснулась его щеки.       — У меня есть кое-какие идеи, — беззаботно сказала Натирра. — Например, мы могли бы как следует позавтракать в городе. Каша, свежее мясо, только что порубленные грибы и много-много специй. Ммм! Я бы даже сказала, что мы можем поболтать за едой, да только знаю, что говорить придется мне одной. Или все-таки Феос не такая молчунья, как ты, Вален?       — Для таких случаев со мной всегда есть Дикин.       Ответ кобольда оказался для нее совершенно неожиданным. Сглотнув голодную слюну, он все же заявил решительно:       — Дикин хочет остаться с леди-дроу. Ему кажется, что ее сейчас надо поддержать и развлечь. Может быть, подержать за руку.       «Или поиграть во фруктово-овощные ассоциации», — подумала Феос. Ей показалось, что Вален передернулся.       Тем не менее, Провидица улыбнулась и погладила костяной гребень кобольда.       — Со мной ты тоже не останешься голодным, Дикин. Можешь составить мне компанию, если хочешь.       Дикин задумчиво водил когтем по блестящему белому одеянию на бедре Провидицы.       — Мммм, Дикин только думает: Провидица ведь старенькая по меркам дроу? Прям бабушка-бабушка? Когда у Дикина была бабушка, а он был маленьким, бабушка всегда держала его на коленках, когда они кушали вместе. А рядом с леди дроу Дикин тоже мааалюсенький! Вален ведь не будет завидовать, если Дикин залезет Провидице на коленки?       Феос показалось, что волной жара от Валена ей опалило волоски на руках. Засопев, как бык, побагровевший тифлинг вывалился из комнаты, и Натирра проводила его коварной улыбкой. Безмятежными остались только Провидица да Дикин, который принялся уютно и основательно устраиваться в кольце ее рук.       

* * *

      Близость войны накладывала отпечаток и на жизнь «дневного» Лит Ми`Атара, но после разоренного Глубоководья он казался беззаботным и кипящим жизнью, от чего Феос уже успела отвыкнуть. Она видела много угрюмых напряженных лиц и скудно наполненные корзинки, с которыми хозяйки спешили с рынка, и все же дети с визгом и хохотом носились друг за дружкой, ремесленники не прекращали работу в мастерских, а слуги протирали столики возле таверн в ожидании, когда кто-нибудь захочет пропустить кружечку. Лит Ми`Атар ничем не отличался бы от любого известного Феос городка с поверхности, если бы не рабы, которых она невольно провожала взглядом, гадая, нет ли среди них того, кто ночью предупреждением спас им жизнь, и не дроу — сотни черных лиц, серебристых волос и красных глаз. Особенно глаз.       Феос оказалась совершенно не готова к тому, что на нее будут глазеть, точно на диковинку или что похуже. Она всегда втайне гордилась красивыми волосами — единственным стоящим наследием деда-эльфа, но сейчас не сомневалась, что дроу безошибочно определяют соотношение ее кровей и сурово не одобряют и глянцевито-черную, как у солнечных эльфов, толстую косу, и ее носительницу, вздумавшую щегольнуть поганой частью своей родословной. А может быть, не одобряют и все остальное: среди сонмища миниатюрных и грациозных темных эльфов Феос сама себе казалась толстозадой корявой каланчой. Даже у Валена походка была легче, чем у нее! Она невольно позавидовала тифлингу, с которым никто не рисковал встретиться взглядом, и Натирре, которая с виду наслаждалась возможностью выгулять экзотическую диковинку на улицах Лит Ми`Атара.       — Подойдут нам «Сады эля» или выбрать что-нибудь получше? — рассуждала Натирра, как будто никакие вампиры не дожидались ночи, чтобы утащить еще больше горожан в свое логово.       — Что у тебя на уме? — поинтересовался Вален.       — Одна маленькая, но важная встреча. Знаешь, военное время многих заставляет искать хорошего общества.       — Или пересматривать взгляды на то, что считать таким.       — Нет, на этот раз оно действительно будет приятным. Знаешь, я почти рада, что Майрун зашла так далеко…       — Не «почти».       — Хорошо: «не почти». Я не хотела бы огорчать мать Провидицу, действуя у нее за спиной, но с Маэвирихой мы и так потеряли слишком много времени.       — Эта встреча будет с Зесиир, — Вален не спрашивал.       — А кто такая Зесиир? — поинтересовалась Феос, чувствуя себя третьей лишней в общении старых соратников.       — Дочь матроны Майрун, ее последняя живая наследница, — пояснила Натирра. — Мать давно выставила ее из дворца, обвинив в заговоре, — что, разумеется, правда. Зесиир полностью согласна со мной, что дела в Лит Ми`Атаре давно идут не так, и Маэвириха чересчур зажилась на этом свете.       Феос бросила быстрый взгляд на Валена. Тот пожал плечами.       — Многие дроу чувствовали бы себя среди демонов Бездны куда уютнее, чем я, миледи.       — Полагаю, это глупый вопрос, но можем ли мы ей доверять?       — Зесиир молода, честолюбива и лишена некоторых предрассудков насчет почитателей Эйлистри. Пожалуй, она даже идеалистична. Ей надоело прятаться и убегать, и она рвется в бой с Вальшаресс. Подозреваю, не совсем понимает, чем это может обернуться… но тем лучше для нас. Да, думаю, «Сады эля» — самое подходящее место!       Проходя через маленькую площадь, где бедно одетые молодые дроу полоскали белье прямо в фонтане и со смехом брызгались водой друг в друга, Натирра бросила несколько слов девочке-служанке, и та тут же подхватила свою корзину.       — Она пришлет к нам свою госпожу.       «Сады эля» оказались настоящим лабиринтом: кому-то пришло в голову пустить по каменным опорам бородатый лишайник, превратив площадки под открытым сводом пещеры в маленькие зеленые кабинеты.       — Тут особенно удобно накладывать чары, — с удовлетворением сказала Натирра и тут же оплела комнатку бесконечной сетью охранных заклятий и глифов.       Раб-разносчик принес еду — не более разнообразную, чем в храме Ллос, но хотя бы иначе приготовленную: кашу из бледно-зеленых семян, происхождения которых Феос не могла даже предположить, рагу из мяса с мелко порубленными грибами, и кувшин эля, к которому Вален даже не притронулся.       — На самом деле, у меня было куда больше интересных встреч за это время, — тихо сказала Натирра, когда они наконец остались одни. — Например, с неким Эльдатом Ра`сином.       — Думаю, она получилась короткой.       — И не очень полезной. Наверное, даже не особенно лестной: Вальшаресс до сих пор так мало опасается нас, что подсылает мужчин, а не Красных Сестер! Но кое-чем я уговорила его поделиться: похоже, Вальшаресс окучивает иллитидов Зорвак`Мура.       Вален отложил ложку.       — Слишком близко к нам.       — Хорошо, она не явилась туда лично и даже не послала своих эмиссаров, но, ты знаешь, эти Сверхразумы… посули что-то одному, он передаст товарищу. Думаю, нам тоже следует уделить некоторое внимание дипломатии.       — По-твоему, это хорошая идея — пытаться предлагать что-то после посулов Вальшаресс?       — Иллитиды как раз в состоянии додуматься, что стоит за ее посулами. У нее уже слишком много власти, чтобы они могли надеяться запугать ее и манипулировать. Если я буду достаточно убедительна, они могут решить, что лучше оставить дела, как есть, и тихо-мирно пытаться захватить прежнее Подземье, чем стать рабами-псиониками в выжженной пустыне.       — И что говорит Провидица?       — Провидица со мной согласна: не стоит добавлять иллитидов к нашим проблемам. А еще она сказала, что вы привели големов.       — Так и есть.       — Я бы отобрала себе несколько штук. Мы не должны прийти к иллитидам как нищие, посольство должно выглядеть впечатляюще.       — Ну, одного я тебе точно с удовольствием спихну.       — Думаю, Натирра должна знать, что ей самой придется попросить согласия у Энсеррика, — вмешалась Феос.       — Энсеррика?       — Он говорящий. Много говорящий. Как малек, только раз в сто крупнее, — Вален, скривившись, ткнул ложкой свое рагу.       — Мне кажется, так звали меч, который был у тебя в Подгорье, Феос Тайфер? Не знаю, умел ли он говорить – осмысленно, я имею в виду, – но явно любил вопить.       — Это он и есть. Просто… претерпел некоторые изменения по воле Халастера.       — Как интересно. С нетерпением жду новой встречи с ним.       Разговор прервался, когда явилась Зесиир Маэвир. Даже среди гладкокожих, лишенных примет возраста, дроу она выглядела на удивление юной. Всеобщий она знала плохо и потому постоянно перескакивала с одного языка на другой, и Феос все пыталась привыкнуть к тому, что эта большеглазая хорошенькая девушка, уплетая рагу за обе щеки, с набитым ртом обсуждает всего-навсего убийство собственной матери.       — Она думает, стены башни ее защитят. Конечно, она знает, что я буду пытаться, но как, когда? Доказательства нет. Нельзя убить меня, я одна наследница, больше не живет никто. Она думает, у меня нет силы. А я… у меня… — с досадой щелкнув пальцами, Зесиир перешла на родной язык.       — Зесиир говорит, что у нее все на мази, — перевела Натирра. — У нее больше сторонников, чем подозревает ее мать. По сути, все, что ей нужно — это умелый убийца со стороны, чтобы передача власти прошла мирно. Никто не пожалеет о безумной старухе-затворнице, которая давно перестала поддерживать членов собственного дома. Только ее телохранитель предан ей.       Зесиир с удовлетворением кивнула.       — Моя мать трусливая. Жалкая. Потеряла даже гордость. Она выберет жизнь раба, если будет можно. Я хочу сражаться вместе с вами. Вы будете мои союзники, и мы остановим Вальшаресс.       Она стянула с пальца кольцо в форме свернувшейся змейки.       — Вот. Покажите его охране у любых дверей, и они поймут, что вам можно войти, — Зесиир лукаво улыбнулась. — Никто не будет подозревать сторонников Эйлистри. Вы такие мирные!       Она скользнула пальчиком по щеке и губам Валена, роняя кольцо ему на колени, и, прежде чем опешивший тифлинг успел что-то предпринять, схватила и зажала в кулаке его хвост. Деловито ощупывая его, Зесиир задала тифлингу вопрос на своем языке.       — Она предлагает еще сильнее скрепить наш союз, а поэтому хочет знать, насколько член Валена толще хвоста, и сможет ли он одновременно удовлетворить ее спереди и сзади, — невозмутимо перевела Натирра для Феос.       Та разом растеряла все слова — что было и к лучшему, потому как лицо Валена, стремительно покрасневшее, столь же стремительно покрывалось нехорошей бледностью. Он вырвал хвост из рук девушки и процедил несколько слов, смысл которых был понятен без всякого перевода.       На юном лице Зесиир отразилось искреннее разочарование.       — У вашего самца очень плохие манеры, — обиженно сказала она и скрылась за зеленой завесой.       — Зря ты так, — заметила Натирра, возвращаясь к своему рагу, — неплохо было бы получше приучить к рукам эту кошечку.       Вален бросил на стол оставленное Зесиир кольцо.       — Отказываюсь верить, что наши дела идут настолько плохо, что мне впору торговать собой.       — Может быть, тебе впору перестать вести себя так, словно твой член обшит атласом и кружевами, и ты протрешь в них дыру при использовании.       Теперь побагровело не только лицо, но и шея Валена.       — Если бы ты пеклась о своей технике в бою так же, как о моем члене, у тебя было бы меньше дыр в обороне.       — Ты о том, что я оставляю левый бок открытым? Я делаю это специально, чтобы подманить противника.       — И при этом совершенно забываешь о правой ноге, — Вален поднялся, оттолкнув стул. — Пойду посмотрю, как там дела у Имлота. Кажется, я оставил ему мало указаний в прошлый раз.       — Самец! — покачала головой Натирра и прикрыла рот ладонью, будто произнесла невероятную непристойность. — Провидица говорит, что мне нужно избавиться от прежних привычек, но как же тяжело порой сдержаться!       Феос что-то невнятно промычала в ответ, пытаясь сосредоточиться на еде. Натирра невероятно напоминала ей лисичку из сказки — маленькую хитрую чернобурку, которой лучше палец не подставлять. Дай только промашку, и следующей Натирра запустит острые лисьи зубки именно в нее.       — Похоже, все это для тебя довольно непривычно, Феос Тайфер, — Натирра уже начала прощупывать почву.       — Как видишь.       — И что же шокировало тебя сильнее: особенности наших семейных уз или способы скрепления сделок?       Феос почти физически ощутила прикосновение клыков.       — Что ж, мне казалось, что почитатели Эйлистри — менее типичные дроу в способах решения проблем.       — Все мы были кем-то еще до того, как присоединились к Провидице. Нашим сородичам нравится думать, что за Эйлистри следуют только мягкотелые хлюпики, плясуны и балаболы, недостойные даже называться дроу, но они просто боятся признать, что не все так просто.       — А как ты пришла к Провидице?       — Если я скажу, что после того, как она попросила меня выбрать между почетом и богатствами и прощением у ног леди Эйлистри, ты мне поверишь, Феос Тайфер?       — Каждый раз, когда ты называешь меня полным именем, мне кажется, ты надеешься, что я тебе не поверю.       — А я-то думала, я просто проявляю вежливость.       — В местах, где я выросла, люди так не обращаются друг к другу, даже если хотят быть вежливыми. Это звучит слишком церемонно.       — Даже церемонней, чем «миледи»?       Феос выругалась про себя, а Натирра не преминула сомкнуть клыки.       — Не знаю, за чьим лицом было интересней наблюдать, когда Зесиир сделала свое предложение: Валена или твоим.       Феос понимала, что шагает в ловушку, но какой-то малодушной и любопытной части ее души хотелось уточнить… просто внести ясность… Она отчаянно пожалела, что рядом нет Дикина. Через него узнавать подобные вещи было гораздо проще.       — Ну хорошо, я думала, что Вален… он ведь всецело предан Провидице?       Натирра, совершенно довольная, звонко расхохоталась.       — Провидице больше лет, чем я могу представить. Она немного рассказывает о себе, но я знаю, что она принадлежит к одному из могущественных домов и много веков вела жизнь наследницы. Пыталась ли она убить свою мать и сестер? Враждовала ли с дочерьми? Помыкала ли мужчинами и рабами? Все может быть. Она отказалась от всего, даже от собственного имени, чтобы порвать с прошлым. С собственничеством. Провидица не ищет любовных приключений, поэтому ты можешь спокойно уламывать Валена, если тебе его хочется.       Феос изо всех сил пыталась не покраснеть, чувствуя себя хуже, чем когда бабка впервые поговорить с ней «про это». Да что там, бабка бы с Натиррой спелась! У нее даже для внучек не было припасено красивой истории про деда. «Если моряк смывается от тебя наутро, обвиняй в этом только течение».       — Мне интересно, какие отношения их связывают, а не то, стоит ли мне «уламывать» Валена.       — Но разве одно не вытекает из другого? — Улыбка Натирры могла бы вспарывать животы не хуже кинжала. — Зачем еще тебе нужно знать, принадлежит ли он другой женщине? И он хорош собой. Не будь он таким задавакой, я и сама не отказалась бы уложить его в свою постель. Но, судя по его замашкам, ему явно нравится покорность наземниц.       Феос знала, что проклянет себя за любопытство, но все же не смогла сдержаться.       — Покорность?       Натирра сморщила нос.       — Те, кто жил на поверхности, рассказывали мне, что наземники считают нормальным, если право выбора партнера остается за мужчиной. Как будто это не мужское предназначение — удовлетворять женщину и делать ей здоровых детей, когда она того хочет!       — Нормально, если право выбора есть у обоих.       — По моему опыту, мужчины редко делают хороший выбор. Опять-таки, посмотреть на тебя: ты — наша надежда, избранная Эйлистри, и если ты хочешь расслабиться в его обществе, нормальный мужчина должен с радостью предложить свои услуги, не дожидаясь намека. Я уверена, с Валеном раньше спало достаточно женщин, но он так и не научился понимать подобные вещи.       «Да что ты все переводишь на меня?» — с бессильной яростью подумала Феос, но вслух только сказала, уткнувшись взглядом в тарелку:       — Похоже, тебе нравится смеяться надо мной.       — Если ты думаешь, что я смеюсь над тобой, Феос Тайфер, то мои выводы о наземниках кажутся мне верными. Секс — такой же способ расслабиться, как и хорошая еда, и если вы воспринимаете сами разговоры о нем как способ уязвить… как вы вообще размножаетесь? Мы, дроу, не очень-то доверчивы, и если пускаем кого-то к себе в постель — это очень хороший знак. Только Валену могло прийти в голову, что Зесиир оскорбляет его своим предложением. На самом деле, она всего лишь подтвердила искренность своих намерений.       — И что же, у вас никогда не убивают любовников в постели или после нее?       Натирра усмехнулась.       — Конечно, бывает всякое. Но если представить Валена в постели с Зесиир, я бы поставила на него.       Феос почему-то совсем не захотелось представлять это.       — Сомневаюсь, что он позволит женщине хоть на миг перехватить инициативу, — подытожила Натирра.       От этих женских разговоров на дроусский манер у Феос пропал аппетит. Она от души пожалела, что не может, как тифлинг, сослаться на дела и отделаться от Натирры.       — Да уж, похоже, у дроу никогда не войдут в моду хождения под ручку, робкие переглядывания и вздохи под луной, — пробормотала она.       Натирра мгновенно переменилась в лице: куда только делась ее снисходительность! Глаза затуманились, рот приоткрылся, словно у ребенка, ожидающего услышать чудесную сказку. Она даже навалилась грудью и локтями на стол.       — О, ты ведь видела луну каждую ночь! Можешь рассказать, какая она? Кажется, что она упадет тебе на голову, или она настолько легкая и воздушная, что не выглядит парящим в пустоте камнем?       — Ты никогда не видела луну?       — Нет. Мне еще не приходилось бывать на поверхности. У последователей Эйлистри есть там поселения, Провидица обещала взять меня с собой, но всегда так много дел внизу… Поэтому я всегда говорю себе: луна никуда не денется, она была до меня и будет после меня, а послушать о ней — это ведь подготовиться.       — Ну, это желтоватый светящийся диск… а иногда полумесяц… в стихах про нее пишут «Бледный лик Селуны»… — промямлила Феос, пытаясь выжать из памяти более выразительные образы: в лице Натирры было столько ожидания, что расстраивать ее было просто жаль.