Монстр

      Ночь. Как же я теперь ненавидела это время суток. А, ведь, когда-то оно мне нравилось из-за того, что в темноте не видно моего лица. Теперь же… ночь значила для меня то, что я, в очередной раз, стану убийцей. Нет, мне, нисколько, не было жаль своего отчима, который сегодня должен был умереть. Но… я чувствовала, как совершая одно убийство за другим, я начинаю терять саму себя. Я чувствовала, как та безумная личность, получающая удовольствие от всех тех зверств, что я совершила, начинает брать верх. Возможно, совсем скоро, «Амелия» навсегда исчезнет, уступив место «Монстру». Это, как ни странно, сильно пугает. Мне страшно… Страшно так, что хочется бросить всё и всех и бежать, бежать, бежать!.. Бежать прочь до тех самых пор, пока полностью не лишусь сил! Но, это, лишь, пустые мечты. Я уверена, что стоит мне только предпринять попытку побега, Смеющийся Джек быстро это пресечёт. Да и, кроме того… Я и не хочу сбегать от него. Скорее, я хочу сбежать от себя самой. От той личности, которую я называю «Монстром». От чудовища, которое живёт внутри меня. Я боюсь, что «чудовище» меня полностью поглотит. Боюсь? Но, я же сама говорила Джеку, что боюсь того, что буду приходить в себя! Разве… нет? Я сама себя не понимаю! Я боюсь исчезнуть и… боюсь не исчезнуть! Оба эти варианта меня пугают!       - Эй, дорогая моя! – отвлёк меня от размышлений, о своём нелёгком существовании, Джек. – Мы пришли к твоему дому! Можешь звать своего «папочку» на прогулку!       - А если его нет? – спросила я. – Вдруг, он где-нибудь со своими собутыльниками гуляет? Что тогда?       - Нет, моя милая! Твой «папа» дома, поверь мне! А вот твоя мамочка, как раз, где-то гуляет!       Спрашивать у Джека: «Откуда ты это знаешь?» было бы глупо. Злить клоуна я не хотела. И я была уверена, что он прав.       Я поднялась на четвёртый этаж, где располагалась квартира моей матери. Дверь, как всегда, была приоткрыта – заходи, кто хочет! И запах был тем же – алкоголя, мусора, грязи… Здесь ничего не изменилось за то время, что меня не было.       Я зашла в квартиру. Всё тот же бардак, всё те же пустые бутылки повсюду, горы мусора, тараканы, следы деятельности крыс и мышей… Я поморщилась от вони и отвращения. Как я, вообще, могла жить в подобных условиях столько лет?! Затем, я услышала какой-то звук. Прислушавшись, я поняла, что это – пение. Точнее, жалкая попытка петь. Это мой отчим сидел на кухне и, пьяным голосом, орал песни. Меня передёрнуло от одной только мысли, что мне сейчас идти к нему, разговаривать с этим… пьяным телом. А уж если вспомнить нашу последнюю встречу… Желание общаться пропало совсем.       - Помни, моя дорогая, что сегодня эта пародия на человека умрёт! – услышала я над ухом голос Джека. – И смерть будет долгой и мучительной! Ты же так хочешь этого, не так ли?! Вспомни всё то, что он сделал! Вспомни, что он сотворил с твоей жизнью!       Мне и не надо было вспоминать. Я прекрасно всё помнила! Каждый миг, каждую минуту, проведённую рядом с этим человеком! Каждое из этих отвратительных жестоких воспоминаний, словно, выжжено в моём сознании раскалённым железом! Попойки, собутыльники, побои, шрам на лице!.. И, в конце концов, это отвратительное тело, прижимающееся ко мне! Как же я его ненавидела за всё это! Сколько раз, живя с ним в одной квартире, я представляла, как убиваю его! Самыми разнообразными способами! Но, тогда это были, всего лишь, мечты. А сейчас… сейчас я, действительно, могла его убить и, видит дьявол, я собиралась сделать это с огромным удовольствием!       Сознание, словно цунами, захлестнули злоба и ненависть! В этих чувствах я увязала, как в болоте! Всё сильнее и сильнее… Я больше не испытывала никаких сомнений. И вело меня теперь только одно желание – прервать жизнь этого недочеловека! Прервать жестоко, болезненно!.. Чтобы отомстить за всю мою погубленную жизнь!       Я зашла на кухню. Еле заставив себя изобразить на лице безмятежную улыбку я, как ни в чём не бывало, села на стул, рядом с отчимом:       - Здравствуй, «папа»! Как же давно мы с тобой не виделись!       Отчим прекратил орать и посмотрел на меня. Разума в его глазах, залитых алкоголем, было не сильно много, но его хватило, чтобы, по крайней мере, узнать меня:       - О, тварь! Явилась, наконец! А мы уже, с твоей мамашей, решили, что ты подохла где-нибудь!       - Увы, мой дорогой «папочка»! Я жива, как видишь!       - И что тебе здесь надо?! Твою комнату мы… ик!.. давно уже… продали!       - Интересно, кому? Такому же алкашу, как и вы с матерью? Нормальный-то человек здесь, точно, жить не станет!       - Но-но! Поговори мне ещё… стерва! – мужчина встал, пошатнулся и… сел вновь, видимо, решив, что ходьба, переполненному алкоголем организму, на сегодня, противопоказана. – Так, чего припёрлась-то?!       «И как же мне его транспортировать-то до парка? – озадачилась я, разглядывая мужчину, который, похоже, был не в состоянии сделать и пары шагов. – Может, просто представить Джека, как своего циркового друга и пусть он его тащит?». Но, эту идею я быстро отбросила. Думаю, Джек бы её не одобрил. «А, хотя, о чём я думаю? Я же, запросто, бежала по лесу, нисколько не выдохшись! – вспомнила я. – Я, физически, стала гораздо сильнее! У меня, вряд ли, возникнут сложности в поддержке этого алкоголика!». Оставалось только придумать, как выманить отчима на улицу.       - Знаешь, «папочка», а я, ведь, сейчас с бродячим цирком живу, – начала я.       - Да? А, ведь, там такому страшилищу и место! – хрипло рассмеялся мужчина. – Только в цирке людей пугать и сможешь, за деньги!       - Да, я тоже так подумала, – как можно спокойнее, ответила я, хотя, его слова вызвали у меня волну бешенства. – А зачем я пришла? Я пришла пригласить тебя, так сказать, на примирение. Наша последняя встреча прошла… не очень хорошо и… А у нас сегодня праздник в парке: с шашлыком, алкоголем и всем остальным. Ты пойдёшь?       Вполне возможно, что если бы мой отчим был, хоть чуточку, не так пьян, он бы не повёлся на подобную чушь. Кто в здравом уме поверит в то, что девушка, которую ты хотел изнасиловать, хочет с тобой помириться, да ещё и приглашает тебя на пьянку? Ночью. Никто в такое не поверит. Только, вдрызг пьяный, мудак. А им мой отчим и был. Мне даже кажется, что у него был рефлекс на слово «алкоголь»!       - Куда надо идти? – был единственный вопрос, который он мне задал.       - Я отведу тебя, – уже не делая над собой усилий, улыбалась я торжествующе.       Я помогла мужчине встать и, поддерживая его, почти потащила отчима к выходу, а потом и по улице. Никаких особых усилий мне для этого не потребовалось. Всё оказалось настолько легко, как будто волокла я не семидесятикилограммового мужчину, а большую мягкую игрушку! Я чувствовала, что я сильнее его. Чувствовала, что стоит мне только захотеть и я, запросто, сломаю ему шею! Я превосходила его во всём! Скорость, выносливость, сила!.. Я же могла сделать со своим отчимом всё, что угодно! А он даже и пикнуть не успеет! Это чувство… оно мне ужасно нравилось! Я, ведь, всегда боялась этого мужчину (если его можно так назвать). Всегда боялась его возвращения домой. Всегда боялась, что он обратит на меня внимание. Я постоянно пряталась от него в своей комнате, спасаясь от тумаков и затрещин! Боялась, боялась, боялась!.. Когда-то, из-за этого постоянного страха, я хотела покончить с собой. К счастью, я передумала и осталась жить назло всем. А сейчас… сейчас я могла, вдоволь, помучить всех тех, кто разрушил мою жизнь! И начну я с того человека, который, в общем-то, должен был мне стать отцом!       Дошли мы до парка очень быстро – минут за пятнадцать. Моего отчима, кстати, нисколько не удивило то, что слабая худая девушка даже не запыхалась, буквально, таща его на себе. Похоже, последние мозги он, всё-таки, пропил. Его даже не смутило место, куда я его привела! А привела я его в пустой полу разрушенный парк аттракционов. Я помню, что говорила Джеку о том, что, по-моему, в моём городе заброшенных парков нет. Но, как оказалось, я ошиблась. Один, всё-таки, был и мы с Джеком решили его использовать.       - А где же вся честная компания?! – требовательным тоном спросил мужчина, оглядываясь. – Где же… музыка… шашлыки… Где выпивка?!       - Сейчас всё будет, – мрачно пообещала я.       Не успела я договорить, как парк начал оживать точно также, как и тогда – в лесу, где я, впервые, встретила Смеющегося Джека. Заработали аттракционы, зажглись фонари, зазвучала музыка… И, вновь, на каруселях катались трупы! Только вот отчим этого пока не замечал. Он радостно улыбался:       - Ну, вы, точно, цирк! Это же надо было додуматься – посиделки на аттракционах устроить!       - А мы, вообще, народ весёлый и креативный! – провозгласил появившийся Джек.       - О, клоун! – смеясь, проорал мужчина. – Давай выпьем, клоун! Правда… мрачноватый ты какой-то клоун… Тебя детишки-то не боятся?       - Боятся, – усмехнулся Джек. – Очень боятся. И ты будешь. Но… больше ты будешь бояться её, – указал он на меня.       - Знаешь, клоун, а шутки у тебя дурацкие! Не умеешь ты шутить! Давай лучше выпьем!       - Увы, не пьющий я! – покачал головой клоун. – И не курящий, кстати, тоже!       - Скучный ты, клоун! – ответил отчим. – Как так жить-то можно?! Жизнь… она же такая… такая хреновая… Без водки… ну, никак! Руки на себя наложить можно! А так… выпил и, вроде бы, жизнь светлее становится!       - Я думаю, ты выпил достаточно, чтобы твоя жизнь казалась тебе светлее, «папочка»! – начала я. – А раз жизнь у тебя такая радостная, то, наверное, тебя порадует катание на карусели? Кстати, кататься будешь в очень большой компании!       Я подошла к рычагу остановки карусели, нажала его. Белые лошади перестали кружиться по кругу, останавливаясь. Оказавшись рядом с одной из лошадей я, приглашающе, похлопала по её седлу:       - Давай, «папочка»! Будет весело, обещаю!       Тут, видимо, у отчима, всё-таки, что-то щёлкнуло в голове или просто, наконец, сработал инстинкт самосохранения. Он, всё ещё пошатываясь от колоссального количества алкоголя в своей крови, попятился:       - Н… нет… Я, пожалуй, воздержусь от каруселей. С детства их ненавижу.       - А отказы не принимаются «папуля»! Ты должен покататься и повеселиться!       - Да иди ты в… – начал отчим, но ориентир мне дать не успел – когтистая рука Джека зажала ему рот.       - Ай-яй-яй! Кто же так грубо разговаривает с девушкой! Тем более, со своей приёмной дочуркой?! – от осуждающего голоса клоуна у меня, почему-то, по телу пробежали мурашки.       Приятные мурашки, если уж честно говорить. Меня… меня никто и никогда не защищал. Ни родные, ни друзья. Последних у меня, вообще, не было. Я всегда была одна. Всегда была, исключительно, сама за себя. И… эта, своего рода, защита Джека в данный момент… Она казалась и странной и приятной. Да, я прекрасно понимала, что у Смеющегося Джека и в мыслях нет делать для меня что-то хорошее, но… я была ему благодарна за то чувство, которое я сейчас испытывала. Чувство, что есть кто-то, кто, пусть и с большой натяжкой, заботится о тебе. И неважно, что этот «кто-то» может тебя покалечить, при этом радостно смеясь. Это, действительно, ненормальная больная привязанность. Но… она начинает мне нравится. Считать самым близким для себя существом психованного клоуна? Как говорится, умею и практикую. Во всяком случае, начинаю это делать. Может, это не так уж и плохо?       Тем временем, Джек отпустил мужчину и, с силой, толкнул его в мою сторону. Я схватила отчима за плечи и, практически, не чувствуя его вес, усадила его на лошадку. Пьяный мужчина, ещё в шоковом состоянии, даже не пытался сопротивляться. Он тупо сидел, уставившись на нас и только открывал рот, словно, рыба, выброшенная на береге, силясь что-то сказать. Смотря на него сейчас, я удивлялась, как я могла его бояться? Как я могла бояться такого жалкого человека? Он же полное ничтожество! Пьяное слабое ничтожество! И вызывать он может, лишь, презрение!       - Эй, солнце моё, ты же не отпустишь его только потому, что он так жалок?! – материализовался за моим плечом клоун.       - Ты мои мысли читаешь? – без тени удивления в голосе, спросила я.       - Нет, дорогая. У тебя просто всё на лице написано!       Я посмотрела на своего, так называемого, отца. Да, он был жалок. Он вызывал чувство презрения и отвращения. Марать об него руки сильного желания не было. Но… я коснулась шрама на лице, оставленного на всю жизнь этим человеком. Нет, такого простить я не могу! Я ненавижу его и всегда буду ненавидеть! И отпускать его… я не буду!       - Нет, я не отпущу его, – ответила я Джеку. – Он заплатит за всё то, что сделал со мной!       - Умница моя! – зубасто улыбнулся клоун.       - Да что тут, чёрт возьми творится?! – наконец, смог произнести отчим. – Что за балаган ты здесь устроила, Амелия?!       - О, надо же, ты меня соизволил по имени назвать! – нехорошо усмехнулась я. – Вспомнил, как меня зовут? Это радует! Но, тебе это не поможет! Я устрою с тобой такое веселье, что ты будешь умолять меня о смерти!       - Что за бред ты несёшь?! – мужчина попытался слезть с карусели, но передумал, видимо, решив, что лошадь, на которой он сидел, находится слишком высоко от земли. – Какое веселье?! Немедленно снимите меня отсюда, уроды цирковые! Эй, ты! Чего молчишь?! – отчим толкнул человека, который был с ним рядом, тоже, как и он, сидя на лошади.       Разумеется, человек ему ничего не ответил. А от толчка, он свалился с карусели.       - Эй, мужик! Ты чего?! – «папочка» с недоумением смотрел на неподвижное тело, ничего не понимая.       - Ну, вот! Ты испортил декорацию! – обиженно поджав губы, сказала я. – Нельзя так делать! – я подошла к трупу, приподняла его и повернула его лицо к отчиму, чтобы тот всё увидел – и выколотые глаза и синий вывалившийся язык. – Смотри, «папа»! Скоро с тобой будет то же самое!       Мужчина заорал, наконец, сообразив, что он попал в очень неприятную историю. Уже наплевав на высоту, он, буквально, свалился с карусели и попытался сбежать. Но, он быстро был пойман Джеком и водружён обратно:       - Эй-эй, нехорошо убегать! Мы же только хотели начать веселиться!       Один взмах руки Смеющегося Джека и, словно, по волшебству, руки отчима были пригвождены гвоздями к лошади! Я счастливо улыбнулась, поняв, что Джек, действительно, воссоздаёт то, что я видела тогда, в его парке! Что он, своего рода, исполняет мою мечту! Страшную, жестокую, но мечту! А вот моему отчиму было не до радости. Он вопил от боли, рефлекторно, пытаясь отодрать свои руки, но, тем самым, делал себе только хуже.       - Возьми, – клоун протянул мне острый осколок стекла.       - Зачем? – не поняла я.       - Ты же хочешь, чтобы твой «папочка» испытал всю ту боль, что испытала ты? – Джек, почти с нежностью, провёл пальцем по моему шраму, оставленному осколком бутылки. – Ты же хочешь, чтобы он, также, страдал?       - Да, хочу, – согласно кивнула я, взяла осколок и повернулась к отчиму. – Ты же помнишь, дорогой «папочка», как я получила шрам на лице? По твоим испуганным глазкам вижу, что помнишь! – с презрением фыркнула я. – И сегодня ты получишь такой же!       - Ты… ты совсем рехнулась, да?! – с надрывом, всё ещё совершая безуспешные попытки освободиться, всхлипывая, спросил отчим.       - Да, я рехнулась, – просто ответила я. – Не без твоей помощи, кстати! А сейчас, лучше не дёргайся, иначе, шрам получится кривой.       - Не… не… не надо! Не делай этого, Амелия! Это же… это была, всего лишь, случайность! Я не хотел! Лучше… лучше вспомни, как поступила твоя мать! Она же… она хуже, чем я! Она специально!.. Специально облила тебя кислотой! Я – нет! Я случайно!       - О, не переживай! Моя мамочка ещё своё получит! – ответила я, вонзая осколок в лоб мужчины, откуда я собиралась начать резать.       Его крик меня чуть не оглушил. Но, мне было плевать. Плевать на его крики, на его слова… Я, с каким-то, торжественным восторгом, повела осколок вниз, по коже. Брызги крови меня несказанно радовали, заставляя ещё глубже погружать стекло в кожу. Глубже, глубже!.. До воплей, до агонии!.. Я, с любовью, с которой рисуют художники свои картины, выводила на лице отчима копию своего шрама! Но, когда я дошла до глаза, вместо того, чтобы продолжить резать кожу под ним, я вонзила осколок мужчине в глаз!       - Ой, прости, я случайно! – пародируя его, со смехом, произнесла я. – Я не хотела!       Правда, думаю, мужчина меня уже не слышал, полностью отдавшись ощущениям боли и криков. А шрам я, после этого, доделала! Как и у меня, он пересекал всё лицо, заканчиваясь на подбородке.       - Какой ты у меня теперь красивый, «папочка»! – счастливо улыбнулась я. – Только… один глаз всё портит! Должна быть симметрия!       Так, отчим лишился второго глаза. А я, после всех этих действий, включила карусель. Сев чуть поодаль от неё, на скамейку, я, подперев рукой подбородок, смотрела, как тот, кого я так ненавидела, кружится на детском аттракционе, не способный уже даже кричать.       - Хорошее представление, не так ли?! – сел рядом со мной Джек, протягивая мне, неизвестно – откуда взявшуюся, сладкую вату.       - Очень, – согласилась я, не отказываясь от угощения и, с удовольствием, начиная поедать его. – Главное, красочное! Знаешь, о чём я подумала? – повернулась я к клоуну. – О том, что мечты, иногда, сбываются. И это просто прекрасно!       - Полностью согласен!       Я, со вздохом, приняла полу лежачее положение, положив свою голову на колени Джека – возражений от него не последовало. Я лежала на его коленях, поедала сладкую вату, наблюдала за отчимом и чувствовала себя просто замечательно! А когда Смеющийся Джек начал, своими когтями, перебирать мои волосы, я чуть не замурлыкала от удовольствия! Нас сейчас можно было бы принять за парочку. Правда, исходя из обстановки и нашего внешнего вида, нас можно было бы принять за парочку серийных маньяков. Но, какая разница?       С отчимом, в последствии, закончил Джек. Я, со смехом, наблюдала, как мужчина корчится в муках! Мне не было его жаль. Я наслаждалась моментом! И как же не хотелось возвращаться в «Арлекин»! Но… там нас ещё ждали дела. Тем более, я знала, что на следующую ночь веселье, обязательно, продолжится.

***

      Александр был в ужасе. Он не понимал, как такое могло произойти. Да, он нашёл Джека. Он нашёл человека, с помощью которого Джек сломал свою печать. Но… то, что он увидел… повергло его в состояние шока! Он видел связь между клоуном и девушкой, которая вывела его из леса. И это была не связь безумия (хотя, и она тоже). Александр, буквально, видел нити, связывающие девушку и Смеющегося Джека. И ладно бы эти «нити» просто опутывали бы незнакомку, как паутина! Нет, всё было куда сложнее. «Нити связи» Джека, идущие от его когтей, шли прямо к сердцу девушки! А это значит только то, что их связь была настолько сильной, что он не сможет запереть Джека, не убив, при этом, её! Если разделить этих двоих расстоянием… Клоун-то жив останется, а вот сердце девушки… остановится навсегда. Александр не знал, известно ли ей самой об этом – клоун мог об этом и не сказать. Но… Александр не хотел становиться убийцей! Он не хотел, чтобы по его вине погиб человек! Но, что ему тогда делать? Он видел толщину этих «нитей» – разорвать их не было ни одной возможности. А это значит, что он должен либо позволить девушке умереть, либо заточить вместе с Джеком. Ни первый вариант, ни второй Александра не устраивал. Но, что ещё остаётся? Попробовать, всё-таки, разорвать эту связь? Здесь, опять же, была большая вероятность летального исхода.       Александр устало откинулся на спинку кресла. Сложившаяся ситуация давила на него. Он понимал, что чем дольше Смеющийся Джек остаётся на свободе, тем больше людей умрёт. Но, что делать с девушкой? Пожертвовать ею одной, чтобы сберечь многих? Александр не мог так поступить. Во всяком случае, до тех пор, пока полностью не убедиться, что иного выхода не существует. А чтобы, окончательно, убедиться, ему нужна была информация. Мужчина окинул взглядом высоченную стопку книг, которую он должен был просмотреть. Его ждали бессонные несколько дней.