«Огонь пылает, больше не угаснет, <…> Кровь нас после стольких лет связывает, Сердца пылают и мечтают о победах» Родобрана *** Вожак «А травля началась. Подал сигнал вожак. Оскалились вокруг Пустые пешки. На клетках — два ферзя: любимчик и чужак. Боготворён один, другой в насмешках…» Deacon.
И снова в Хогвартсе ужин. Но за столом преподавателей появились два свободных стула. Как пояснила позже директриса, один из них был для представителя Министерства Магии, Главы Отдела Международного Магического Сотрудничества, а вот для кого был второй — женщина предпочла умолчать. Студенты Хогвартса оживлённо перешёптывались между собой, ожидая, что на этот раз будет интересного. Шармбатонцы спокойно и флегматично поглощали еду, за исключением детей Нолофинвэ и Арафиндэ, которые о чём-то переговаривались со своими кузенами. Даже дурмстрангцы быстро акклиматизировались и начали общаться с англичанами. Профессор МакГонагалл подошла к кафедре и позвонила в колокольчик, привлекая внимание школьников магически усиленным звоном. В Большом Зале мгновенно воцарилась тишина. Рядом с директрисой встали и директор Зелинский, и мадам Максим. — Дорогие студенты и гости Хогвартса, сегодня к нам присоединятся самые важные участники нынешнего Турнира, а именно — Глава Отдела Международного Магического Сотрудничества — Драко Люциус Малфой, а вместе с ним — глава Аврората Министерства Магии — Гарри Джеймс Поттер. Поприветствуем их. Школьники настолько были ошарашены услышанным, что не сразу зааплодировали. Распахнулись массивные двери и в Зал вошли два человека, контрастирующих между собой, как небо и земля. Драко Малфой внешне походил на Люциуса, только черты лица были намного мягче и теплее, нежели у его отца. Пепельного цвета волосы сзади были собраны в хвост. Светлые серые глаза оглядывали всех цепко и с долей презрения, весь его вид не оставлял никаких сомнений — он аристократ, как и его отец, сын и все его предки, причём с обеих сторон. Гарри выглядел, как обычный среднестатистический маг. Чёрные, как смоль волосы и яркие-яркие зелёные глаза, смотревшие на мир непринуждённо и спокойно. Высокая, атлетически сложенная фигура, боевая комфортная одежда аврора — всё говорило о том, что он настоящий маг-воин. Дети Драко и Гарри с гордостью переглянулись: вот они какие, наши родители. За магами шли юноши, неся в руках параллелепипедообразный ларец со сложным орнаментом на крышке. Они поставили его перед директорами на стол, а Малфой, повернувшись к ребятам, начал говорить: — Здравствуйте, будущие коллеги. Сегодня официально начнётся самое грандиозное событие этого года - Турнир Трёх Школ! Правильнее было бы его назвать Турниром Трёх Волшебников, но ввиду изменившихся правил — этого не случится, и я надеюсь, вы поймёте, почему. Начнём с самого элементарного - с правил. Согласно нынешнему ФГМОС - Федеральному Государственному Магическому Образовательному Стандарту, а также ОПМИ — Основному Положению Магических Игр, правила таковы: к участию допускаются только те студенты, которым от момента официального открытия Турнира и до утра того дня, когда Кубок выберет наилучших представителей школы, исполнилось полных семнадцать лет. Это правило Турнира не должно нарушаться никогда и нигде! Тут, заметив, что Малфой слегка подустал, вступил Гарри: — На самом деле, друзья, министр говорит правильные вещи. Тем более, стоит учесть и то, что всяко лучше, когда соперники одного с тобой возраста, ты испытываешь больше уверенности в себе, в своих собственных силах и знаниях. Какой смысл участвовать, когда наравне с семикурсниками будет соревноваться, ну скажем… второкурсник? Согласитесь, взрослому человеку легко победить маленького ребёнка, толком ничего не умеющего. Пока, но только пока. Допустим, что он всё знает и умеет, но опять же… давайте рассуждать логически: он — ребёнок, как бы ему не хотелось выглядеть взрослым. Я отлично понимаю, что в этом возрасте хочется казаться старше и умнее раз в десять, чем оно есть на самом деле, но тут вступает в силу еще такой фактор - психическая устойчивость. Психику ребёнка легче разрушить, чем психику, скажем, уже состоявшегося и уверенного в себе волшебника. Кроме того, в таком возрасте — двенадцать лет, вы ещё не несёте ответственности за свои поступки, каждое дело для вас имеет по большей части игровой характер, а Турнир — это не Игра. Турнир - это поединок, бой. И детям там делать совершенно нечего, потому что это опасно! Высказавшись, аврор вновь отступил, позволяя своему соседу продолжить свою речь. — Мистер Поттер выразил мнение Министерства по этому поводу, как нельзя более точно, в чём я ему искренне благодарен, но я хотел бы продолжить. Каждый из участников, вернее, каждый из желающих поучаствовать, должен написать своё имя и название Школы на кусочке пергамента и бросить его в Кубок. Учтите, Кубок обмануть не получится, ибо… будет проведена ограничительная черта, она так же не пропустит ни одного заклятия, которое может быть применено взрослым волшебником, чтобы одурманить Кубок. И всё это исключительно ради вашей же безопасности, коллеги! — Малфой перевёл дух и продолжил речь: — Затем Кубок выберет двух представителей от каждой Школы, но, согласно новым правилам, изменит их имя на кодовое прозвище, под которым он или она станут выступать на Турнире. Кроме того, участники из одной Школы будут знать друг друга в лицо, чтобы больше взаимодействовать между собой. На этом я заканчиваю, надеюсь, что вопросов не возникнет. Школьники молчали, оглушённые и подавленные, златовласый слизеринец слегка усмехнулся, глядя в сторону пуффендуйцев, которые сидели, сникнув. Ещё бы, все помнили о том, что когда эти, такие взрослые сейчас люди, учились на четвертом курсе, то Чемпионом Хогвартса был пуффендуец - Диггори, скончавшийся на последнем испытании от руки Питера Петтигрю. Естественно, теперь их пытались уберечь от подобной участи, увеличив свод правил и ограничений, но легче от этого никому не становилось. Закончившие речь министры уселись за стол преподавателей, и директриса взмахом руки заставила ларец исчезнуть, явив миру огромный Кубок, горевший ровным синим пламенем. Это послужило знаком того, что теперь можно приступить к трапезе, чем и воспользовались школьники, накинувшись на еду так, словно приехали с голодного острова. Впрочем, исключение снова составляли чопорные аристократы-слизеринцы: они единственные, кто соблюдали все правила и приличия этикета, и ели так, как подобает истинно благородным людям. Тьелкормо первый поднялся из-за стола, повинуясь безмолвному для всех разрешению Нельяфинвэ и, попрощавшись со всеми, одарил Финдарато долгим взглядом. Тот в ответ светло и ясно улыбнулся, показывая всем своим видом, что они обязательно поболтают потом.***
Дни проходили за днями, ребята продолжали учиться, староста Слизерина так замотался в своих ежедневных обязанностях: контролирования студентов, передачи расписаний, патрулирования Школы, что совсем забыл о своём обещании Финдэ - пообщаться с ним. Естественно, расплата не замедлила явиться. Кубок Огня стоял в Большом Зале, как обычно окружённый защитой, созданной директрисой. На этот раз это было собственное заклятие МакГонагалл, которое сильно отличалось по внешнему эффекту от других: фиолетовая сфера, будто сплетенная из нитей, окружала Кубок, в котором горело синее пламя. Когда защита была только установлена, многие пытались её обойти или обхитрить. Впрочем, удача таким незадачливым магам не сопутствовала. В тот день Туркафинвэ оживлённо беседовал с кем-то из однокурсников, впервые за всё это время, чем, собственно, и воспользовались окружающие. Слизеринцы дружно громко осуждали методы преподавания Нолофинвэ. А всё потому, что влияние Туркафинвэ и Нельяфинвэ на факультете было весьма велико, а они на первых же уроках бросились искать только то, к чему можно было придраться, а затем раздували из мухи слона. Неожиданно к беззаботно болтавшим слизеринцам подошёл тихий златовласый маг из Шармбатона. Это был Финдарато, он тенью проскользнул мимо толпы змеев и бросил клочок пергамента в Кубок. Защита при столкновении с ним сошла с ума, но всё же пропустила. После чего он хотел было поговорить с Тьелкормо, но заметив, что свидетелей их беседы слишком много, Финдарато отошёл чуть в сторону и заговорил по осанвэ: «Турко, почему ты игнорируешь мои послания?» — возмутился Финрод. Ответ Келегорма последовал тут же, но, судя по всему, настроение у него явно было не из лучших: «Брат и дядя строго-настрого запретили участвовать нам в Турнире, и особенно мне. К тому же они не прекращают за мной следить…» Финдарато обиженно посмотрел на Туркафинвэ и поставил аванирэ, напоследок сказав: «Разве это повод?!» на чёрном наречии, заставив Тьелко вздрогнуть. Едва Финрод покинул Зал, с другого входа вошла группа гриффиндорцев. Они нагло и самодовольно переговаривались, делая вид, что не замечают слизеринцев. Их староста, Джеймс Сириус Поттер, приблизился к Кубку, чтобы бросить в него своё имя. Защита прошла лёгкой рябью и спокойно пропустила ученика. Выйдя из сферы, Поттер брезгливо окинул группу слизеринцев взглядом и подошёл к Тьелкормо, держа руку на палочке. — А ты бросил своё имя в Кубок? — неожиданно зло кинул Сириус, слегка прищурившись и нагло впившись взглядом в синие глаза Турко. Те, в свою очередь, запылали каким-то невероятно мощным и страшным огнём, что был неведом обычным людям. С интонацией, какой он разговаривал бы со своими подданными, Туркафинвэ ответил не менее коротко и грубо: — А я обязан? — Да он просто боится! — крикнул кто-то из толпы гриффиндорцев. Турко в этот момент искренне пожалел, что его братья не могут повлиять на весь факультет львов из-за указанного возраста. Джеймс Сириус на этом не остановился, с наглой ухмылкой продолжая: — Хотя, о чём это я? Ты просто трус, прикидывающийся старостой и студентом. Ты даже пауков боишься! После этой фразы компания львов, стоявшая за Поттером, разразилась громким хохотом, а Тьелкормо, вспыхнув безумным гневом, выхватил с помощью «Акцио» одну из тетрадей, что была в руках какого-то гриффиндорца. Вырвав оттуда лист, он написал все свои имена, что уместились на клочке бумаги, и вошёл в шар. Магическая сфера накалилась до предела, казалось, что она сейчас лопнет или взорвётся, но это было ложным ощущением. Шар удержался, а Келегорм кинул листок бумаги в Кубок Огня. Выйдя из-под возрастного щита, он с гордой надменной усмешкой швырнул в лицо Поттера тетрадь: — И с тобой разберусь. Они условились завтра же устроить дуэль в подземельях, и что не один преподаватель знать о том не будет. После этого события змеи с видом победителей покинули Большой Зал, а львы, пылая гневом, ушли в другом направлении. Но Зал с Кубком не пустовал… Через несколько часов в зал вошли три студента Дурмстранга со своим директором и почему-то преподавателем ЗоТИ. Один из учеников был чуть выше среднего, но выделялся отчаянной смелостью во взгляде, а также золотыми лентами в своих длинных косах. Второй был ростом с Олимпию и казался необычайно спокойным на фоне остальных. Волосы его были такими же чёрными, как и у всех вошедших, но без лент и распущены, доставая до пояса. Третий был похож на второго, но выглядел куда менее уверенным и куда более импульсивным. Директор шёл с довольной улыбкой до ушей. Первым у Кубка оказался Нолофинвэ. Он выхватил палочку и прочитал странное заклинание на неизвестном ученикам Хогвартса языке. Щит посинел, стал плотным, как кусок резины и изогнулся. Затем перед преподавателем появилось некое подобие экрана, на котором очень быстро пронеслись все попытки студентов пройти защиту - удачные и не очень. Видел он и то, как Финдарато бросил листок со своими именем, и то, как в ярости швырнул вырванную из чьей-то тетради страницу Тьелкормо… Затем Аракано вновь взмахнул палочкой — теперь без слов. Защита вернулась в прежнее состояние. Нолофинвэ кивнул прибывшим из Дурмстранга, показывая, что они могут сделать то же самое. Никто из окружающих даже не догадывался, что это его дети. Старший направился первым, пересёк щит и забросил красиво выведенные на пергаменте имена в Кубок Огня: «Финдекано Астальдо Нолофинвион». За ним тут же метнулся третий. Он кинул клочок бумаги со своими именами, не входя в этот фиолетовый шар, но Кубок её всё же принял. Хотя, конечно, другим казалось, что он ещё слишком юн, однако защита его пропустила. Но никто этого не заметил из-за его роста… Второй отчего-то медлил. Он подошёл к Кубку вплотную, буквально разрезав чары ограничения возраста. И вложил в него бумажку с кое-как наброшенным корявым почерком именем: «Тургон Турукано Нолофинвион». Кубок полыхнул и погас. Затем делегация, ведомая ликовавшим директором Дурмстранга, удалилась. Нолофинвэ по осанвэ отчитывал Тургона, что тот так халатно отнёсся к этому мероприятию. Он не ожидал такого от любимого сына. Но вскоре преподаватель успокоился и ушел готовиться к завтрашним занятиям. Ночью, под покровом темноты в Зал с Кубком вошла высокая светловолосая девушка. Одна из любимых учениц Олимпии, молодая пятикурсница Артанис. Хотя участвовать в Турнире позволялось лишь с семнадцати лет, то есть ученикам седьмого курса, Нэрвен это нисколько не заботило. Она подошла к закрывающим чарам и направила на них отражённый луч фиала, наполненный светом Гил-Эстель, при помощи Кольца Нэнья, надетого на её палец. Олимпия никак не могла понять, почему такая юная на её взгляд девица носит столь дорогое фамильное кольцо, но Артанис каждый раз уходила от ответа. И вот сегодня она, наконец, воспользовалась своей семейной драгоценностью. Отражённый луч разрезал щит, как лучший нолдорский клинок разрезал бы масло. Затем неизвестным заклинанием, сказанным на том же языке, что и заклятие Нолофинвэ, она открыла себе проход, одновременно разорвав в клочья заклинание, оставленное преподавателем ЗоТИ. Бросив пергамент в кубок, Артанис быстро выбежала из Зала. На её счастье, Нэрвен никто не попался на пути, и она без помех смогла вернуться в свои гостевые покои…