***
Моя юность до вступления в Братство была не менее интересной, чем в процессе повышения рангов в оном. Не сказал бы, что счастливее. Счастье вообще вещь довольно субъективная. Что хорошо лично для тебя, другому кажется ничем не примечательным. А что плохо другому – тебя редко касается. Ты умеешь так же искренне и сильно сочувствовать другим, как жалеешь себя? Разумеется, нет. И мало кто умеет. Хотя говорят по-другому. Возможно, даже считают себя поистине милосердными лишь от того, что умеют пускать скупую слезу, глядя на чужое горе. Лучше искренне улыбаться на похоронах, чем рыдать. Истинному виновнику «торжества» плевать на твои эмоции. Так к чему лгать самому себе? Я родился и вырос в Хай Роке. Милое местечко. Даже большие города в сравнении с тем же Виндхельмом выглядели аккуратными деревеньками. Ничего лишнего. По-эльфийски чистые улицы, по-нордски прямые… Бретонцы - народ крайне способный. Умели смешивать стили так, что они все равно четко разгадывались. А еще им совершенно плевать, какой ты расы. Ни тебе мерского расизма, ни имперской… некоторой… беспринципности. Ни в том смысле понимаешь, Слышащий. Для имперцев очень важна толщина твоего кошеля. Бретонцы ценят только способности и желание учиться. Ты бы не прижился в Хай Роке, увы. Я жил в Эверморе – живописном городке, находящимся почти на границе с Хамерфелом. Но мое… скажем так – пристанище, было ближе к Пределу. На севере от города. Стоит отметить, благодаря такой близости к Скайриму, я с детских ногтей понял, что представляют из себя норды. Это к твоему вопросу о том, за что я их не люблю. Сложно уважать слабых умом. Если несмышленый ребенок может и вызвать умиление, то здоровенный мужчина с дубиной на плече в свой рост… и интеллектом, равным дубовому пню, никак восторгов вызвать не может. Норды были частыми гостями у нас. Все время тогдашнему ярлу Предела казалось, что границы его владений должны простираться дальше на запад. Бретонцы, разумеется, думали иначе. До большой войны столкновения не доходили, но потасовки часто случались. Но в тот момент мне было это на руку. Мой первый и последний учитель… Очень любил экспериментировать с мертвыми телами. А тут такая удача! Даже убивать не нужно никого и тратить силы. Впрочем, иногда для некоторых ритуалов объект должен был быть живым… какое-то время. Знаешь, чтобы заманить к себе нордов даже не нужно было включать обаяние, фантазию и банальную логику. Стоило лишь подманить их желанным… И очередь готовых к экспериментам материалов выстраивалась возле нашего убежища. Они часто путались в картах. Неграмотность – это порок. В надежде быть внезапными и не идти в лобовую атаку с магами, твои ныне покойные собратья искали дороги среди горных троп, уходя от главных дорог к бретонским городам. И то выскочат перед ущельем, то совсем уйдут на север и там увязают в болотах… Не умеют читать карты. Отличные воины и некудышные командиры. И не злись, Слышащий, так считаю не только я. Но это было после того, как я провалился на экзамене в Гильдию. Засмотрелся на скелет, выставленный экспонатом и, терзаемый вопросом «Почему его не оживили?» перепутал заклинания. Я был юн, полон надежд и прибывал в возбуждении от мысли, что когда-нибудь стану таким же, как снующие возле меня маги. И таки оживлю скелет, стоящий без дела. Увы. Бретонцы - маги до корней волос. Это ты поступил в Коллегию, пробормотав слабенькое заклинание, которое известно бретонским пятилетним детям. От меня требовали базисное знание всех школ. О Ситис, я мог оживить скелета и призвать оружие из Плана. Но не смог исцелить каменную подагру. И это при том, что точно знал, что для лечения всех хворей, достаточно отужинать клешней грязевого краба. Но с меня не спрашивали, как с алхимика. Поступление было провалено. Я не вернулся домой с экзамена. Просто взял и пошел в другую сторону. Выслушивать упреки моего бретонского отца, помешенного на классической магии, наблюдать, как матушка всплескивает руками и качает головой… Зачем? Чтобы понять, что они желают мне добра, а я не оправдал их надежд? Я себе тоже зла не желал, а своих надежд не растерял. Иллюзии утратил, но это даже было полезно. В город я решил не возвращаться. Ноги, казалось, сами вели меня на север. Страха не было, нет. Просто странное чувство, что где-то я буду нужнее. Ни в мертвой на знания Гильдии, ни в семье, где я обязан что-то доказывать. А там, где еще не был. Признаюсь, так далеко я никогда не уходил. В какой-то момент даже пожалел, что не купил по дороге через торги карту. Но мои опасения прервал странный всадник, читающий книгу лежа прямо на лошади. Если бы ты знал, как меня потянуло к этому человеку! Представь себе сумеречную поляну, окруженную кривыми, уродливыми, словно мертвыми деревьями, небольшое, точно искусственное озеро с почти черной водой. Никаких запахов и цветов вокруг. И тишина… Более глубокая и насыщенная пустотой, чем в самой древней гробнице. А посреди всего этого великолепия маг читает книгу, освещая страницы простеньким заклинанием. Совершенно спокойный конь был точно статуя – даже копытами не перебирал. Я как на зов приближался к этой странной, но органичной паре живых существ. Тот человек отвлекся от чтения и внимательно посмотрел на меня. Сказал что-то вроде «давно зову… сколько ждать можно», а я не мог оторвать взгляда от его коня. Я и предположить в самых смелых фантазиях не мог, что бывают лошади столь черные, как душа нашего Отче и с глазами алыми, как первая чужая кровь на собственных руках…***
- Мне иногда кажется, что меня просто используют, - пожаловался Рольф, собирая вещи после ночного привала. – Отними, найди, принеси, приведи… А сейчас еще лучше: зачисть старый форт от засевших там некромантов. Как будто, у героя из легенд дел не должно быть поважнее. Почему местные не запросили магов из Коллегии для вот такого дела, а? Было бы логичнее их привлечь. - Коллегии плевать на подобные проблемы. Если некроманты не лезут в их дела, то и они не задумываются о таких вот соседях, - Лашанс с тоской наблюдал за тем, как небрежно кидает в походный мешок свои пожитки подопечный. - Как будто, мне не плевать, где решило поселиться семейство буйных колдунов. Нашли на кого скинуть работенку. На Соратников! И на меня, что еще обиднее. - Отнесись к этому, как к очередному опыту. Он же не обязан всегда быть приятным, - пожал плечами бывший Спикер. Рольф замотал головой, выражая несогласие. Но разговаривать не хотелось. Как объяснить ассасину, что отдельно взятый норд очень брезгует при взаимодействии с магией и прочей не нужной чепухой. Если нет заклинания для вызова себе мягкой постели, горячей, хорошо прожаренной свиной вырезки и добротного бочонка с медом, зачем вообще нужна такая наука? Практической пользы мало, вреда не оберешься, а времени для заучивания заклинания всегда уходим много. Жизнь не настолько длинная штука, чтобы тратить ее на учебные залы, полные ветхих свитков. Всю последующую дорогу ни не разговаривали. Ассасин только один раз предложил срезать путь через лес, а не тащиться по дороге. Подойдя к стене, окружающей полуразрушенный форт, Рольф пожалел, что послушался. - Нужно было идти по дороге. Уже были бы у ворот. А теперь думай, как короче все это обойти. И незаметней, - Довакин оценивающе поглядел по сторонам. – А если некроманты еще додумались дозорных вот в те башни поставить, то придется еще назад возвращаться. С дороги хоть просматривается форт хорошо. - И все обитатели тут же узнают, что к ним приближается дикий норд с разряженным топором. В первую очередь, ты ассасин, а не солдат. Должен думать о том, как не провалить контракт, а не о славной смерти в бою. У нас смерть – это невыполненное задание и позор для Матери Ночи. Всегда есть другой путь. Тем более, в форт, - Лашанс указал на одинокое дерево. – Я бы сделал вход там. Слава Ситису, большинство таких героически настроенных, стремящихся попасть в сомнительное здание, сразу лезут к воротам. И, при грамотной расстановке охраны, иногда не добегают даже до середины внутреннего двора. - Но тут просто дерево. Ствол гладкий, под корнями даже норок нет, - прокомментировал прошедший вокруг дуба Рольф. - Я не сказал, что он там. Я сказал, что я бы сделал его в стволе этого дерева. Удобно. Но тебе, видимо, придется испачкаться и промокнуть, - призрак указал на ушедшую под воду часть стены. – Видишь, у этого водоема края ровные? Даже омыться как следует не успели. Искусственная лужа. А для чего она здесь, не подскажешь? И могла ли она образоваться естественным образом, если сам форт стоит на возвышении? И заметь: никого вокруг. Это чтобы внимания к конкретно этому месту не привлекать. Рольф подошел к затопленной стене и нагнувшись, опустил ладонь в воду. Дно не ощущалось. Пришлось почти лечь на живот, чтобы опустить руку по локоть. И снова ничего твердого не ощущалось. Призрак прохаживался рядом, наблюдая за исследованиями норда. - Убедился? – спросил он, присев возле Рольфа. - Убедился, - кивнул Довакин. – А теперь нырни-ка и оцени глубину. - Я не могу идти впереди Слышащего. Это даже как-то невежливо, - отказал Лашанс. - Вот гад! Ты ведь, в случае чего, не захлебнешься! - Ты тоже не успеешь. Под водой решетчатые ворота. Открой их и все. Наслаждайся едва ли не вдвое сокращенной дорогой. Норд посмотрел на ассасина и перевел взгляд на замаскированный водой вход. В общем-то, главное не вылезти прямо посреди зала, отведенного под спальни. Грохот, который обычно сопровождает открытие им любого замка, разбудит даже мертвых. Не говоря уж про пока живых любителей мертвечины. Но через ворота идти ему расхотелось. Помнится, Лашанс рассказывал, что жил в подобном месте. Значит, ему виднее. Ведь явно не загубить ассасин решил Слышащего. Хотел бы убить – прирезал бы ночью. Однако высокомерное поведение вроде бы подчиненного призрака раздражало норда. Зная озлобленность того на Богов, Рольф нащупал на шее цепочку, потянул и извлек на свет амулет Талоса. Даже глаза прикрыл, произнося молитву. Стоит отметить, знал он ее обрывочно, но недовольный взгляд Лашанса, ощущаемый почти физически, говорил ему о том, что бывший Спикер об этом не догадывался. - Молишься Талосу, а воюешь против его детища – империи, - Лашанс отвернулся, выказывая свое отношение к Слышащему. - А вот это не твое собачье дело, - огрызнулся Рольф, ощущая прилив сил. – Твое собачье – меня по ночам караулить и советы давать дельные. - Как прикажешь, Слышащий, - безразлично отозвался призрак. Поглубже вдохнув, Довакин погрузился в воду. Всего в метре в глубину от уровня обнаружился тот самый тоннель, который Лашанс ему предсказывал. Узкий, неудобный, неровный, но приведший его точно скользким, наполовину ушедших под воду ступеней. Поднявшись, Рольф, глаза которого еще не привыкли к темноте, столкнулся с дверью, отнюдь не решетчатой. Выждав немного и поприслушивавшись к возможным звукам, норд пошарил в поясной сумке. Отмычек он предпочитал держать много. Жаль, что товар был редким, а у самого Довакина – и он честно себе в этом признавался – руки росли не из того места, когда требовалось столь тонкое мастерство. - Гадство! – шепотом выругался он, откидывая надломившуюся отмычку. - Некроманты любят отравленное оружие. Держат при себе на случай, если ты им тепленьким будешь нужен. Выпей зелье, которое я заставил тебя купить, - внезапно оказавшись рядом, тихо произнес призрак. - Понял… Слушай, а откуда ты про них столько знаешь? При жизни натерпелся? – не смог не поинтересоваться Рольф. - Много опыта от взаимодействия. Есть приятный, есть жизненный, - туманно ответил Лашанс. Рольф скривился. Он ненавидел чеснок, который, как ему казалось, алхимики суют во все и вся. Некоторые яды на вкус были приятней, чем вот такие оздоравливающие. Лашанс был странным учителем: заставлял подопечного пробовать все, изготовленное во время их занятий алхимией. Благо там под боком была Бабетта, которая спасала Рольфа от мученических конвульсий, в то время как призрак с молчаливым любопытством осматривал согнувшегося и откашливающегося незадачливого ученика. Довакин едва сдержал победный клич, услышав скрежет замка. Открывшаяся дверь привела их в менее темное, но еще более мрачное помещение. От вони у Рольфа перехватило дыханье. Скудно освещенное единственным факелом помещение оказалось хранилищем для мертвых тел, к которым некроманты потеряли интерес. - Чего морщишься? Не в трапезной им же хранить все это, - спокойно отметил Лашанс, глядя на застывшего в ужасе Рольфа. - Зачем их вообще хранить? – еле выговорил он, стараясь не вдыхать глубоко. - А куда их девать? Вокруг форта разбросать и ждать любопытных стражников? Тела просто копятся. Потом, вероятно, их сжигают. Видишь, кое-где на стенах следы и сами останки не на чистом полу, а в саже. - Пойдем побыстрее разберемся с главным, если он здесь есть, и начнем искать дорогу к выходу. Скольких убьем – стольких убьем. Обегать все это бесчинство я не собираюсь. И какой безумец захочет жить в таком месте? Призрак промолчал. Зато на чудовищный скрип открывающейся двери к ним, похоже, неслась не одна пара ног любознательных некромантов. «ФУС» - выдохнул норд на застывших от удивления магов. В отлетевшего к стене и приложившегося о нее затылком Рольф кинул топор и принялся разглядывать, как Лашанс стремительно награждает ударами короткого клинка другого, не попавшего под волну. - А ведь ты говорил, что сражения лоб в лоб – это для набитых дураков и для меня. А сам… Почему не убил его сразу? – спросил Довакин подходящего к нему призрака. - От настроения зависит. Иногда тянет поиграть, иногда закончить побыстрее… - Топор принеси, - кивнул в сторону некроманта Довакин. - Слышащий, у тебя или слишком короткая память, или ты до сих пор ищешь во мне хорошее. - Ты ведь обязан выполнять мои приказы, разве нет? - Я мертв. И никому ничем не обязан. - Я тебе потом придумаю обязанности, - пообещал Рольф и осмотрелся. – Опять дагонов коридор. Вот куда идти? Пойдем вверх по лестнице. Поди, главный, сидит в самой высокой башне. - И волосы расчесывает. И ждет норда на снежном медведе, - Лашанс осуждающе покачал головой. – Мы все-таки к некромантам зашли. Идти нужно туда, где темно и пахнет своеобразно. Рольф посмотрел в ту сторону, куда ему рукой указывал призрак. Лестницы не было, осветить спуск никто, видимо, не догадался, а от звенящей тишины у норда пальцы начинали мелко дрожать. Он всегда относил себя к тем нормальным людям, которые узнав о том, что слева от дороги гуляет нечисть, пойдет по правую сторону. И неважно, что дорога становится длиннее. Жизнь, как не странно, тоже удлиняется, если не слоняться там, где мамки-папки не велят. Одно дело – крушить вооруженных секирами врагов с бьющимся сердцем и, совсем другое, сражаться со странными материями. Бесстрашными и беспощадными, ибо мертвыми. - Как интересно… - пропел бывший Спикер, проходя вперед. – Мы с тобой не бывали в таких местах. Как в Сиродиле оказался. Смотри, на вид извилистая галерея, а для чего в стенах вот эти деревянные конструкции с обитателями? Нет, Рольф, просто для уюта. И не более. Они не встанут. - Ты так возбужденно об этом говоришь… Как некро… некрыф… В общем, как поклонник всего неживого, - вздрогнул Рольф. – Вот мне даже не стыдно бояться здесь. Люди мертвы, хотели покоя, а кучка магов решила поставить себя выше Аркея и не дать им того, что они заслужили. Имеют ли безумные маги на это право? - К нам опять идут, - восторженно заявил Спикер, не собираясь отвечать на вопросы норда. – Не быстро, рвано, спотыкаясь… Видел когда-нибудь что-либо страшнее драуга? Увидишь! Рольфа уже больше смущала тишина. Такая колющая ухо. Драуги неслись с таким грохотом, звеня древними клинками, что больше хотелось уши зажать, чем испугаться. А в этом, вызывающем странный, нездоровый восторг у призрачного ассасина, месте предательски дрожали даже коленки. - Они не слышат и не видят. Но чувствуют тебя, - продолжил лекцию Люсьен. – Вот первый. Самый быстрый, похоже. Челюсть у Довакина непроизвольно полезла вниз, когда он углядел подбежавшего… подбежавшую тварь. Поблагодарив Талоса за то, что успел щит взять покрепче, Рольф выставил лезвие в сторону тела, неровной, но шустрой походкой устремившегося к нему. И чем ближе существо подходило, тем яснее ощущался резкий запах гниющей плоти. Не дожидаясь совсем близкого контакта, норд широко размахнулся, надеясь попасть по голове. И тут же растерялся, когда почувствовал, как легко, словно в растопленное масло вошел топор. Однако оживленного трупа это не смутило. Более того, он даже не пошатнулся, а продолжил царапать щит Рольфа бессвязными ударами. - Бей чаще. Ему не больно, - посоветовал Лашанс, наблюдающий в сторонке и не сделавший ни малейшей попытки помочь подопечному. – Представь, что это лишь манекен, покачивающийся на ветру. Рольф оттолкнул труп щитом и покрепче взялся за топорище. Представить себе что-то неодушевленное было сложно. Манекен не издавал гортанных бульканий, не вонял, не кидался в атаку с тем отчаяньем, с которым тянул к нему обглоданные временем и смертью руки. Не пугал одним лишь обликом. Впрочем, Рольф решил счесть конкретно этот труп весьма симпатичным, когда до площадки доковылял безголовый дружок шустрика, с которым Довакин разбирался. - «ФУС РО» - не выдержал он и прикрыл глаза. От собственного крика заложило уши. А потом вновь воцарилась пугающая тишина. Оба трупа были мертвы окончательно. Норд похвалил сам себя. Даже с драконами не всегда так хорошо получалось. Даже Лашанс молчал, видимо восхищенный. Рольф с кривой улыбкой повернулся к тому месту, где, по его мнению, должен был награждать его хлопаньем в ладоши обычно скупой на похвалы призрак и тут же дернулся. Вместо ассасина лежала вполне привычная взгляду куча чего-то светящегося. Впервые Довакин почувствовал, что отчаянно скучает по Лашансу. Хоть он и призрачная, но компания. И стало жаль, что он не взял с собой Фаркаса, который был небогат умом и посему не впечатлялся при виде той мерзости, от которой Рольфа начинало нервно подташнивать. Свиток с призывом, как и положено, валялся на самом дне мешка. Довакин, нервно озираясь, принялся нащупывать такой желанный фолиант. Нет, без живых напарников было плохо. Нужно было хватать остроухою наемницу в Вайтране. Даже если бы убили – не жалко. Зато он хоть чье-то бы дыхание слышал еще, а не только свое – медвежье. - Ты учишься. Не такая бестолочь, как сам себе хочешь казаться. Это хорошо, - донесся до ушей Рольфа местами надоевший, но почти родной голос призрака. Оглядев вываленные из мешка вещи и сидящего посреди этой кучи Слышащего, ассасин снова покачал головой. - Идем дальше. Мой слух больше не улавливает движений. По крайней мере, пока, - призрак, словно точно зная, куда шагать, бодро посеменил дальше в галереи. Спешно кидающий все в мешок норд зашагал следом. Липкий страх, окутывающий душу от одной только мысли, что он совсем один, постепенно сходил на «нет». Дыхание выровнялось. Странно, но за свой животный ужас корить себя не хотелось. - Мой Душитель даже спал в таких местах, если не успевал зачищать логова за отведенное на бодрствование время. И мантию умудрялся не испачкать, - не смог не уколоть призрак Довакина. - И чего? Может, твой Душитель и по сейчас ходит вот в том обличии, как те, которые мертвее мертвых. Мне именно это путешествие никакой радости не доставляет, - отозвался Рольф. - Зато представь себе имперского легата. Страшно будет выступить против него один на один? Все в сравнении, мой дорогой Слышащий. И никак иначе. Последующая дорога была спокойной. Даже выскакивающие внезапно некроманты Рольфа не раздражали. Они же живые, а значит, от удара топором становились жутко не желающими продолжать битву с тем же напором. После смердящих трупов, не хотевших умирать от фатальных ран, самые упертые маги не вызывали ни малейшего волнения. - А вот теперь только после тебя, - Лашанс учтиво указал на дверь. – Щит выше, Слышащий. Встретит тебя не перепуганный маг, уж ты мне поверь. Рольф резко дернул дверь и отошел на шаг, всматриваясь в темноту. Из помещения тоже запах шел скверный, но не столь тошнотворный, как от зомби. Радовала даже такая мелочь. Нужно было бы похвалить бывшего Спикера за то, что не дал настырному норду продать щит, полученный от какого-то принца, чье имя не желало откладываться в памяти северянина. Однажды он защитил Рольфа от пламени дракона, хотя редко какой щит был на это способен и после годный к дальнейшей эксплуатации. Нынешний был некрасив, звенел от переполняющей его магии, но был довольно легок и при этом крепок. Ледяная струя, ударяющая точно по щиту, на драконье пламя не походила, хотя настырный маг не бросал надежды заморозить Довакина. - Норды! Вечно все портите! – истеричный голос мага Рольф счел женским, хотя фигура некроманта явно не принадлежала хрупкой девице. – Мне бы еще минуту! Не больше! В помещении некромант был один, так решил Довакин. На помощь ему никто не бежал, а сам обезумевший окончательно колдун уже не мог остановиться и не посылать бессмысленные магические потоки на Рольфа. Казалось, ему и не интересно, что прикрывающемуся норду все манипуляции ни по чем. Скользнувший за спину мага ассасин всадил тому клинок. Рольф, все еще не опуская щита, наблюдал, как падающий маг продолжает кидать заклятия, теперь уже приходящиеся на стены и потолок. - Слишком много энергии для такого тела. Недоучка, - заявил Лашанс, глядя в широко раскрытые глаза колдуна, по чьему телу еще проходила резкая дрожь. – Дилетантский подход. - Тебе-то откуда что знать? – спросил Рольф, заходя в кабинет. У него, как и у любого норда, представления о прекрасном было самое простое. Уют в помещении создает теплый очаг, горячая мясная похлебка и несколько витрин с подобранными в битве трофеями. Все остальное Довакин считал не нужным, а потому хламом. Соответственно, разглядев на письменном столе черепа, выложенные пирамидой, никакого восторга он не испытал. Черепа как чернильницы, как поставки под перья для письма… А нужник под кроваткой тоже из черепа тролля? Даже любопытно было бы взглянуть. И повсюду грязь, разбросанные реагенты, битое стекло и пожелтевшие от копоти книги. Обстановка, совершенно к отдыху не располагающая. Единственное, что привлекло внимание норда, это стоящий возле стены посох с переливающимся разными цветами каменным набалдашником. Посреди воцарившегося кругом беспорядка, любимое оружие магов выглядело здесь словно чужим. Слишком красивым, чтобы быть достойным этого места. - Вещь дорогая. Септимов за пятьсот уйдет, как думаешь? – спросил Рольф у призрака, расхаживающего по кабинету. Лашанс не отозвался. Вместо ответа, он подходил то к одному предмету, то к другому. Довакин, оперевшись на посох, принялся наблюдать за нестандартным поведением ассасина. Тому словно было мало зрительного контакта со странными вещами. Чего-то он касался пальцами, что-то вертел в руках. Почувствовав на себе взгляд, призрак замешкался, словно его поймали на чем-то интимном. - Ты что-то хотел спросить, Слышащий? – заговорил он. - На сколько септимов потянет, а? – Рольф побросал посох из руки в руку и повернул набалдашником к Лашансу. - Тысячи две. Может, и за три уйдет, если не поленишься сторговаться. Элегантная работа. Явно откуда-то привезенный. Рольф приободрился и почти любовно огладил посох. Две тысячи решили бы его проблемы и с броней, и с оружием, и с личным счастьем, заключенном в выпивке и приятных компаниях сговорчивых девиц. - Дилетанты, - повторил Лашанс. – Этот неудачник хотел превратить себя в лича. Если бы мы опоздали на пару минут, как он и хотел, нашли бы здесь просто мертвое тело. Скучно. - Это ты о чем? – внезапно заинтересовался Рольф. – И что такое лича? - Лич, - поправил призрак. – Считается высшим рангом у некромантов. Такая новая форма существования… Безжизненная, но с сохранением всех магических навыков. То есть маг умирает, но разума не теряет. В отличии от твоих новых знакомых из погребальной галереи. - И зачем такое проделывать? Практическая польза какова? – изумился Рольф. - Некромант становится почти неуязвимым к магии. К любой. Правда, физическое тело по мере отмирания плоти будет все слабее, но сами способности к колдовству от этого лишь возрастут. Этого хотят почти все некроманты. - Стать живым скелетом, которого ветерок будет сдувать? Шутишь, - присвистнул Довакин. - Я учился у такого же мага. Более умудренного в знаниях, конечно… - А почему этот бы сдох, не обратившись? – вспомнил Рольф то, с чего Лашанс начал рассказывать. - Видишь на алтаре тело? Оно принадлежало женщине. А маг – мужчина. - Это так важно? - В колдовских ритуалах иногда важен даже цвет волос и глаз. Наш покойный друг не учел таких банальных мелочей, что ему должно быть стыдно носить робу с черепом.***
Странный человек на необычном коне оказался магом. Таким, каким бы я хотел стать, когда потащился в Гильдию сгоряча и поддавшись на уговоры отца. Знаешь, я не помню, был ли он хорошим или плохим родителем. Не помню детства. Не могу сказать, радостным оно было или серым. В памяти возникали неопределенные картинки, они не несли с собой эмоциональный отпечаток. Это сродни старому, когда-то приятному сну. Ты настолько впечатлен, что не знаешь, настоящее это воспоминание или работа подсознания. Чувств никаких. Но я никогда не тосковал о близких. Их лица быстро стерлись из памяти, как случайные мысли. Мое внимание всецело захватил этот, даже на мой детский взгляд, нестарый человек. Не помню имени. Оно неважно. Твое тоже забуду когда-нибудь. И, поверь мне, тебе уже будет все равно на мою бестактность. Маг сказал, что давно уже меня призывал. Ему нужен был посох. Не тот, что ты сейчас так варварски вертишь. Ему нужен был ученик столь твердый, чтобы на него можно было опереться. Дать ему взглянуть на тот мир, который он годами создавал. Я не раздумывал не секунды. Учиться у человека, которому подчиняется такой конь… да и сам он меня поразил вначале. Его эксперименты были воистину чудесны. Он не боялся гнева Богов. Говорил, что они либо мертвы, либо устали от нас всех. А какой смысл выпрашивать всю жизнь что-то, разбивая лоб об алтарь, когда можно просто взять и сделать то, чего хочется. Конечно, это сложнее, чем принимать милостыню от несуществующих Богов. Но зато это делаешь ты сам и для себя. Его убежищем была пещера. Не протухшая, как гнезда ворожей, о нет! Он поделил ее на сектора. Разумеется, то, что тебе видится магическим бардаком, было и в его логове, но хуже от этого оно не становилось. У него было много книг. Не стандартных пособий, а поистине ужасающих по мощи фолиантов. И он не требовал от мня демонстраций заклинаний какой-то школы, прежде чем я тянулся к очередному томику. Выскочки из Гильдий и помыслить не могли, что главное не поэтапность в изучении, а лишь желание. Ну хочет ученик вызвать дремору, хотя не способен даже скампа призвать – пусть пытается. Нет никаких ступеней, пограничных знаниям экзаменов… Есть лишь желание. Ну, и способности, разумеется. Даже не знаю, сколько времени я провел в его убежище. Несколько недель, а может, лет… Время словно остановилось там для меня. Я рос, оставаясь ребенком. Каждый день был особенным, не похожим на предыдущий. Иногда он просил меня привести ему людей. Говорил, что у меня получается с ними хорошо ладить. Разумеется, женщины более охотно шли на контакт. Странно, я все еще думал о себе, как о ребенке, даже когда ловил на себе призывные взгляды разнорасовых дам. От них мне и учителю было нужно нечто другое, более существенное, чем близость. Однажды учитель приказал мне найти мерку. Не важно, какой фракции принадлежащей. Он загорелся идеей взрастить в чреве этой будущей счастливицы фалмера. Не такого, как те существа из двемерских руин. Настоящего. Почему ты считаешь, что некроманты обязаны только кости перебирать? Маг должен быть исследователем, а не декламатором прописных истин. Он исследовал. Я притащил ему данмерку, которая, стоит отметить, даже не сопротивлялась. Увы, отловленный фалмер растерзал ее до смерти после спаривания. Решив быть в следующий раз поблизости и помешать ему расправиться с очередной претенденткой а роль самки, я вновь отправился на поиски. Хай Рок – небольшое местечко. Частые исчезновения могли бы привлечь внимание боевых магов. Нам с учителем этого не хотелось. Он давал мне своего коня, если дороге предстояло быть неблизкой. Я привязался к Тенегриву. Удивительный конь. Мне встречались единороги в Сиродиле несколько раз, но они не могли с ним сравниться ни в скорости, ни в выносливости, ни в грации. Однако ни моя расторопность, ни постоянный успех при уговоре мерок на эксперименте положительно не отражались. Беременность не случалась, увы. А еще от криков этих девиц, осознавших, куда они попали, убежище переставало быть уютным. Знаешь, когда учитель, смирившись с неудачей, приказал мне убить фалмера, я не испытал ни малейшего сострадания. Это существо, моментально разрывавшее грудные клетки у предоставленных ему мерок, даже не стало сопротивляться. Он только что-то шептал, скалился и подслеповато щурился, пытаясь заглянуть мне в глаза. Что он там хотел увидеть – я не знаю. Но меня затрясло от злости, когда он, совершенно четко сказал, что я мог бы стать великим, если бы не стремился стать жалким. Когда я рассказал про это учителю, он мне не поверил. Объяснил, что из-за деформации языка фалмеры не способны говорить. Только шипеть. Списал мой рассказ на разыгравшуюся усталость и велел отдыхать. О Ситис, как я ненавидел те мгновения, когда мне было запрещено практиковаться. А он стал запрещать. Говорил, что мне нужно поберечь себя, что я нужен ему здоровым. Все задания сводились теперь не к поиску людей, а к собиранию трав и изучению созвездий. Он даже к Тенегриву запретил мне подходить. Объяснил это тем, что боится, что я упаду и покалечусь. Говорил, что я для него важен. Я не думал дурного. Мне казалось это заботой. Сомнения начали посещать меня, когда сон перестал приносить бодрость. Я не уставал за день так, чтобы просыпаться в столь болезненном состоянии. Меня словно выворачивало наизнанку. Каждый раз, когда тело требовало отдыха, я его ненавидел. Презирал сам себя за слабость. Пытался прогнать усталость зельями, но учитель, узнав о этом, запретил мне приближаться к алхимическому столу. Однажды ночью, когда я отгонял сон мыслями, он пришел ко мне. Окликнул, но я не отозвался. Тогда он принялся нашептывать незнакомое мне заклинание. Впервые в жизни, я почувствовал ужас. Я не понимал ни слова, но это явно была не молитва. Сжав зубы, чтобы не вскрикнуть, я решил разобраться во всем. Он спал после обеда. Ненавидел полдень. Все реже выходил из убежища. Я вошел в его лабораторию, когда он спал. Знаешь, почему все маги одинаково глупы? Потому что ведут записи. Любой, кто ведет дневник, может стать жертвой собственной искренности. Учителю не хватило ума хотя бы вести их на незнакомом мне языке. Я даже не буду подбирать слова, дабы описать тебе мое состояние после прочтения. Он писал, что его тело изжилось. И что для большего магического потенциала от него нужно избавиться. Лич… Мы разговаривали с ним о магах, решившихся на такое обращение, и он часто повторял, что ритуал не стоит последствий. Что ж… Я сделал так, что он действительно не успел о них пожалеть…***
- Убил учителя, - усмехнулся Рольф. - Сделал с ним то, что он хотел сделать со мной. Не на алтаре, разумеется. А так в точности вырезал ему все символы на теле, - Лашанс оскалился, разглядывая Рольфа. – Предатель! Прикидывался учителем, ждал момента, когда я стану полностью подходить под требования ритуала. - А потом сразу стал Спикером в Темном Братстве? – спросил Довакин. - Далеко не сразу. Я же тебе говорил, что время с ним будто остановилось. Я чувствовал себя ребенком, восторгающимся при виде авторитетного взрослого. Пелена спала, когда я перестал слышать его предсмертные хрипы. Я собрал вещи, которые считал своими, отвязал Тенегрива и сказал ему, что он волен идти туда, куда хочет. Меньше всего мне хотелось с ним расставаться, но неволить такого коня нельзя. Он не просто ездовое животное. Он друг. И я думал, что он привязан к хозяину до того момента, пока нынешний владелец жив. Учитель был мертв, заставлять Тенегрива идти за мной в Скайрим я не собирался. Но он пошел. Даже по сторонам не стал смотреть, выбирая другую дорогу. - А потом ты отдал его своему Душителю. Настолько привязан был к коню, - понимающе закивал Рольф. - Все, кто владел Тенегривом, умирали в муках. Я хотел обмануть судьбу, передав его со своего согласия. - Получилось избежать кары? – прыснул Рольф. - А сам как думаешь? Рольф засмеялся, представляя себе, как жестоко обманулся Лашанс. Все предусмотрел, рассчитал… И кончил на ритуале, как и положено. Может, и не на некромантском, но на столь же красочном наверняка. - А ты не радуйся. И тебе такая же дорога уготовлена, - заметил призрак. - Дай дожить до смерти, а там уж какая разница, как к ней приблизиться. Главное, чтобы зомби рядом не было. А с остальным слажу как-нибудь уж, - оптимистично отозвался Рольф. – Давай-ка уйдем отсюда, а? И подальше. Форт мрачный, рассказ твой мрачный, ты - имперский говнюк… Жрать охота, короче говоря. Тут даже трогать еду не буду, хотя вон тех ягод бы попробовал. Что это такое в черепке на столе? - Земляника, - ответил Лашанс. – Ты не видел ее раньше? - Нет. Жаль, что она в этом скамповом форте. Ядовитая, наверно. Хочешь отведать? – предложил Рольф, протягивая череп с ягодами призраку. - Я яблоки предпочитаю, - отозвался Лашанс. – Всегда с собой носил. Знаешь, если бы мы были знакомы при жизни, и я бы не был обязан исполнять роль нордской няньки, я бы тебя угостил…