Игра случая

      Не успела я очнуться, как к горлу подкатил ком тошноты. По зрению неприятно резанули лучи солнца, в ушах загудело как после хорошего хука, а во рту — как удачно и, главное, вовремя — поселилась целая Сахара.       Пожалуй, весь этот скупой на радостные известия букет вполне можно было бы списать на сотрясение мозга. Попытка встать не увенчалась ничем особо плодотворным; надоедливые чёрные мушки перед глазами заставили увальнем вернуться в своё миролюбивое положение тюфяка. С глухим кряхтением схватившись за тяжёлую голову, постаралась сфокусировать взгляд на округе. Получилось откровенно отвратительно, да так, что от всей этой мутной как самогон картинки меня почти что вывернуло наизнанку. Оставили меня эти профилактические меры мучений лишь с пятого раза.       Подключив к мозговому штурму все имеющиеся мысли, я в позе клятой восковой фигуры нахмурилась. Так, что мы имеем? Не беря во внимание напрочь отказывающееся функционировать тело, оставались вполне красочные воспоминания о произошедшем. Противная погода, бьющее на поражение самочувствие и поход в аптеку. Как следствие, второй фактор оказал на меня слишком сильное влияние и я… а что я? По вискам стекал пот. Мне резко стало хуже и я упала, приложившись затылком о бордюр? Я помню дикую боль, мерзко хлюпающую из носу кровь, чьи-то крики, заложенные писком уши и темноту. У меня амнезия? Я выжила, а период лечения забылся? Я бы очень хотела верить, что вся эта процессия воспоминаний была не более, чем нагрянувшими проблемами с головой. Мол, галюны в благодарность за переутомлённость, чё-т такое. Но на что списать ощущения? На осознанный сон? Да это и рядом не стояло! То есть, вероятность того, что всё это коматозное DLC мне не приснилось, составляла примерно девяносто пять процентов со скидкой на то, что я спортсменка. Если вы не видите здесь логической цепочки, то поясняю — как спортсменка со стажем во всю осознанную жизнь, я очень внимательно относилась к своим физическим ощущениям и не доверять им просто не умела. Ибо недоверие чревато лишней долей побоев на ринге. Поэтому я и не могла счесть всё произошедшее за бредни фантазии даже при всём желании бунтующего скептика. Чересчур уж всё было… реально.       Ладони слабо сжались в кулаки, а костяшки зачесались. Как же меня бесило это непонимание!       Зрение неожиданно нормализовалось. Пораженная такой резкой смене кадров, я с горем пополам приняла сидячее положение. Опёршись на пыльные, зудящие ладони, огляделась и ровно на том же месте чуть не приложилась лбом о протоптанную травянистую дорожку. От безысходности. Прислонившись спиной к высокому дереву с потрескавшимся вековым слоем коры я обнаружила, что позорно торчу где-то посреди пустующего леса. И что-то мне подсказывало, что это явно не верёвочный парк. Издали разносился людской галдёж, к которому я не преминула прислушаться. Японская речь меня почти удивила. Истерично гоготнув, взволнованно потрепала взмокший каскад волос на затылке и хрустнула позвонками в попытке размять затёкшее тело. Глаза заслезились как от продолжительного сна и я начала медленно собирать себя по конечностям. Прямо как пресловутый лего-конструктор.       Солнце пекло неимоверно, а где-то высоко над головой дрелью раздавались птичьи крики. Вокруг находился густой дубовый лес. Не скажу, что удивляло сильнее: то, что меня упекли куда-то далеко на юг, или то, что я всё-таки вполне себе жива. А я ещё даже не определилась, радовало ли последнее. Настороженно напрягла глаза, осматривая обстановку. В миллиметре от меня, ровно на протоптанную травянистую дорожку, неспешно опустился зелёный лист. Я в ужасе замерла. Каким образом в дождливый и по сезону облезлый апрель ворвалась жара на пару с яркой листвой? Откуда в отстойной такой пародии на середину весны, — которой, не премину напомнить, красноречиво не пахло — взяться цветущей чащобе?       Наконец отогнав головокружение и сонную растерянность, обратила внимание на свой внешний вид: Не остыла память о моей уделанной в столичную грязь одежде, как я опустила голову вниз. Вместо ветровки и застиранных тёмных джинсов я обнаружила оранжевую тунику с окантовкой персикового оттенка и рукавами в три четверти, длиной доходящую до середины бедра, а также свободные чёрные бриджи с подворотами. На ногах обнаружились бордовые чулки и непривычные, но удобные тёмные сандалии с открытым носком. Это, прошу прощения, откуда и за какие заслуги? Что-то не припоминаю редактора персонажа или момента, когда я успела бы заскочить в ЦУМ… Ошалевший жбан, надеюсь, остался моим; всё-таки, перерождаться я не спешила. Стратегически ощупав руку, заметила белесый рубец сбоку на левом локте и успокоилась. Да, хорошо, что я это всё ещё я.       Но меня совершенно случайно потеряли где-то на другом конце Земли? Сколько не кичись непрошибаемостью, а меня знатно так передёрнуло от одной только мысли, что я… неизвестно где. Встал закономерный вопрос: а что дальше?       На тех же порах недоумевания заметила брошенную у корней соседнего дерева набедренную сумку из грубой чёрной ткани. Воровато зыркнув по сторонам и убедившись в том, что на эту злосчастный поляну никто не сунется, стремглав бросилась к сумке. Я мешком плюхнулась на прохладную землю в тени деревьев и дрожащими руками закопошилась внутри находки. Тут, можно сказать, неопознанный объект! Вдруг, там еда? Карта? Может, конечно, детонатор, но кого это волнует? Не нашлось буквально ничего хорошего. Какие-то свёртки бумаги, больше напоминающие свитки, остроконечные сюрикены в форме звездочек и несколько вразнобой набитых капсул-таблеток. Когда мне там последний раз везло? И это не риторический вопрос!       Я упёрлась локтем о колено, с сомнением осматривая местность и цокая под нос. Так. Меня переодели и закинули неизвестно куда. К чёрту мне не сдавшийся аксессуар в виде набедренной сумки прилагается.       Я устало зажмурилась и уронила голову в ладони. Не сдерживая эмоций, громко зарычала и ударилась затылком о кору дуба. Что мы имеем? Это стопудово какой-то ужас. С готовностью вскочив с насиженного места, я ухватилась за пояс сумки и туже затянула ремешок на тунике. Таким образом, сумка вертелась где-то сбоку на манер барсетки. Удобно.       Особо не задумываясь по поводу поиска выхода из этой глуши, я просто в скором темпе прочесала прямо к расходящимся в разные стороны раскидистым ветвям. Сквозь массивные зелёные кроны пробивались дрожащие лучики света, а вдоль тропинки расположились разлапые кусты малины. Выбор у меня стоял непростой: переться в неизвестность или дожидаться кончины где-то в репейнике. Кстати о кончине. Я натужно закряхтела, с особой осторожностью ощупывая явно пострадавший затылок, не обнаружив там того, что как минимум ожидала увидеть. Ни тебе боли, ни тебе запекшейся крови. Вот просто ничего. Поразительная регенерация.       Хотя отсутствие ранений как таковых наталкивало на мысли, что я просто сейчас в какой-нибудь там коме себе валяюсь посреди Москвы… однако и эта догадка быстро отпала. Чересчур всё реальное: запах лесных ягод и пекущее солнце, тёплый ветерок и не затыкающиеся падлы-птицы. Уже голова трещит от их ора.       А ещё я чуть не навернулась с пятиметрового обрыва, пока придавалась мысленным дискуссиям. Вниз простилался спуск в виде хожалой узкой дорожки, по которой я, благополучно шатаясь, и побежала. В голове в тот же миг раздался звон церковных колоколов, в подошву сандалией впились острые камни, а где-то на фоне всей этой бесовщины грохотал удод. Тем временем я всё ещё напролом неслась и чуть ли не кубарем катилась с этого дранного спуска!       Спустя почти бесконечную минуту я ещё и запнулась о неизвестно что, разоралась, упала, и как итог — я весело себе копчиком считала каждую вторую корягу. Красота. Больно только.       Не знаю, в общем, сколько мне пришлось вот в таком вот положении тел страдать, но когда земля под ногами сменилась на мощеную дорожку, я же прямо только так от счастья и упала грудью в камень. Просто. Спасибо. Боже. Безуспешно стараясь унять дрожь в коленях, я уставилась на хитросплетения тропинок впереди. Лес постепенно редел и где-то вдалеке виднелись слабые очертания крыш домов. А вот это уже было неплохое начало.       Перспектива добрести до города пробудила во мне энтузиазм, так что я на удивление быстро собрала себя назад по кусочкам и побрела дальше. Вот зарекаюсь, выберусь отсюда — брошу по переулкам шляться, зуб даю. Если выживу, конечно. Вскоре послышался людской шум поселения и показались первые домики. Я вывернула из-за переулка к подножью высокой бледной горы, оглядываясь на наличие опасностей. Уставилась на возвышенной и просто потеряла дар речи. Свежий запах цветущего леса сменился на спёртый летний воздух. И дышать мне тяжело стало даже близко не от этого, а от снующих туда-сюда людей в форме — не поверите — шиноби Конохи из небезызвестного аниме «Наруто», которое самозабвенно пересматривал мой брат со стабильностью раз в месяц. Неподалёку сделал полностью идентичного ему самому клона мужик в разрисованной как хохлома маске зверя. Что. За. Хрень?       Я схватилась за голову и крутанулась на месте, пытаясь привести разметавшиеся мысли в порядок. Это просто сон. Сон же? Или какой-нибудь там аниме-фест, на крайний случай… погодите-ка.       Нужно мыслить рационально. Если я действительно умерла по счастливому стечению обстоятельств, соответственно, сейчас я наблюдаю какой-то личный сорт порционного бреда перед тем, как переступить за врата Рая-Ада-Чистилища? Я дура. Какая же я дура. Эта чёртова погода, эта недалёкая я, этот дебильный переулок и дождь!       От одного только воспоминания я пошатнулась. В голове нещадно загудело, заглушая людской шум вокруг, пока я сильнее цеплялась пальцами в корни волос, оттягивая их на затылке. Внутри будто бы всё взорвалось, кипятком обжигая органы.       — Спокойно, я не ненормальная, — осадила саму себя я. — Всё за-ши-бись.       Я по привычке похлопала себя по плечу, пока в голове складывалась не особо-то воодушевляющая кривоватая картинка: скинули в какие-то трущобы, тело исцелили, приодели и… отдали на попечение самой себе. Крутая кома. Я что, попаданка? Да не, бред какой. Тьфу ты, блин, совсем раскисла, верните мне мой скептический взгляд на вещи. Ладно, фиг с ним, со скептическим взглядом. Домой верните! Надеюсь, если я жива, то меня как найдут в реальной жизни в кустах где-то — так и очнусь. Сколько там обычно в среднем комы длятся?..       — Чего стала? — воскликнул скрипучий голос сзади. — Уступи дорогу старухе!       Меня обошла какая-то низкорослая сутулая бабуся с мешком овощей наперевес. Я замялась. Ладно уж, если это всё картины моих фантазий — то почему бы, собственно, и не повеселиться? Когда мне там ещё возможность выпадет? Внеплановый променад в аниме — не такой уж и плохой отпуск. Пусть и в коме.       Я запрокинула голову вверх — шея прямо заболела — но, блин, поглазеть-то было на что! Уставившись на знаменитую своей красотой скалу, с украшающими её лицами вплоть до четвертого Хокаге, я восхищенно присвистнула, щурясь от яркого солнца и подставляя ладонь козырьком. Зрелище было крайне впечатляющее. Массивный обрыв, на который ниспадала тень окружающих деревню густых лесов, терялся на фоне уже поднявшегося утреннего солнца, освещающего каменные скалы и с поразительной точностью обрисовывающего контур лиц именитых шиноби — Хокаге.       Так, для справки — я не фанат аниме. За исключением парочки чего-то особо древнего. Благодаря нерадивому братцу, я выросла на истории Наруто Узумаки. И вот вам хотя бы одна причина, за что я обожаю эту их японскую анимацию — природа. Вся эта живая обстановка окружающей главных героев деревни настолько чётко врезалась мне в память, что я неосознанно для самой себя выпала из реальности.       Передо мной желтым полотном предстала дорога из старого желтого кирпича, по которой я не спеша зашагала: вокруг расположились небольшие, отличные друг от друга цветом жилые дома. Почти у каждого здания зеленью поросли клумбы, а с крыши на крышу как блохи скакали ниндзя Листа. Эх, мне бы такую ловкость… паркурист из меня всегда был неважный. По центру перекрёстка, где я оказалась, росло широкое дерево с развесистыми ветвями и узенькой скамьей вокруг ствола. Рядом наматывали круги визгливые дети. Такое себе развлечение. Я, как столичная дитина, не оценила. Окружавшие меня по обе стороны здания выглядели как сплошное насмехательство над всяким архитектором: совершенно различные по высоте и внешнему виду дома были нагромождены в максимальной близости к друг другу, отличаясь выцветшей краской. Зёленая, розовая, синяя… кое-где прослеживалось явное отсутствие ремонта — деревянные оконные рамы, подёрнутые ветвистыми трещинами, двери вековой давности. Н-да, не самая приятная картина, такой себе обнищалый райончик, но я не из привередливых. До Конохи нескоро дойдет мировой прогресс, если так судить, но зато как тут уютненько-то! Запах свежей выпечки и цветущих растений, яркие лучи солнца, косплееры, притаившиеся по углам… ностальгия по жизни, которой у меня никогда не было.       Мимо со скоростью света проносились постоянно куда-то спешащие жители. Правильно говорят, что если идти прямо, то обязательно куда-то выйдешь. Вот и я, обогнув улицу, оказалась в явно более богатой части поселения. Многоэтажные дома с массивными изогнутыми крышами выстроились в незатейливые ряды. Торопливо прошкандыбав поодаль и совсем потеряв счёт времени, я заметила ровный пласт фиолетового кипрея у тротуара, над которым корпела высокая стройная женщина в зелёном платье. Она то и дело поправляла выбившиеся пряди тёмных волос из высокого хвоста, натужно вздыхая.       И всё было в целом неплохо, пока я не завернула за угол дома этой самой брюнетки. В мою сторону полетел град приветствий и различных так-то не к месту вопросов. На японском языке. Я озиралась по сторонам, пытаясь не поддаваться панике. И чёрт его знает, каким образом я вообще понимала, о чем вещала женщина, активно размахивая перепачканными в земле ладонями! Я-то английский только учить начала, а на японском этом знала от силы только: «Горано спонса, но текьё де окурисимас». Всё. На том великие познания канули в небытие. Женщина даже заикаться начала от нехватки воздуха, активно тараторя что-то в мой адрес. Прислушавшись, я чётко различала: привет; Тошима; цветы; жизнь. Покумекав, я всем корпусом развернулась к мнимой собеседнице.       Как там говорится у них в Японии? Нани?..       — Тошима-чан, ты меня вообще слушаешь? — возмущённо пропела брюнетка. — Эй, Тошима!..       Я вздрогнула. Это было обращение ко мне?.. Насмешливый оскал расползался на лице сам собой. Ну конечно, блять, ко мне! Тошима, чёрт возьми. И если вы сейчас задаётесь вопросом, в чём же дело, то всё было запредельно просто: это мой стандартный, по классике накатанный ник во всех социальных сетях. И пусть я отродясь носитель красноречиво о многом говорящего имени Антонина — Тоня, Тошка, Тося, если угодно; однако такой себе навеянный японской культурой никнейм звучал поинтереснее, согласитесь же. С губ слетали беспорядочные истеричные смешки. Вот что за карма такая на мою долю? Мозг, слышишь, это ни разу не смешно! Почему всё опять обернулось против меня? Вот и блистай после этого оригинальностью. Да ни в жизнь! Ещё немного и меня начнёт тошнить от этого театра абсурда.       Только я собиралась как ни в чем не бывало развернуться и драпануть прочь от садовницы, как неожиданно для меня самой коленки подогнулись, а я чудом не упала, облокотившись о кирпичную стену.       Я Тошима.       Казалось, мир вокруг завис подобно требовательной к железу видеоигре. В ушах криком раздавался детский голос, в голове зазвенело от нахлынувшего и явно чем-то знакомого мне воспоминания, в то время как тело задрожало в попытках схватить себя за резко поледеневшие плечи. Перед глазами поплыло и звучно оборвавшийся в воспоминаниях вопль сменился мелькающими перед глазами насыщенными цветами с помехами, будто бы смазанная картинка на старом телевизоре. Я часто заморгала, пытаясь прийти в себя, что не принесло никакого результата. Окутывающий поочередно сменяющиеся цвета туман закрыл видимость хотя бы чего-то. Мне стало страшно. Я испугалась того, что меня просто раздавят в лепёшку сияющие и больно режущие по зрению цветные блямбы.       — То-ши-ма! — по слогам продиктовали где-то надо мной, тряся за плечи. — Да что с тобой такое сегодня?!       Наваждение прошло так же быстро, как и началось. Постепенно яркий туман растворился и я снова смогла нормально видеть. Надо мной возвышалась та самая брюнетка, обеспокоенно сжимавшая пальцы на моих локтях.       — Да?.. — неосознанно пробубнила я на японском, сука, языке.       Я перевела взгляд за спину блондинки, где застыли шокированные, между собой перешептывающиеся старики.       — Ох, ну что за девчонка! — беззлобно отозвалась женщина. — Опять с тренировки, сама-не-своя? Так упорно работаешь, высыпаешься хоть?       Садовница силком потащила меня за собой, оттаскивая от излюбленного мною угла.       — Я там… прогуливаюсь просто, да.        Только я сделала шаг в сторону, как подозрительно сощурившаяся женщина скрестила руки на груди.       — Стоять.       Вот это власть в голосе! Прямо вылитый мой тренер! Я аж остановилась по привычке — на рефлексах, чтоб пенделя не отвесили. Блин, башка ж ещё раскалывается так, будто меня ею где-то о гараж приложили… что это было вообще?       — Только не говори мне, что ты опять что-то натворила и теперь убегаешь от Сакуры-чан?       Натворила? Убегаю? От Сакуры-чан? Слишком богатая на событийность жизнь в очагах своей же фантазии, вырубайте.       — Ни от кого я не убегала. Я тут просто… гуляю. Прокрастинирую, знаете, как оно бывает…       — Как же, — усмехнулась женщина. — Подожди, я передам тебе семена, Мебуки просила передать.       Женщина сверкнула карими глазами, как будто испепелить меня только так на месте и собиралась. Я взволнованно и скорее на автомате закивала, при этом стараясь не сойти за совсем уж отмороженную деревенщину. Женщина растянула тонкие губы в улыбке, сощурила подведённые глаза и, лёгким движением ладони поправив высокую прическу с кипой цветастых шпилек, кивнула в сторону. Меня в скором порядке спровадили подальше от места нахождения, раскрыв перед лицом высокую двустворчатую дверь. Ноги словно пригвоздило к земле. В один момент не выдержав, садовница просто схватила ошарашенную меня за рукав туники и прицепом протянула по всему пестрящему розами-лилиями-моей-внезапно-проснувшейся-аллергией первому этажу здания, подводя к широкому стеллажу во всю стену. Как же всё бесит. Вот что за бешеная тётка? Взяла, затолкала в свою клумбу, так ещё и ждёт от меня неясно чего. Не дают спокойно пожить даже в коме, что за люди пошли?       Я бы и дальше придавалась порывам негодования, если бы женщина не подтолкнула меня ближе к стеллажу. Она деланно поправила аквамариновый драгоценный камень под воротником и принялась рыться на полках, переполненными цветочными горшками разных размеров и форм.       — Итак, — начала она. — Мебуки просила передать через тебя или Сакуру-чан семена чиа, льна и… белого пиона.       Иисусе, какая же это всё-таки дичь…       Между тем женщина протянула длинные изящные руки к бумажной упаковке, напоминающей пакет, бережно укладывая всё это добро и с таким же упоением осторожно передавая мне в руки. Я вопросительно уставилась на растянувшую лыбу женщину, настороженно заверив:       — Денег у меня нет.       Предвкушающая навар улыбка сползла с лица женщины так, будто её и вовсе не бывало. Она осмотрела меня с ног до головы, вдруг расхохотавшись:       — Я в курсе, Тошима-чан, Мебуки часто сама оплачивает покупки при личных встречах.       Я не без скупого недоумения зашмыгала носом. Женщина принялась оглядываться по сторонам, выдавая:       — У тебя аллергия на что-то?       — Понятия не имею, — прогудела, так и зависнув как последний тормоз с пакетом в руках. — Я пойду, да? Спасибо за семена.       Садовница довольно кивнула, напоследок взмахнув ладонью. На негнущихся коленах, выставив ладони с пакетом вперёд и перепугано оглядываясь через плечо, покинула цветник. Дыхание перехватило и я обернулась параллельно тому, как по ушам ударил звук закрывшихся дверей. Передо мной предстало двухэтажное здание с выкрашенными в песочный цвет стенами и покатой крышей из красного шифера. Чуть выше разномастных кустарников и пышных соцветий находились окна со внешними массивными глянцевыми жалюзами зелёного цвета. Я сделала поспешный шаг назад, уставившись на яркую вывеску фиалкового оттенка: «Цветы Яманака». Я пространно уставилась на свои разом потяжелевшие руки. Ущипнула за ладонь. Во сне ведь, говорят, нельзя посмотреть на свои руки.       Что я имею? Слабый огонёк шизофрении, предполагаемое попаданчество — причем полнейшее — и отбывающую на поезде в один конец адекватность.       С губ сорвался унылый полу-свит-полу-вздох.       Я медленно поплелась подальше от цветочного магазина, поудобнее перехватив пакет и в полнейшей прострации делая шаг за шагом вдоль тропы. Я не знала куда мне идти. Среди деревенского гвалта и окруживших нестройным кругом разномастных зданий я почувствовала себя лишней шестерёнкой, которую совершенно некстати засунули не в тот механизм при починке. Допустим, я действительно оказалась не в своём мире. Мировая индустрия кино и чтива уже давно использует этот троп как сюжетную затравку, не прикольно разве что, что в моём случае это походило далеко не на сюжет, а на самый настоящий безнадёжный кошмар. Я не дома и абсолютно чужая. Я не в другом городе, не в другой стране. Я в мире помешанных фантазий всемирно известного мангаки, где на каждом углу поджидает либо смерть, либо другая паранормально-волшебная ересь. Мозг чудом не закипал от количества проедающих тонкую нить здравомыслия предположений. Полное незнание ситуации и того, что со мной произошло, потихоньку стискивало в свои железные объятия. Что будет дальше?       Я с силой сжала в кулак край пакета, нервно разминая шею. Пройдя по пожелтевшим от времени подмосткам, я преодолела ряд стриженных деревьев и кустарников. Затылок нещадно напекало полуденное солнце, поэтому я не нашла ничего лучше, чем обессилено опустится на ступеньки в тени высоких колонн массивного белоснежного строения. А когда голоса деревни постепенно поутихли, я, наконец, смогла спокойно распластаться на холодном бетоне и успокоить бешено метавшееся в груди сердце. Я во весь рот задышала и с шумом откинула голову назад. Голову приятно холодило и я усилием воли позволила себе расслабиться. Отпуская панику, осмотрелась — слева, ко входу в здание, находилась табличка. «Центральная больница Конохи». Я нехотя приняла сидячее положение, медленно опершись взмокшей спиной о колонну. Подумают ещё, что я тут больная и вся такая при смерти, выбегут с носилками и фанфарами встречать. В любом случае, сравнительно неплохо я так походила — с окраины и до самого центра. Будь у меня телефон, наверняка бы уведомление вылезло, что я крутая и установила новый рекорд.       — И долго ты намереваешься меня избегать?       Я вздрогнула и как на иголках обернулась в сторону нагрянувшей гневной интонации. Меня сковала такая нервозность, что если бы не бессилие, я бы была готова снести башню кому угодно. Но была совершенно глупо прикована к месту, стоило только увидеть взгляд искрящихся зелёных глаз подоспевшей девушки. Это что… кто? И в этот момент всякие остатки рассудка окончательно помахали мне шелковым платочком на прощание. Я просто в ужасе смотрела на девушку с такими же светло-розовыми волосами, плавными волнами ложащимися на плечи — как в аниме. На девушку с донельзя настоящим, плохо скрываемым на зардевшемся лице негодованием. На девушку с тканевым обручем на голове, облаченную в длинную, вишнёвого цвета тунику с ровным белым кругом на просторных рукавах. Я смотрела на Сакуру Харуно.       Пожалуй, именно статичность происходящего и привела меня в чувства, заставив резво пошатнуться при попытке встать на ноги и кое-что для себя осознать. Сон не может быть таким. Кома тоже. Смерть и подавно. Голова закружилась от резкой смены позиции, что в очередной раз подтвердило опасения. Я жива. Сакура жива. Она не плод чьей-то фантазии, передо мной живой человек с живыми эмоциями, на которые я совершенно не знала как реагировать.       — Я н-не избегаю, — проговорила я осипшим голосом.       — А что ты делаешь? — вспылила девушка, топнув ногой. — Мы же с тобой договорились, что после твоей этой… тренировки пойдём на рынок за продуктами. Я ждала тебя час, а ты здесь прохлаждаешься?!       — Да не прохлаждаюсь я, заблудилась немного…       — Заблудилась? — язвительно фыркнула Харуно. — Ты живёшь в Конохе уже семь лет, не неси чушь.       — Семь? — заискивающе уточнила. — Почему семь?       — Да ты поиздеваться решила надо мной сегодня? — вспыхнула больше прежнего девушка. — Семь, потому что в этом возрасте твои родители умерли и мы забрали тебя к себе из Деревни скрытой в Облаке!       Сакура раздражённо передёрнула плечами, пока я стоически старалась совладать с немым шоком. Родители… умерли? Нет, это бред, быть того не может! Мои родители живы и здоровы, мама с её ипохондрией и вечным ЗОЖом — так вообще! Я постаралась взять себя в руки предварительно, чтобы не удариться в истерику от проплывающего мимоходом бреда жизни. Так, предположим, по сценарию этого мира я действительно… сирота. Изнутри закусив щеку, сглотнула ставший поперёк глотки ком и медленно выдохнула. Я знаю, что мои родители живы, а значит переживать было не о чем. Но накалившаяся нервозность не дала просто так оставить без внимания сказанное Сакурой.       Харуно же, судя по всему, приняла мою растерянность за глубокую печаль. Она судорожно схватила себя за предплечье и разом растеряла весь негативный запал.       — Прости, ладно? Я погорячилась. Давай успокоимся и уже сходим за продуктами? Завтра выпускной, я хотела бы настроиться. А что у тебя в руках?       Покачиваясь с ноги на ногу как отпетый пример плохой координации, сказала:       — Тут семена льна и ещё чего-то там, для… тёти Мебуки.       — А! — понятливо закивала Сакура. — Да, мама что-то такое говорила. Молодец, что забрала. Видишь, и на тебя иногда можно положиться. Иногда. Редко. Немного.       Под конец ехидных речей голос Харуно переходил в хихиканье. Я со смиренной усталостью прошествовала к родственнице и опустила в её руки бумажный пакет. Та удивлённо ойкнула.       — Это чтобы не пришлось на меня полагаться. А то, знаешь, ну, стресс целый.       Пакостливо язвить — это моё кредо.       — И в кого ты такая невыносимая? — запричитала Сакура, отворачиваясь и в скором темпе зашагав по каменной кладке под ногами. Я навострила уши и метнулась следом. — Дядя Хидэо и мой папа были в замечательных отношениях!.. Да и тётя Наоми была доброжелательной…       Я задумчиво уставилась под ноги. Хидэо Харуно, не трудно предположить, это имя моего отца в этой реальности. Выходит, он брат отца Сакуры, а мы — двоюродные сёстры? Сомнительное родство, ничего не скажешь. Следовательно, Наоми — это имя моей матери? Н-да, это вам не Роман и Маргарита. Тут свой бесконкурентный лоск и шик.       — Так, кхм, — начала я предварительно издалека. — Говоришь, завтра выпускной?       Я приняла как можно более беспечный вид. Обстановку нужно было продолжать вынюхивать, чтобы знать, в какой конкретно временной промежуток меня занесло и что я из себя представляю. Мне нужен ориентир. Нужен предположительный алгоритм действий, чтобы меня не убило первым брошенным сюрикеном или позором от того, что я безбожно туплю и ничего не помню из того, что помнить должна.       — Иногда у меня складывается ощущение, что ты вместо тренировок просто бьёшься головой о деревья, — радушно сообщила Сакура. Я скрипнула зубами. Эта королева порушенных коммуникаций начинает меня раздражать. — Но да, напоминаю, чтобы ты не опозорила меня: завтра выпускной. Ах, интересно, попаду ли я в одну команду с Саске-куном…       На мечтательную интонацию новоявленной сестры я отреагировала весьма ярко. Закатила глаза и как можно более явно цокнула. Ясно. Я попала в самое начало этого кино по мотивам шапито. И я, как не предполагаемый каноном Кишимото персонаж, рискую долго не протянуть. Вокруг главных героев второстепенные человечки всегда дохнут как мухи, ведь что? Правильно, ведь главным героям нужна мотивация для роста, для мести и нотка печали в копилку трагичной истории. Это что у меня сейчас, начинается борьба за жизнь как в дешёвом фанфике про голодные игры? Я фыркнула собственным мыслям. Расклад скорбный и нищенский, но что есть. Перед выбором не ставили. Ну ничего, как там говорил Конор Макгрегор? Никогда не станет успешным тот, кто не готов идти до конца или начинать сначала, кто боится получить травму или что-то потерять! Я гордо покивала. Оставалось только эпично зарядить себя в грудак кулаком. Но это как-нибудь в следующий раз, мне же нужно запастись экшеном.       Улица была переполнена разновозрастными людьми. Оживлённые беседы перетекали в ругань, так как мы наконец оказались посреди долгожданного рынка. Множество повозок, палаток и прилавков пестрили различным товаром: начиная аппетитно пахнущими фруктами и заканчивая одеждой.       — Не проходите мимо, граждане! У меня лучшая рыба! — распинался зазывала, размахивая накаченными смуглыми руками. — Нигде в стране Огня не найдётся лучше!       Проследив за толпящимся у торгашей народом, прошлёпала вдоль протоптанной дороги с редкими вкраплениями сухой пожелтевшей травы. Сакура остановилась у мясной лавки, с самой приторной на свете улыбкой расспрашивая продавщицу. На пятой минуте диспута про куриные окорока я откровенно заскучала, а посему принялась картинно громко вздыхать и хвататься за голову. Харуно не оценила попыток ускорить покупку необходимой еды, а потому мы проторчали у ещё двух лавок не меньше получаса. Таким образом, два пакета оказались доверху набиты продуктами. В процессе затянувшегося шопинга я старалась вникнуть в денежную систему этого мира. Местная валюта именовалась рё. Семь тысяч вышеупомянутых зелёных бумажек ушли из семейного кошелька чуть ли не со свистом. Грустно, конечно, но будет вкусно, а потому и не жалко. Да и не я их заработала, к тому же, так что вообще плевать.       — А почему я? — вопросила, искренне недоумевая. Сакура с самым что ни на есть ангельским видом заулыбалась, спихнув на меня оба пакета.       — Я понесу семена.       — Ебать, ноша, извиняюсь, — раздражённо выпалила я. Харуно мерзко хихикнула.       — Брось, ты же всегда носишь покупки.       И как ни в чём не бывало зашагала впереди меня. Я нервно сдула со лба мешающуюся прядь отросшей чёлки и потащилась за Сакурой. Думаю, тут всем стало понятно, что в этих реалиях я исполняла роль бесплатной рабочей силы. Не хотелось бы признавать, но не особо то и отличается от моего мира. А что? С моим хиленьким братцем ходить в магазины — вообще беда полнейшая, его же даже вместо вешалки не используешь, рухнет от малейшего дуновения ветра, дрыщ несчастный. То ли дело я!..       Я важно перехватила пакет в правой ладони. Н-да. Досуг — райский.       В таком темпе мы весьма быстро оказались в жилом квартале. Я опасливо оглядывалась по сторонам, стараясь как можно меньше придаваться назойливым мыслям о том, что я хочу домой. Каждый раз сердце начинало биться в удвоенном ритме. Пожевала губу и взволнованно выдохнула. У меня не было выбора. Нужно было как можно быстрее подстроиться и как можно меньше позволять себе слабости. Я спортсменка или где?       Мы остановились у двухэтажного дома с высокими стенами песочного цвета. Фасад встречал двумя колоннами из тёмной древесины. Черепичная крыша выглядела странно за счёт своей многослойности, с несколькими скатами и козырьками. Взобравшись по скрипящим приземистым ступенькам на террасу, вздохнула, повертев затекшей шеей и приметив во дворе декоративный водоём с переворачивающимся бамбуком на расходящейся кругами прозрачной глади воды. С блаженной усталостью полюбовавшись на типичную азиатскую эстетику, обернулась и… чуть не окочурилась от вида кустов желтой амброзии за низкими перилами. Терпеть не могу эту траву дебильную, аллергия лютейшая! В ужасе захлопав глазами, уже вовсю предчувствуя сопливый нос и зарёванные глаза, поспешила залететь в помещение, утягивая за собой и тяжеленные двери. Сакура, кое-как поспев за моим переполохом, сердито гаркнула:       — Чего ты как скаженная?!       Я невозмутимо пожала плечами.       — Продукты куда?       — На кухню конечно, что за вопросы?!       Сакура взвыла себе под нос, а я с напускной миролюбивостью пожала плечами. Я, если что, само проявление снисходительности.       Просторный коридор со светлыми однотонными обоями и скрипящими при ходьбе половицами утонул в полумраке. Тусклый свет в помещении создавался лишь помощью далёкого окна из соседней комнаты. Где-то поодаль размеренно стучали часы, а по правую сторону от входной двери расположилась настенная вешалка с одиноким красным кардиганом. Я неловко вытерла ноги о прямоугольный коврик чёрного цвета и разулась вслед за Сакурой.       По носу ударил запах свиных котлет. На сковороде аппетитно шипела глазунья. Мы оказались на кухне-столовой. Напротив окна по центру комнаты расположился круглый обеденный стол, накрытый на четырёх человек. У газовой плиты в углу комнаты корпела высокая женщина в белом домашнем кимоно. Её блондинистые волосы ниспадали на плечи прямым каскадом, а зелёные глаза приветливо сощурились. Это Мебуки?       — Сакура, Тошима, а вот и вы! Обед сегодня получился поздний, но ничего, кацудон — это всегда вкусно.       Я сглотнула слюну. Пахло действительно восхитительно.       Сакура лениво поддакнула матери, направившись к раковине. Помыв руки, мы уместились за столом. Я сконфуженно поглядывала по сторонам. Семейные посиделки с чужими людьми — противоречие для вас и вашего душевного равновесия. Вскоре к столу присоединился смуглый широкоплечий мужчина. Он зевал и сонно подтягивал рукава рубахи. Мебуки закатила глаза и проинформировала, что этот, с позволения сказать, «придурошный мужчина» имел наглость перепутать снотворное с обезболивающим и теперь отсыпается весь день как сурок. Мебуки посоветовала клюющему носом Кизаши научиться читать. Тот лишь убито кивнул, явно не горя желанием вступать в конфронтации с женой. Я невольно рассматривала внешний вид отца Сакуры и с удивлением для себя отмечала: он действительно похож на моего батю. Конечно, без розовых топорщащихся волос. В остальном же — почти копия. Та же ярко выраженная квадратная челюсть, те же заспанные голубые глаза с залегшими под ними тенями, тот же поросший недельной щетиной подбородок и те же хриплые смешки между строк.       Я нервно пожевала губу, засмотревшись в тарелку и усиленно выравнивая дыхание. Я принялась яростно пережёвывать мясо в сухарях, закусывая всё пекинской капустой. Совсем не время давать волю накопившимся эмоциям и страху.       — Завтра выпускной, — начал заговорщицки Кизаши. — С кем в команду хотите?       — Мне всё равно, — равнодушно пожала плечами Сакура. Я иронично вскинула брови, скорчив гримасу, на что новоиспечённая сестра неловко закашлялась. — А вот Тошима сто процентов мечтает попасть в команду с Шикамару.       Я откровенно выпала.       — С чего вдруг? — недоумённо.       — Ну, ты же вечно с ним ошиваешься, — приосанилась Харуно.       — С Нара? — улыбнулась Мебуки. — Вы друзья?       Ошиваюсь? С Шикамару? Хорошо, вопросов нет, я умею выбирать себе друзей. Но от этого известие менее неожиданным не стало. Я ведь даже не задумывалась о том, что могу водить коммуникации с кем-то! Хотя, соглашусь это было очевидно, не затворница же.       — Так что? — пакостливо подначивала над ухом Сакура.       — Что? — невозмутимо фыркнула. — Он же в ИноШикаЧо, это классика, не тупи.       Сакура вскинула подбородок под гыгыканье Кизаши.       — Сакура-чан, ну серьёзно, не тупи.       Харуно раздражённо цокнула и крепко сжала в ладони палочки. Наверное, на их месте представляла мою шею, да до тех пор, пока я не перестану трепыхаться.       Остаток трапезы прошёл в молчании. После, Кизаши пошёл дальше отсыпаться, а Сакура в быстром темпе исчезла на втором этаже. Я растеряно застыла в прихожей, уставившись на лестницу с прямым маршем и изогнутыми балясинами. С минуту помявшись и озираясь по сторонам, таки решилась и зашагала дальше. На стене вдоль лестницы висели фотографии разных размеров в позолоченных рамках. Вот, Сакура вцепилась в волосы Кизаши, пока тот в ужасе пытается отлепить от себя улыбчивую дочку. Дальше — Харуно притянула меня к себе за плечи, пока я, недовольно зардевшись, нацепила на лицо нервный оскал. Здесь нам около десяти лет. Видеть себя на фото, но даже не помнить о том, как они были сделаны — фееричная почва для развития шизофрении. Даже фото вчетвером было! Я невольно улыбнулась. Выглядит, действительно, довольно по-семейному. Невольно замерла, уставившись на очередное фото. На нём мой явно молодой и от того более улыбчивый батя в обнимку с Кизаши корчили рожицы на камеру. И по взгляду вижу, отец не трезвый. Наверное, от того и такой улыбчивый. Я покачала головой. В моём мире папа не общался со своим братом и общих фото я не видела подавно. Поэтому видеть такое было несколько… непривычно.       Преодолев калейдоскоп семейного архива и вместе с тем последнюю ступеньку, я на автомате вошла в первую попавшуюся комнату. Мышечная память? Закрыла за собой дверь с каким-то странным выцветшим календарем на дубовой поверхности и огляделась.       Комната у нынешней меня была небольшая, но за счёт светло-оранжевых обоев выглядело весьма просторно и уютно. В дальнем углу напротив окна находился угловой захламлённый стол, а рядом с ним — комод с настенным зеркалом, которое давно не мешало бы протереть. На поверхности стола чего только не обнаружилось: пара блестящих кунаев, рассыпанные бинты, зелёная расчёска с клоком волос, кружка на «пособии для юных шиноби» и кактус в крохотном горшочке на самой верхней полке. Когда-то мама сказала, что мне и его доверить нельзя, умрёт в первый же день. И это она утрировала, конечно, прожил он всяко дольше.       Я перешагнула походный рюкзак. Приземистая односпальная кровать оказалась не застелена, красный плед был небрежно накинут на мятую белую простынь. Узнаю родимый бедлам. Прикроватная тумба хранила на своей поверхности капли для глаз, ещё одну пару бинтов и… протектор шиноби Конохи на дефолтной синей ткани. Я осела возле кровати, подогнув под себя колено и уставившись на входную дверь. Блики солнечных лучей искажёнными тенями ложились на обои.       Прерывистый вздох сорвался с губ сам собой. Чувствую себя Каролиной в стране кошмаров. Надеюсь, на утро мне не предложат пришить пуговицы вместо глаз.