Shut up, please!

POV Андрей Александрович       Меня уже откровенно бесили эти невозможные и вконец охуевшие дети. Спокуха, Андрей, еще первый день не закончился, а ты уже бомбишь. «Так и до психбольницы недалеко», — успокаивал я себя такими мыслями, сидя в столовой. В горле першило. Повара переборщили с маслом, и вкусная булочка (а она была вкусной, пока я ее ел!), уже не приносила столько радости. Я купил себе горячий шоколад, чтобы ненадолго забыть о горечи в горле, но и тот оказался с подставой — его слишком сильно разбавили водой, и удовольствие от напитка я не получил. — Да и сахара они тоже не доложили, — возмущенно бурчал я себе под нос, помешивая ложечкой непонятное пойло. Настроение упало ниже плинтуса и подниматься не собиралось.       Кстати о булочках. И о коротких юбочках. В этой школе либо напрочь отсутствует понятие «дресс-код», либо я чего-то не понимаю. Все школьницы с восьмого по одиннадцатый класс одеты в мини-юбки и блузки со взрослыми, нет, даже шлюшными вырезами. Я, конечно, все понимаю — переходный возраст, все дела, но зачем же так?! Не могу сказать, что мне это не нравится, что я против, и все такое… Нет, меня-то все устраивает, но я ведь взрослый мужик, к тому же извращенец; естественно, мой глаз радуется, рассматривая все эти прелести. Но как может не казаться странным такое поведение несовершеннолетних учителям и родителям? — Андрей Александрович! Я оторвал взгляд от радостей жизни, которые почти не скрывали короткие юбки, и посмотрел на подсевшую за мой столик Людмилу Рудольфовну — завуч старшей школы. Невысокая коренастая женщина со светлыми, практически цвета канарейки волосами под каре. — Мм? Я Вас слушаю. — У Вас следующий урок у 11 «Б», — женщину передернуло. — Там детки уже взрослые, с характером, вы понимаете. Постарайтесь с ними поладить. — Хорошо, я попробую, — ответил я. В мыслях сразу возникли насмешливые парни и разукрашенные косметикой личики девушек, скорчившиеся в попытке выглядеть сексуальней. Брр!.. Людмила Рудольфовна облегченно выдохнула: — Вот и отлично, — она посмотрела на часы. — Пора идти, звонок уже был.       Я невольно занервничал, осознавая, что в первый же день опаздываю на урок, да и к тому же в проблемный класс. Еще несколько секунд я посидел на стуле, собираясь с мыслями и безуспешно пытаясь заглушить остывшим шоколадом все еще не прошедшую горечь в горле. Потом поднялся и последовал за женщиной, маячившей в дверях столовой. — Мы должны сейчас зайти к директору. С ней Вы пойдете в класс, она Вас представит ребятам. Класс выпускной и шумный. Дети не привыкли слушаться; только Вашей предшественнице Галине Карловне удавалось их утихомирить, — я невольно сравнил ушедшую в декрет учительницу с покойницей. Ничего удивительного, когда все о ней говорят как об ушедшей на покой старухе. Завуч тем временем все толкала свою тему. — Что ж, она пользовалась устаревшей методикой, ну, а Вы, со свежим взглядом, должно быть завоюете у ребят доверие и уважение.       О каком уважении может идти речь, когда я сам на урок опаздываю? Сам ведь потом буду отчитывать их за отсутствие пунктуальности, хотя сам ей не обладаю. Отвратительно. Нет, раз уж я по словам Людмилы Рудольфовны изучал новую методику, то ею и буду пользоваться! Естественно, ничего такого сверхъестественного я не изучал. Я даже заканчивал не педагогический, а юридический. Ну, держись, 11 «Б»!

***

      Даже идя по коридору, можно было услышать возню в кабинете истории. Директор без стука зашла в класс, а я последовал за ней. Шум мгновенно стих, но почти все великовозрастные детишки сидели вполоборота. Что за дети, а? Даже при директоре встать не удосужились. Но Ирину Николаевну — нашу директора — не особенно волновало, слушает ее класс или нет. Сразу видно — занятой человек. — 11 «Б», знакомьтесь, ваш новый преподаватель — Андрей Александрович, — отрапортовала женщина, и, даже не попрощавшись, ретировалась за дверь. Неужели так сильно боится класса? Все как по команде уставились на меня. Это очень неприятно, вот что я вам скажу. Сразу возникает желание поправить одежду или сделать лицо получше; не важно какое, главное — лучше. Очевидно, мне надо сказать что-нибудь. — Ну здрасьте, 11 «Б»! — Ухмыльнулся я во весь рот и подмигнул двум цыпочкам на первой парте. — Вы в курсе, почему директор так быстро слиняла? Настроение резко подскочило до отметки стопятьсот, при виде мосек учеников, явно пребывавших в серьезных непонятках. Конечно, повышению настроения не могли не поспособствовать нелепо накрашенные школьницы, как я и предполагал, старающиеся выглядеть сексуальнее друг дружки. — Я же вопрос задал, кажется. Кто ответит, тому… эээ… поставлю плюсик. Я демонстративно достал из сумки чистую тетрадь и вырвал из нее листочек. Посмотрел на класс. — Мда, лес рук, — пробурчал я, вспоминая, что не знаю здесь абсолютно никого. — Ладно, воспользуемся методом научного тыка. Чего смеетесь? Не слышали никогда? Теперь вот слышали. Где у вас тут журнал? Сейчас я сосчитаю до пяти, и на чью фамилию карандаш тыкнет, того и спрошу. Я водил карандашом над журналом, медленно считая до пяти. Класс подключился к так называемой игре, и считали мы вместе. — Итак, барабанная дробь! — Кто-то попытался сымитировать барабан, стуча пальцами о край парты. — Нам ответит… София Романенко! Из-за парты поднялась высокая шатенка с симпатичным маленьким носиком и большими карими глазами. Ни че так, миленькая. Только плоская. Хех, Андрей, кто о чем, а ты все об одном! — Почему, по твоему мнению, директриса так быстро слиняла? — Я думаю, она торопилась по делам, — подумав немного, пожала плечами Соня. — Тоже вариант. Кто еще выскажет свое мнение? В воздух взметнулся добрый десяток рук. — А Вы сами ответ-то знаете? — пробасил кто-то. — Я-то знаю. Ну вот ты… как тебя звать? — я кивнул рыжему парню за третьей партой. — Валентин… — Подаришь мне валентинку? — я хохотнул, наблюдая за медленно заливающимся краской лицом. — Я пошутил, не боись. Ну так что?.. — Может у нее колготки порвались? Класс загоготал. Парня одобрительно захлопали по плечам соседи. Ничего не понимая и глупо улыбаясь, он сел. Довольный собой, я оглядел класс. Все веселились и ощутимо расслабились. Почти все. Брюнетка на задней парте уткнулась в учебник и не подавала признаков жизни. Я отчего-то взбесился, глядя на это сгорбленное существо, чье лицо скрылось за редкими крупными прядями волос, выбившимися из хвоста. Я захотел дернуть посильнее за этот длинный хвостик, чтобы девчонка оторвалась от учебника, чтобы я увидел её лицо, чтобы увидел в её глазах злость и непонимание. Но я ничего не сделал. Остался на месте, придумывая фразочки поострее, чтобы эта невесть что возомнившая себе девчонка оставила этот дурацкий учебник и посмотрела на меня наконец! Так ничего и не придумав, я с досадой уселся в учительское кресло. А что, удобное, кожаное. Но тут меня посетила отличная идея, и я вскочил.       Я стал медленно и даже лениво идти к парте ни о чем не подозревающей жертвы, с совершенно спокойным видом читающей учебник. Класс замолчал, и воцарилась торжественная и вместе с тем ироничная тишина. Подойдя к парте, я скрестил руки на груди и навис над все также ничего не подозревающей жертвой. Хах, смешная! Она реально меня не видит, или просто игнорирует?       Я опустился на колени и положил руки на парту; девочка до сих пор меня не замечала. С этого ракурса мне открылся вид на симпатичное девичье личико, и я принялся его рассматривать. Черные глаза бегло бегают по строчкам, не без интереса вчитываются в текст, а пушистые черные ресницы, без единого грамма туши, почти не моргают — настолько интересно. Наконец она заметила меня. Сначала мимолетно, случайно. Потом смешно вздрогнула, поджала губы и перевела взгляд мне в глаза. Я не удержался и заржал. Что странно, мне вовсе не было смешно. Было противно и почему-то стыдно при взгляде на испуганное лицо. — Как тебя зовут, синдром Гермионы Грейнджер? — заливался я. С каким-то садистским удовольствием я наблюдал как мрачнеет, а затем превращается в безразличную маску личико девочки. — Называйте как хотите, — зло буркнула она, в лице оставаясь все такой же невозмутимой. — Отлично! Будешь «зубрилой»! Я ожидал, что она распсихуется, скажет что-нибудь эдакое, за что можно будет к ней прицепиться, ну или два поставить, но… — Как скажете, — покорно. Словно насмехаясь, зазвенел звонок, и 11 «Б» дружным стадом вынесся из класса. Зубрила тоже было засобиралась, но я остановил ее: — А вас, зубрила, я попрошу остаться!