Девушка из Берлина: Жена Штандартенфюрера

Глава 3 Отец уже не пытался скрыть своего недовольства. После очередного вечера, который я провела в обществе Штурмбаннфюрера Райнхарта, на следующее утро мы завтракали в полной тишине, крайне несвойственной для моей разговорчивой семьи. Единственным, что нарушало тишину, была Гризельда, предлагающая подлить папе ещё кофе, или мама, просившая Норберта передать соль. В конце концов я не выдержала и нарочно громко опустила вилку на стол. - Что происходит? Мы что, больше друг с другом не разговариваем? Мама глянула на отца; тот в ответ вздохнул и также положил вилку на стол, вытирая рот салфеткой. Я сразу поняла: нужно готовиться к серьёзному разговору. - Солнышко, мы все немного... Озабочены твоей дружбой... с твоим новым знакомым. - Что ж, папа, ты же не хотел, чтобы я водила дружбу с хорошим еврейским мальчиком, вот я и подружилась с офицером СС. Не понимаю, почему ты до сих пор недоволен. Я не хотела, чтобы это прозвучало настолько ядовито, но оно как-то само собой так вышло. - Аннализа, это уже перебор. Я никогда не говорил, чтобы ты не водила дружбу с Адамом, я просто посоветовал тебе быть поосторожнее, вот и всё. Что же до Райнхарта, ты и понятия не имеешь, во что ты ввязываешься. Я наводил справки, он получил своё последнее повышение благодаря - я цитирую - 'эффективной ликвидации сотни политических заключённых' где-то на юге страны. Я не понимаю, что ты себе такое думаешь, принимая его приглашения. - Если ты так хорошо его знаешь, скажи, у меня есть выбор? - Выбор есть всегда, родная. - Да? Ему об этом скажи! Я швырнула салфетку и поднялась из-за стола. Если уж моя собственная семья отказывалась понимать, что происходит и винила во всём меня, я и вовсе не знала, чего теперь было делать. Единственное, что меня утешало на пути в театр, была мысль о том, что я вот-вот увижусь с Адамом. Он был единственным, на кого я всегда могла положиться, и кто хотя бы выслушает меня, не осуждая. К моему удивлению, я нигде не могла его найти, а когда я обратилась к одному из танцоров с вопросом о том, что случилось с моим партнёром, тот только сделал на меня огромные глаза и зашептал: - Ты что, ничего не слышала? Их всех распустили! - Кого 'их'? - Евреев! После этого он покачал головой и оставил меня одну в полном оцепенении. Но этого же не могло быть! Половина нашей труппы состояла из евреев! Половина оркестра! Как они могли такое сделать? Всё ещё до конца не веря в происходящее, я направилась прямиком в зал для репетиций, где мы всегда 'разогревались' у станка по утрам. Я даже ещё не переоделась; всё, что сейчас занимало мои мысли, было увидеть фрау Марту и лично её обо всём расспросить. Как только я открыла дверь в зал, я сразу же заметила её говорящей с группой танцоров, собравшихся вокруг неё. Сегодня её голос звучал необычайно тихо. Она заметила меня и подозвала меня жестом. - А, Аннализа, хорошо, что ты здесь. Подойди, мы как раз обсуждали кое-какие изменения, касающиеся нашего театра. - Это правда, что... - Я не смогла закончить предложение, но она, казалось, поняла всё без слов и опустила глаза. - Боюсь, что да, дорогая. К сожалению, несмотря на всю благодарность и тёплые чувства, что мы питаем к нашим бывшим коллегам, некоторых из них пришлось распустить. Это было не моё решение, я всего лишь следую новому закону министерства пропаганды по вопросам расовой чистоты в сфере культуры и искусства, согласно которому танцоры еврейского происхождения не могут больше выступать с арийцами. - Но это же половина нашей труппы! - Знаю, дорогая, и я вынуждена была попрощаться с ними с тяжёлым сердцем, поверь мне. Это затронуло не только Берлин, по всей стране происходит то же самое. Я ничего не могу поделать. Одна из солисток нарушила тишину, приняв мою сторону, в отличие от остальных, которые молча стояли, уставившись в пол: - Но как же мы будем теперь выступать? Мы потеряли часть лучших наших танцоров! А Сюзанна? Она же была нашей примой! Кто теперь её заменит? - Во-первых, её настоящее имя было Шошанна, а не Сюзанна. - Гретхен, ещё одна солистка, с которой мы никогда не ладили, потому что она слишком напоминала мне змею: холодную интриганку с ядовитым языком, присоединилась к нашему разговору. - А во-вторых, у нас теперь будет нормальная, арийская прима, и я лично думаю, что это просто замечательно. Любая из присутствующих девушек мечтает занять её место, разве я не права? - Ну не так же! Это же несправедливо! - Я смотрела на Гретхен, не веря тому, что только что услышала. Мы все были как одна большая семья, а она теперь радуется, что половина семьи исчезла? - А тебя это почему так волнует? - Я только что потеряла лучшего партнёра и моего хорошего друга. Половина труппы разделяют мои чувства, я уверена, просто боятся сказать! - Ох, простите, ваше невинное высочество! А знаешь, что я думаю? Я думаю, что их всех погнали взашей, потому что твоему первому немецкому ухажеру не понравился твой второй еврейский ухажёр. Вот он и принял меры. Пара солисток хихикнули в ответ на шутку Гретхен, пока я боролась с желанием не стукнуть её хорошенько по голове. Вместо этого я только покачала головой и сказала: - Как ты можешь быть такой злой, Гретхен? - Да уж лучше я буду злой, чем любительницей евреев. - Ну всё, хватит! - фрау Марта наконец взяла ситуацию под контроль своим властным голосом. - Нам всем сейчас нужно сосредоточиться на том, что нас объединяет, а не разделяет. И эта вещь - балет. Так что, солистки, я жду вас через тридцать минут ровно в четвёртом репетиционном зале для прослушивания на роль Сюзанны. Также нам нужно в срочном порядке заполнить три освободившихся места новыми солистками, так что день будет длинный. Идите, переодевайтесь и я вас жду.