Девушка из Берлина: Жена Штандартенфюрера

Моё состояние можно было описать только как 'голова в облаках.' Три дня назад Генрих преподнёс мне красивейшее обручальное кольцо, которое я теперь носила не снимая, а сегодня папа устраивал ужин в честь нашей помолвки, где наши семьи впервые должны были встретиться в полном составе. Я пританцовывала от радостного волнения в своём новом платье, пока мама пыталась уложить мне волосы. - Можешь ты стоять спокойно хоть одну секунду, Аннализа? С твоей гривой и так еле управишься, а ты ещё больше мне задачу усложняешь! - Прости, мамочка. Просто я так счастлива! - Ну конечно, ты счастлива. Ты же выходишь замуж, а это - самое главное событие в жизни любой девушки, так что я тебя прекрасно понимаю. - Она помолчала какое-то время и затем вдруг сказала, - Просто хочу, чтобы ты в полной мере осознавала, на что ты идёшь. - Это ещё что должно значить? Я думала, тебе нравится Генрих. Как давно вы друг друга знаете? Двадцать лет? - Может даже побольше того... Но двадцать лет назад не было нацистской партии, и он не был одним из них. И не забывай, что он много лет провёл бог знает где, делая бог знает что. Я всего лишь не хочу, чтобы ты принимала поспешные решения, о которых потом будешь сожалеть. Я развернулась и посмотрела на маму, которая, хоть и из добрых побуждений, но всё же портила мне настроение. - Мама, я знаю, что делаю. И член он партии или нет, поверь мне, он не такой, как все они. - Немного помолчав, я решилась добавить, - Он знает, что я еврейка, и всё равно женится на мне. - Что? - Судя по широко раскрытым маминым глазам, я поняла, что не стоило, наверное, ей этого говорить. - Ты ему всё рассказала? Ты совсем с ума сошла?! Мы столько лет это скрывали, более толерантных лет, надо заметить, а ты берёшь и сообщаешь одному из офицеров СД - чья работа заключается в том, чтобы блюсти чистоту арийской расы - что ты еврейка?! Да. Определённо не стоило ей этого говорить. - Если бы он так сильно ненавидел евреев, то он бы на одной из них не женился, ты не считаешь? - Зачем ты ему сказала?! - Хотела убедиться, что он не против моего происхождения. - Слава богу, что не против, а если бы был против?! Если подумать, мама была, конечно, права. Как бы мне не хотелось это признавать, когда я сделала своё признание, я была слишком пьяна, чтобы думать о последствиях. - Он не против. Так что давай оставим эту тему. Мама покачала головой и поджала губы. Только было я понадеялась, что худшая часть дня была позади, в комнату вошла моя бабушка Хильда, в сопровождении отца и Норберта. - Илзе! Как ты позволила такому случиться?! - Здравствуй, бабушка. - Не переводите тему, юная леди! Это что же ты такое удумала, замуж за нациста выходить?! Хоть она и родилась и выросла в Германии, бабушка Хильда по своему менталитету была гораздо больше польской еврейкой, чем немкой. В отличие от моей матери, уже совсем германизированной, бабушка свободно говорила на трёх языках: немецком, польском и идише (на двух последних языках исключительно с дедушкой, когда он был ещё жив, и крайне редко с мамой, потому что она едва их понимала). Естественно, со всем антисемитизмом вокруг, она не скрывала своей ненависти к партии из какой-то национальной гордости, которую она отказывалась забыть. - Мама, ну что я могла поделать? - Мама крепко обняла бабушку Хильду и расцеловала её в обе щёки. - Она влюблена и хочет замуж. - Но почему за нациста-то?! - Бабушка, технически, мама тоже замужем за нацистом, если уж на то пошло. - Я постаралась отвлечь внимание моей возмущённой родственницы от своей персоны, пусть и посредством вовлечения папы. - Отец и сам давно является членом партии. - У него выбора не было, ему семью надо было кормить. - Бабушка обладала привычкой говорить о людях, будто они и не стояли сейчас рядом с ней. - И я, если ты помнишь, к вам из-за этого целый год не приходила. Норберт уселся на мою постель, явно наслаждаясь бесплатным шоу, пока бабушка меня отчитывала. - Бабушка, Генрих - очень хороший. И никакой он не нацист! - Нет такого понятия, как хороший нацист! - Если эта женщина уж вбила себе что-то в голову, переубедить её было нельзя никакими доводами, поэтому я пожала плечами, развернулась к зеркалу и начала вдевать серьги. - Все они - бездушные убийцы, вот что! Придумали тут себе, что они лучше других! Тоже мне, богоизбранный народ! А кто не достаточно чистокровный, тех всех расстрелять надо, чтобы их кровь не загрязняли, видите ли! Ты посмотри только, что они сотворили с этими бедными людьми во время Kristallnacht! А ты за одного из них замуж собралась! - Генрих не был в Германии во время Kristallnacht, бабушка. Он никого не убивал. - Вообще-то, она права, фрау Брауэр. - Отец наконец-то решил встать на мою сторону. - Генрих, он больше...как бы поправильнее выразиться...офисный работник. Он работает на разведку, собирает информацию, и только. Он не расхаживает по улицам и не стреляет в людей, поверьте мне. - И о ком это он собирает информацию, Рихарт? - Под строгим взглядом бабушки Хильды, папа, казалось, уже не рад был, что вмешался в разговор. - О врагах народа? О тех, кого в Рейхе больше не хотят? О евреях, коммунистах, и всех, кто находится хоть в какой-то оппозиции власти? Может, сам он пистолет и не держит, но результат-то всё равно один: этих людей убивают или отсылают в лагеря. Она повернулась ко мне. - Но тебя это, я смотрю, совсем не беспокоит, да? Ты предаёшь свои корни! - Ничего я не предаю! Я что, не могу выйти замуж за человека только потому, что он - немец? Ты что, дискриминацию против немцев устроила? - Они нас дискриминируют, а я их что, не могу? С тех пор, как наши предки переехали в эту страну, мы прятали наше происхождение, но всё равно чтили и уважали его. А ты теперь плюёшь на все наши обычаи и выходишь замуж за нациста! Ты хоть понимаешь, что дети твои тоже будут маленькими нацистами? - Нацизм - это не национальность и не религия, бабушка. - В этой новой стране, это и национальность, и религия, девочка моя! - Всё, хватит, не собираюсь я больше этого слушать! - Моё терпение лопнуло от слишком большого количества поучений за один день; а может, я расстроилась из-за того, что многое из того, что сказала бабушка Хильда, было правдой, а я не хотела её признавать. - Это моё окончательное решение: я выхожу за Генриха, нравится вам всем это, или нет!