По вере нашей

      Я задумался над тем, какое может быть наказание для воров и лгунов. Но, после увиденного мною ранее, даже представить уже не мог. Когда мы переступили порог следующего уровня, я ожидал увидеть всё что угодно — пытки, агонии, страшные вопли и крики, но, на удивление, тут ничего подобного не было. Души людей занимались какой-то работой, что-то исполняли, делали: в общем, все были чем-то заняты. Меня заинтересовало, почему тут все именно заняты делом, а не живут под бременем боли и терзаний. Дедушка объяснил мне, что многие из обманщиков не желали людям плохого или даже делали это не по своей воле. Они здесь выполняют различные поручения, а самые прилежные имеют право вновь возродиться на Земле. При чем они могут выбрать себе, кем они хотят родиться, в какой стране, у каких родителей, с какой внешностью и судьбой. Мне конечно же стало интересно узнать побольше о реинкарнациях, и я поинтересовался, есть ли возможность у меня снова переродиться, чтобы искупить свой грех. Дедушка ответил, что возможно мне дадут такой шанс, но пока об этом говорить ещё рано. — Степень тяжести провинности здесь оценивают по моральному ущербу и причинённой боли другим людям. В зависимости от этого и выбирается наказание. Как и сколько душа человеческая будет мучиться здесь. — сказал дедушка, будто зачитывал законодательный кодекс.       В этот момент я подумал о своих родителях и о Лене. Я даже представить не мог, насколько я сильно заставил их мучиться. Потому, здесь меня должны подвергнуть самой сильной боли. От этих мыслей мне снова стало не по себе. Но не столько от предстоящих наказаний, сколько от того, чему я подверг родных мне людей.        Вскоре, мы подошли к выходу из этого уровня. Я перевёл дух и вспомнил, как мы с родителями ещё в моём детстве часто ездили на море. Однажды я бродил по берегу, уже ближе к вечеру, и заметил прибитую к берегу чайку. Она едва дышала и я чувствовал, что птица уже близка к гибели. Я не знал что сделать чтобы исцелить её, и забрал домой. Там меня увидели родители с полумёртвой птицей в руке. Мама стала причитать, что не следует заносить в дом мёртвых птиц, потому что это очень плохая примета. Но я просил помочь бедной чайке, потому что сам ещё не знал что предпринять. Папа взял меня за плечо и сказал тогда: — Ты же видишь, ей уже ничем не помочь. Она, к сожалению, умирает. — Но ведь всегда есть шанс! — отозвался я. — Бывают такие моменты когда шансов нет — сказал отец. Я понял по его глазам, что это значит. Мне было одиннадцать лет, но уже было ясно, что чудеса в жизни случаются не часто. Мне кажется, я уже тогда понял что это такое. Чайка умерла в моих руках, и я впервые серьёзно задумался над тем, что такое «смерть». Мы оказались перед пятыми вратами. На пятом уровне, как рассказал мне дедушка, мучились безбожники, алкоголики и те, кто совершал прелюбодеяния. Я не был сведущ в подобных делах, но на этом уровне Чистилища было менее спокойно, чем на предыдущем. Здесь разносились крики, смех и визги. Всюду стоял смрад: оргии и мерзкие совокупления. Но было не столько страшно или опасно, сколько противно и невыносимо слушать и смотреть на происходящее. Алкоголики здесь пили из каких-то бочек литры спиртного, толкаясь наперебой, и совершенно ничего не соображая. А ещё тут стояли столы с горами еды, от которых несло гнилью. А куча толстяков не разбирая что они едят и зачем, запихивались всем, что попадётся под руку. И, как ни странно, здесь никто не мучился, а все были вполне довольны своей участью. Так же здесь были и те, кто уже смог разобраться в происходящем. Они уже, как более прилежные, выполняли различные поручения, как и на предыдущем уровне. В их лицах можно было увидеть слабый проблеск рассудка. Мы ещё не добрались до последнего уровня Ада, а я уже не мог вынести того, что просто нахожусь здесь. А что если придётся здесь отбывать наказание самому? Я не был к такому готов — определённо. Я даже не представлял, что это на самом деле может случиться и со мной. Мне стало невыносимо больно и обидно за себя, за свой поступок. Дедушка увидел, что на моём лице воцарилось отчаяние. Он пытался утешить меня тем, что всё будет в порядке. Но это были не просто слова утешения. Я не мог понять, откуда он так уверенно знал об этом?