По вере нашей

Я видел сон. Мне снилась Лена. Это опять было то же самое воспоминание. Мы лежим с Леной под громадным дубом, наслаждаясь тишиной и молчанием. Нам не нужны были слова. Мы вообще всегда были едины с ней настолько, что слова это лишнее. В молчании всегда могли сказать гораздо больше. Я спросил её: — Мы с тобой уже вместе пять лет, не верится, правда? — Да, уже не малый срок, — мечтательно протянула она. — Поэтому я считаю, что должен сделать тебе предложение! — выпалил я, боясь взглянуть ей в глаза. — Вот значит как… — задумалась она и замолчала. — Ну, что ты ответишь? — меня стала бить нервная дрожь. Она не ответила, а я испытующе ждал. Но вместо ответа она начала плакать. Я с состраданием взглянул на неё и слегка дотронулся до её щёк пальцами, пытаясь смахнуть слёзы: — Что случилось Лена, я тебя чем-то обидел? Ответа я не дождался, а она просто отвернулась и принялась плакать пуще прежнего. Я не знал что и думать на этот счёт, но неожиданно она выпалила: — Мы никогда не будем вместе потому что я не люблю тебя, НЕ ЛЮБЛЮ! Последнее слово она так громко выкрикнула, полоснув своим взглядом по моему лицу, что у меня зазвенело в ушах и я отпрянул. В это мгновение я проснулся и вспомнил, что задремал рядом с домом прямо на зелёной траве. Я проснулся и оглянулся. Солнце светило, вокруг летали насекомые: бабочки и кузнечики. Шумела листва, и ветерок обдувал приятной прохладой. Я почувствовал какую-то смутную тревогу и не мог понять почему мне приснилось это воспоминание с таким нелепым концом. Я присел в траве, скрестив ноги. Она была такой высокой, что общий обзор был виден плохо. Я стал жмуриться, глядя на солнце, но потом вспомнил, что можно и не жмуриться — ведь оно не бьёт в глаза. Мне всё здесь напоминало земное лето и земную жизнь. Ну ничем не отличалась эта местность от нашей деревни. Мне так хотелось насладиться хоть толикой воспоминаний из моего детства. В этот момент мне даже показалось, что ещё в детстве я был так счастлив у бабушки с дедушкой, потому что знал — в будущем такая же деревня будет находиться в Раю. Не знаю почему мне так казалось, но она всегда напоминала мне Рай. Я поднялся с травы, слушая стрекотание кузнечиков, и отправился вдоль тропинки. Мне здесь был знаком каждый камешек, каждое дерево, каждый цветок. И всё было именно таким как я помню. «А не попал ли я на Землю обратно?» — подумалось мне. Но тут не было земного ощущения и закон притяжения здесь действовал своеобразно. Значит ошибки не было. Я вспомнил как мы с Леной ночами просто шатались по ночному городу. Я так любил смотреть на город ночью. Мы часто сидели прямо на мосту и разговаривали обо всём на свете. Даже о том почему небо синее и почему звёзды именно такие, а не другие, есть ли жизнь на других планетах. Вспоминали различные исторические события, а ещё, часто пытались разгадать загадки мироздания. На те вопросы на которых у нас не было ответов, мы просто их придумывали, и от своих собственных выдумок нам было весело и интересно. Вместе мы могли придумать целые небывалые миры и жить в них. Мы создавали там свои правила и законы. Это было даже лучше чем писать вместе книгу, потому что мы жили в своих фантазиях. Мне вспомнился один далёкий счастливый случай, когда мы сидели на мосту. Небо было ясным, а всюду так тихо, будто природа прислушивалась к нашей болтовне. Мы смотрели на звёзды. Да, самые прекрасные вещи оказываются бесплатными, если только ты умеешь их оценивать по достоинству. Мы играли в одну игру и называлась она «Правда или Ложь».Один должен был рассказать две истории, а другой отгадать где правда, а где ложь. Лена начала свой рассказ: — Когда я была маленькой, у меня был воображаемый друг. Он помогал мне во всём, поддерживал, делил со мной все переживания, горести и радости, и вот однажды — этот друг оказался настоящим, а не воображаемым. — То есть, ты хочешь сказать, он стал человеком? — рассмеялся я. — Он и был человеком, только воображаемым, а тут раз и настоящим, — её глаза полыхнули хитрецой. Я задумался над её фразой. — Ну давай вторую историю, — я многозначительно улыбнулся, догадываясь о подвохе. — Вторая такая. Однажды нашу квартиру так затопило, что воды у нас было почти по самую люстру… — Ты думаешь, я поверю в такую чепуху? — засмеялся я. — Ну почему ты перебиваешь? — возмутилась Лена. — Так и потом мы по квартире не ходили, а плавали. — Скажи ещё, что со спасательным кругом, — и я рассмеялся. — Ну почему ты мне не веришь? — укоризненно спросила она. — А что, если это правда? — История с воображаемым другом куда правдивее, — ответил я уже более серьёзным тоном. — Ну хорошо, какая история правдивая? — спросила она. — А я думаю, что никакая, — ответил я. — А вот и нет, обе правдивые, — и она слегка дотронулась указательным пальцем моего носа. — Ты вводишь меня в заблуждение, — резонно ответил я. — Никаких заблуждений! — Ты всё ещё ребёнок, — хмыкнул я.  — Ещё увидим кто из нас ребёнок, когда я тебе объясню смысл этих историй, — она назидательно поставила руки в боки. Я заинтересовано повёл бровью и приготовился слушать. — То, что нас затопили это правда. Конечно, вода, может, и не достигла люстры, но я всё равно плавала с кругом, потому что мне было четыре года, а воды было ужасно много. Всё из-за того, что кран прорвало от страшного напора. Я смеялся с этой истории без умолку. — Да что ты смеёшься, — насупилась она. — Потому что с тобой весело. Любишь ты сказки, — глупая улыбка озарила моё лицо. — А если не верить в сказки, разве можно жить? — на её лице отразилась скрытая печаль. — А что же по поводу второй истории? — спросил я. — А ты угадай, — прошептала она, и я уже почти догадался. — Я хочу услышать от тебя, — ответил я. — Я уже с детства знала, что встречу тебя, и вот мы встретились. Ведь я верила, — мне показалось, что на её глаза навернулись слёзы. Я поцеловал её. Вдруг она снова стала смеяться. За её настроением не уследишь — оно всё время меняется. — Рассказывай теперь ты! — весело заявила она. Слова из этого воспоминания стояли у меня в ушах. Может, так действует загробный мир на память? Делает их такими…реальными? Сейчас я бы рассказал ей про то, что видел здесь, только она бы не поверила мне и назвала бы хитрым лгуном и любителем фантастики. Я улыбнулся своим мыслям. И тут наконец я увидел дедушку. Он стоял у реки и очевидно ждал меня. — Ну что, Илюшка, тебе стало лучше? Я не мог вспомнить было ли мне плохо, но ответил: — Да, я прекрасно себя чувствую, — и улыбнулся. — Это замечательно. Я хотел рассказать ему о сне, но не знал, стоит ли рассказывать. Тем не менее, дедушка сам спросил: — Может, ты хочешь что-нибудь мне рассказать? — Я хочу помочь Лене и родителям. Хочу хоть как-то поведать о себе, связаться с ними. — Я помню об этом, поэтому собирался позвать тебя. Мы с тобой отправимся в одно место, где ты сможешь это сделать. Я воодушевился. — Пойдём со мной, — поманил он рукой, и я направился вслед за ним. По дороге я всё же рассказал дедушке о виденном мною сне, но он не воспринял это как что-то важное: — Не бойся, Илья, скорее всего, это чувства, которые ты прячешь — таишь печаль и хранишь своеобразный траур. Ты должен научиться преодолевать их, иначе не сможешь остаться здесь. Я задумался над его словами и мысленно согласился. Но тревога за Лену не отпускала меня. Хотя переживал я больше за себя, чем за них. И корил себя. Дедушка видел это, желал помочь мне, но разве может кто-нибудь помочь человеку, если он сам себе помочь не хочет? Мы подошли к фонтанчику. Он был похож на питьевой и в нём набиралась вода, вытекая небольшой струйкой. Я взглянул на него, но не увидел своего отражения и у меня возникла мысль: «Существуют ли тут отражения?» Дедушка на это ничего не ответил. Фонтан был сделан из мрамора желтоватого цвета, а на конце струйки находилась большая жемчужина. Я хотел спросить, что же это такое. Но дедушка первым стал всё объяснять: — Посмотри — этот фонтанчик является своеобразным передатчиком вестей в мир живущих на земле. Ты можешь отправить родителям и Лене послание, что всё в порядке, и что им не следует беспокоиться. — А каким путём они его получат? — Скорее всего, через сны, а может даже и наяву, через ощущения. Главное - отчётливо и цельно донести образ своих мыслей и уметь сконцентрироваться. Тебе сделать это не так-то просто, ведь эта способность у тебя притупилась. Я отчётливо стал представлять лица своих родителей и Лены, хвататься за крошечные воспоминания, которые были наполнены самыми яркими и положительными эмоциями. Я надеялся, что такие воспоминания помогут установить с ними эмоциональную и духовную связь. И я стал шептать те слова, которые должен был им сказать. Извинялся, раскаивался в содеянном, просил простить меня за то, что причиняю им столько страданий. Я считал себя недостойным сыном таких чудесных родителей, какие были у меня. Они дали мне всё, но чем я отплатил им. Я понимал, что бороться надо всегда и в любом случае, а я сдался, и я трус. Слёзы стали катиться по моим щекам и попадать в водичку из фонтанчика. Дедушка грустно улыбнулся и положил руку мне на плечо. Я взглянул на него. Не знаю, сколько времени прошло и сколько молитв я прошептал. Но старался вложить в эти слова всю силу моего раскаяния и любви к ним. Я просил Лену не корить себя, не обвинять в моей смерти. Тогда мной руководили лишь страсти и ни капли здравого рассудка. Хотя оправдываться - бессмысленная трата времени. Я повернулся к дедушке и снова обнял его. Когда я открыл глаза, то увидел перед собой маму. — Мама, мама — это ты, — я обрадовано прижался к ней, словно в детстве. — Илюша, ну что произошло, я же здесь! — улыбчиво ответила она. Она была такой молодой. По плечам струились тёмно-каштановые вьющиеся волосы, а карие глаза искрились нежностью и любовью. — Прямо как маленький, — укоризненно сказала она. — Ведь ты уже большой мальчик, хватит хныкать. Ты должен быть мужчиной, а слёзы признак слабости! Я вытер руками глаза и спросил: — Ты не обижаешься на меня, ты простишь меня? — мама очень удивлённо посмотрела на меня. — Какие глупости — это ведь всего лишь блюдце, разве я могу за это на тебя обижаться? — голос её стал дрожать, а глаза бегать. Я стал понимать, что оказался в одном из своих воспоминаний. Мне тогда было шесть лет, и я разбил фарфоровое блюдце. Мама коснулась моих волос и склонилась ко мне: — Я тебя очень люблю и, к тому же, посуда бьётся к счастью, — она снова улыбнулась. Я помрачнел и весь этот мираж исчез. А затем снова оказался там же где стоял, у фонтанчика. Рядом был дедушка. Он кивнул мне и взял за руку.