Безумный мир WOAS

Искры хаотично летают перед глазами, пока Тейт ступает по пустому коридору школы. Образ горящей плоти директора прокручивается в отдаленной памяти парня, словно заезженная пластинка, как он уже идет к своей следующей жертве. К своей следующей ошибке. К своему следующему греху. К своему следующему шагу в пропасть. Библиотека непривычно тусклая, освещаемая двумя лампами. Запах книжной пыли приятно наполняет легкие. Тейт бесшумно крадется между стеллажами, чутким взглядом охотника рассматривая помещение. Ружье наперевес сладостно оттягивает руки вниз, требуя, чтобы им поскорее воспользовались. Затылок неприятно колет — он чувствует это слишком отчетливо. Тейт осторожно оборачивается, заглядывая назад. Лидия тихонько стоит между полками, набитой классикой, и с полными от страха глазами наблюдает за Тейтом. Он подносит палец к губам, призывая к молчанию. Но Лидия не кричит. Она бы и не закричала. Тейт остается довольным. Он слегка качает головой, словно что-то отрицает, а потом медленно шествует дальше, оставляя девушку позади. Он знает, что Лидия останется там, ожидая его. Пять миролюбивых и ничего не подозревающих подростков спокойно сидят вокруг стола в читательском зале. Пять отчаянных воплей ужаса раздается в небольшой школьной библиотеке. Пять оглушающих выстрелов эхом отбиваются от серых стен помещения, с последующей звенящей тишиной. Тейт прокручивается на пятках и отходит, возвращаясь к Лидии. Девушка сидит под столом, используя его как баррикаду. Руки закрывают уши, а саму ее трясет от страха. Парень доволен — он знал, что она останется в библиотеке. Полуулыбка прячется за черными зрачками, пока внутри него все ликует победой. Тейт садится на корточки и наклоняется одним лишь корпусом, заглядывая в полные слез глаза Лидии. Пальцы касаются мягкой кожи цвета мрамора, будто хотят стереть влажную дорожку, которой не было. — Рыжая, — он почти выдыхает ей в лицо. Едва слышно. — Прискорбно, что я не люблю рыжих. Лидия смотрит пронзительно, изучая Тейта, залезая ему под самую кожу, становясь артериями с горячей кровью, обматывающими выносливый, но такой хрупкий скелет. Парень ощущает холодок, прошедший по спине шипящим шлейфом, от чего ярость захлестывает его с головой. Только он должен призывать на других ужас, а не испытывать его самому. Не из-за глупой рыжей девчонки под библиотечным столом! Тейт замахивается для удара. А Лидия не отворачивается. Лидия не закрывает глаза. Лидия снова не кричит. Рука так и остается в воздухе. Тейт вдруг решает, что красный синяк на ее щеке совсем не будет гармонировать с холодным мрамором кожи. И он просто садится к ней под стол. Лидия не противится. Лишь двигается, освобождая пространство. Кровь учеников бесшумно крадется по полу, оставляя по себе неровные следы, на что Тейт смотрит с ленивым любопытством. — Ты же знаешь, что я и тебя убью? Лидия кивает. Понимающе. И даже в зелени зеркал не находится осуждения. Тейт вдруг находит в этом прелестное очарование. В этих полных слезами глазах. В этих едва дрожащих от страха губах цвета сладкой малины. В этих тонких пальцах, крепко сжимающих потрепанный томик «Ромео и Джульетты» Шекспира… — Печальная история, совсем, как и наша с тобой, — он смотрит на книжку и поспешно отводит взгляд. Тейт устало вздыхает, словно последующие действия должны отнять у него максимум сил и жизненной энергии. Он аккуратно встает со своего места, отодвигая стол в сторону, забирая последнее укрытие у девушки. Лидия не двигается, сидит дальше, словно застывшая статуя. Тейт стоит к ней спиной, перезаряжая охотничье ружье. Внутри механизма раздается характерный звук удара патрона о дуло, когда он снимает предохранитель. Отголосок сирен приближающихся автомобилей полицейских тонет при мощном выстреле. Запах использованного пороха дразнит чувствительные рецепторы, пока Тейт, без оглядки, покидает библиотеку — место с его новыми жертвами в лицах нескольких учеников этой школы. Место его новой ошибки цвета мертвого мрамора. Место его нового греха из никогда не пролитых слез. Место пропасти в огне рыжих волос. А его пальцы нежно сжимают тоненький переплет с трагичной историей Шекспира, запятнанный свежими алыми каплями.