***
На следующий день весь Сторибрук обсуждал события вчерашнего дня. Таких поводов для сплетен не было давно: пожар в лесу, Темная спасает мэра города, мэр спасает город от пожара. Но не все окончилось так хорошо. Выяснилось, что в пожаре погиб один человек. Он был лесорубом и зарабатывал на жизнь, поставляя древесину для Марко. Его нашли в небольшой канаве, целого и невредимого, — вероятно, он задохнулся от угарного газа. Но никто не решался обсуждать состояние Темной. С одной стороны, хорошо, что она не опасна, а с другой, она спасла мэра, жертвуя собой. Никто не знал, отчего произошло возгорание, пожарные предположили, что это либо самовозгорание, либо дело рук местных хулиганов. Выяснить правду не представлялось возможным, в любом случае, в отделении полиции допрашивали всех подростков, которых хоть раз задерживали за поджог. Реджина была рада, что никто не связал их нахождение в лесу с возгоранием, — не хватало еще, чтобы Эмму обвинили в убийстве. Робин убедился, что с Реджиной все хорошо, и только тогда ушел. Дэвид завез Снежку домой к Нилу и по пути подкинул Генри. Реджина хотела ехать в больницу, но Чарминги уговорили ее остаться — они слышали, что ей стало нехорошо после того, как она героически справилась с огнем. После недолгих уговоров, она решила, что ей действительно нужны силы, и осталась дома. Наутро она должна сходить к Голду. Ей совсем не хотелось обращаться к нему, но только у него есть ответы на ее вопросы. Сон был беспокойным. Снова и снова они оказывались в горящем лесу. Она видела, как на Генри или Эмму падает дерево, а она не может помочь, так как ее магия бесполезна. В конце концов, после очередной неудачной попытки спасти Эмму, она проснулась. До будильника еще оставалось два часа — что ж, день будет длинным. Она приняла душ, приготовила завтрак для Генри и оставила записку, чтоб он не потерял ее. Переодевшись, она села в автомобиль и направилась в лавку Голда. На двери висела табличка «Закрыто». Реджину это не остановило, она принялась стучать в дверь. Через несколько минут к ней вышла заспанная Бэлль, на ходу запахивая халат. — Реджина? — удивилась она. — Ты чего так рано? Опять что-то случилось? — Беспокойство отразилось на лице молодой женщины. Реджине стало стыдно — она совсем не подумала о Бэлль. — Извини, что разбудила, но мне нужно поговорить с Румпелем. Он не спит? — Понимаю, — проницательно смотрела на нее девушка, — он одевается, просто я оказалась более быстрой, вот и открыла тебе, иначе был риск, что двери снесут с петель. Реджина залилась краской. — Что ж, проходи, я приготовлю кофе. — И она ушла вглубь помещения. Через несколько минут вышел сам хозяин лавки. — Город спит, а Мадам Мэр уже на службе. — И тебе доброе утро, — сдержанно поприветствовала Реджина, — думаю, ты знаешь, почему я здесь, так что давай не будем ходить вокруг да около. Мне нужны ответы. — Как всегда дела, вопросы, ответы… хоть бы раз кто зашел справиться обо мне, о моей больной ноге… так ведь нет! — Румпель! — Хорошо, хорошо. Вероятно, ты хочешь знать, почему твои чары не действуют на Эмму? — Реджина многозначительно посмотрела на Голда. — Темная магия, заключенная в ней, — древнейшая магия. Все остальные являются так или иначе производными. Никто не может повлиять на нее, кроме нее самой. Реджина нахмурилась, переваривая сказанное. — Так, значит, излечить ее сможет лишь она сама? — Боюсь, что это так. — Но я не понимаю… если она так сильна, то почему вообще она сейчас в коме?! Почему до сих пор не восстановилась? Это же противоречит всему, что ты сказал! — А вот это, дорогуша, хороший вопрос. Я думал об этом весь вчерашний день, и у меня есть одна теория, прошу заметить, это лишь теория. Наверняка я знать не могу. — Мне надо знать. — Реджина пыталась не выдать своего волнения, но с Голдом такой номер не прошел. — Тьма несет в себе огромную энергию, и если ее не высвобождать, она накапливается и в конечном итоге выплескивается… например, может создать пожар в лесу. — Он многозначительно посмотрел на Реджину и, не получив ответа, продолжил: — Я понятия не имею, откуда у Эммы столько сил, чтобы так долго сдерживать ее. Видимо, она тратила всю свою энергию на самоконтроль и подавление Тьмы, поэтому ее организм ослаб и истощен. Сейчас она простая смертная, и если ее сердце откажет, то я не знаю, что будет… Реджина молчала. Выходит, вылечит ее только время. Хорошо. Она будет рядом и сделает все от нее зависящее, чтоб Эмма поправилась как можно быстрее. Для работы было слишком рано, поэтому она направилась в городскую больницу. — Мадам Мэр, доброе утро! — приветствовала ее дежурная медсестра. — Чем могу помочь? — Я бы хотела узнать о состоянии Мисс Свон и посетить ее, если можно. Медсестра порылась в своих записях и сочувственно сообщила, что ее состояние не изменилось, потом она вызвала другую сестру, и та проводила мэра в палату Эммы. Реджина вошла и даже не заметила, как та вышла, оставляя их наедине. С прошлого вечера ничего не изменилось: все те же трубки, те же пикающие приборы. — Привет, — сквозь слезы прошептала брюнетка, — это я. Однажды я смотрела передачу, в которой говорили, что люди в коме слышат тебя… надеюсь, это правда. Реджина дотронулась до пальцев блондинки — единственной видимой части тела, оставшаейся не поврежденной, — они были холодными и безжизненными. Слезы покатились по ее щекам. — Эмма, пожалуйста, не оставляй меня. Я так виновата перед тобой… Я не могу тебя потерять. В дверь тихонько постучали. — Прошу прощения, Мисс Миллс, но вам нельзя здесь находиться, если кто увидит, то у меня будут проблемы, — извиняющимся тоном проговорила медсестра. — Да, конечно, я уже закончила. Спасибо вам. Медсестра делала обход и про себя думала, что Мадам Мэр вовсе не стервозная, как о ней говорят, а очень милая и вежливая женщина. Прошло три недели с того момента, как Эмма попала в больницу, и почти неделя, как ее перевели в обычную палату. Она все еще пребывала в коме, но врачи уже не опасались за ее жизнь. Все жизненные показатели были в норме, бинты сняли, раны и ожоги затягивались. Реджина каждый день приходила к ней с новым букетом цветов. Время было всегда разным, поэтому иногда она натыкалась на Чармингов, Генри или Крюка. Последнего она терпела лишь из уважения к месту, в котором они находились. Ей отчаянно хотелось вышвырнуть его из больничной палаты. Она не могла видеть, как он держит ее за руку и несет чушь по поводу их любви. В одну из таких встреч он рассказал Реджине, а точнее, Эмме, как они провели их последнее свидание, перед тем, как она превратилась в Темную. Киллиан арендовал небольшую яхту на несколько часов, они накупили еды в ресторане и устроили романтический ужин. Пират катал ее вдоль берега, они любовались видом ночного города, покачиваясь на волнах. Они танцевали под музыку и смеялись, и тогда Эмма призналась ему в любви. В висках Миллс громко стучало. Как бы ей ни было неприятно его слушать, она задумалась, а что, если он прав? Эмма до перерождения никогда не обращала на нее внимания в романтическом смысле. Что, если это наваждение Темной силы? Ей она никогда не говорила, что любит… ему сказала. Боже, как все сложно! Но сейчас ничего не изменить — Реджина любит эту женщину. Самое главное — вернуть ее к жизни, а остальное не важно. Если когда-либо она выберет Крюка, Реджина отступит. Она хотела ей счастья, а сама… она справится, как всегда. Реджине стало так невыносимо тоскливо рядом с ними, что она ушла, так и не повидавшись с Эммой. Она навестит ее вечером. Поужинав вместе с Генри, Реджина прибралась и направилась в душ. Привела себя в порядок, замазала синяки под глазами — в последнее время она мало и плохо спала, выматывала себя на работе, а свободное время старалась проводить с Эммой. — Дорогой, я уехала! — крикнула она сыну. — Хорошо, мам! Передай Эмме, что я люблю ее! — Обязательно! Доехав за десять минут до места назначения, она припарковала автомобиль на «своем» месте и направилась в палату. Эта больница стала как родная: персонал здоровался с ней, как со старой знакомой, никто не задавал вопросов, почему она здесь, и не провожал. Ей было позволено в любое время дня и ночи навещать Эмму, поскольку она уже не в реанимации. Реджина поместила ее в самую лучшую палату, какая имелась. Она была изолирована от посторонних глаз, и Реджина могла быть самой собой, не опасаясь оказаться в компрометирующем положении. Сначала людей удивляла такая забота мэра об Эмме, но они пришли к выводу, что это все из-за того, что она спасла ее от гибели. На том и успокоились. Реджина вошла, закрыв за собой дверь. Первым делом обновила букет на тумбочке и присела в кресло рядом с кроватью. Взяла ее руку и нежно поцеловала. — Здравствуй, любовь моя. Как прошел твой день? Я уже заходила сегодня, но ты была немного занята — Киллиан был с тобой. Он рассказывал о вашем последнем свидании… впрочем, ты и сама это знаешь. Давай не будем об этом? Реджина погладила Эмму по волосам. Она лежала, словно спала: такая красивая и умиротворенная, несмотря на крайнюю бледность и шрамы от ожогов. Реджина осторожно провела рукой по ее щеке и поцеловала. — Это тебе от Генри, — сказала она, затем поцеловала в губы, — а это от меня. Реджина вздохнула, не увидев никакой реакции на поцелуй… Она знала, что это не магическое заклятье, но попытка — не пытка. — Я скучаю по тебе, родная. Мне так не хватает тебя. Дома стало слишком много места без тебя, а кровать — размером со штат Аризона — пустынна и необъятна… Я скучаю по твоей улыбке… по тому, как ты смотришь на меня… по твоим рукам, твоим поцелуям… Мне с трудом удается уснуть без твоих объятий, а просыпаться одной еще тоскливее… За то короткое время, что мы были вместе, ты наполнила мою жизнь смыслом… Ты показала мне мир, наполненный любовью. Прошу, не отнимай у меня этого. Вернись ко мне! Реджина прижалась щекой к ладони Эммы и заплакала.Глава 21
23 июня 2016 г. в 23:17
Реджина переместилась прямо в здание больницы. Доктор Вэйл и бригада медиков без лишних вопросов забрали Эмму и увезли в реанимацию. Реджине предлагали оказать помощь, но она отмахивалась от всех. Одним движением руки она излечила Генри и свои ожоги. К Эмме не подпускали, поэтому они остались ждать в приемном покое.
Казалось, время стоит на месте. Реджина беспокойно мерила комнату шагами, то и дело поглядывая на часы.
— Мам, присядь. Я тоже волнуюсь, но сейчас мы ничего не можем сделать.
Реджина села рядом с сыном и поцеловала его в макушку. Она видела, как сильно Эмма пострадала… Это видение будет сниться по ночам еще долго: вся спина представляла собой сплошной ожог, белокурые волосы испачканы кровью… Реджина зажмурилась — и отогнала от себя эту картину.
Шум у стойки рецепции привлек ее внимание. Чарминги пришли.
— Мэри-Маргарет! — окликнула их Реджина.
Снежка обернулась и подбежала к ним.
— Реджина, нам позвонили из регистратуры и сказали, что с Эммой несчастье!
— Что произошло? — Присоединился Дэвид.
— Мы немного повздорили, — сказала Реджина своим рукам. Она не могла смотреть им в глаза, — она разозлилась. Мы с Генри нашли ее в лесу. Она подожгла его и оказалась в ловушке… Эмма спасла нас, а сама… — слезы потекли по ее щекам
— На нее упала ель, — продолжил за нее Генри, — мама не сразу помогла ей, потому что сама пострадала, поэтому какое-то время Эмма лежала под горящим деревом.
— Боже мой, моя дочь! — Снежка заплакала и кинулась в объятия мужа.
Реджина смахнула слезы и взяла себя в руки. Нечего нюни распускать. Она никому не должна показывать свою слабость.
— Значит, Эмма пожертвовала собой, ради спасения твоей жизни? — спросил Дэвид.
Их взгляды встретились.
— Да, это так.
— Значит, не все еще потеряно! Добро сильнее ее Тьмы.
Дэвид крепче обнял жену и зажмурил глаза, чтоб сдержать слезы.
Они сидели молча и ждали. Через два часа к ним подошел уставший доктор Вэйл, на ходу снимая маску.
— Что с Эммой? Что с нашей дочерью? Она жива? — накинулись на него Чарминги.
Доктор тяжело вздохнул.
— Она жива, — все с облегчением выдохнули, — но ее состояние крайне критическое. Сейчас она в отделении реанимации в коме. У нее множественные ожоги третьей и четвертой степени, особенно пострадала спина, черепно-мозговая травма, перелом лодыжки с осложнениями и… перелом второго и третьего поясничных позвонков.
Каждое слово доктора, словно молотом, высекали в голове Реджины. Эмма, ее Эмма могла умереть? Реджина пыталась воспользоваться магией исцеления, но у нее ничего не получилось — она просто не действовала на нее.
— Реджина! — крикнула Снежка. — Сделай что-нибудь! Излечи ее!
— Я не могу, я уже пыталась! Моя магия бессильна по отношению к ней.
— Но почему? — удивился Дэвид, — Надо узнать у Голда!
— Можно ее увидеть? — жалобно попросил Генри.
Доктор Вэйл замешкался — все-таки в отделение реанимации нельзя посторонним, — но, увидев четыре пары глаз, полных боли и страданий, согласился. В любом случае, он знал, что другого выбора у него нет: перед ним стояла мэр этого города и королева в одном лице, вместе с принцем и принцессой — у него не было шансов.
Они надели халаты, и их проводили в палату.
Эмма лежала, окутанная множеством трубок. Приборы пищали и показывали какие-то графики. Наверно, это хорошо, подумала Реджина. Эмма выглядела ужасно: кожа была еще бледнее прежнего, на лице ожоги и ссадины, правый глаз заплыл… Голова перебинтована, все видимые части тела были в бинтах. Ее грудь опадала и поднималась. Сердце Реджины защемило от этой картины. Она не может ее потерять! В глазах защипало. Ей хотелось подойти к ней и сказать, что она здесь, что она рядом, но как это сделать при ее родителях? К тому же, они с обеих сторон обступили ее и тихо плакали. Генри тоже стоял рядом и смотрел на маму. Реджина осталась стоять в сторонке.
От раздавшегося звонка мобильного все подскочили. Она совсем забыла выключить звук. Извиняясь, Реджина вышла из палаты. Звонили из управления по чрезвычайным ситуациям, а обязанности мэра никто не отменял.
— Да?
— Мисс Миллс! Вы срочно нужны! У нас чрезвычайная ситуация! Мы бы не стали беспокоить вас, если бы дело не было таким чрезвычайным!
— Я не совсем могу… — начала она.
— Мисс Миллс! Огонь подступает к городу! В лесу бушует пожар! Скоро здание средней школы охватит пламя…
— Сейчас буду.
Она совсем не подумала о горящем лесе — Эмма захватила все ее внимание.
Спустя мгновение она уже стояла возле школы. Все пожарные расчеты Сторибрука находились здесь, пожарные и горожане бегали с ведрами, пытаясь затушить подступающий огонь, но бороться с такой мощной стихией — словно младенцу играть в шахматы.
Реджина вскинула руки, и красные нити потянулись к лесу. Поднимаясь вверх, они соединились и стали расширяться, образуя гигантский прозрачный красный купол, накрывающий весь лес. От прилагаемых усилий венка выскочила на лбу брюнетки. Когда нити коснулись земли, верхушка купола начала медленно опускаться, огонь не проникал через него. Проходя через купол, деревья восстанавливались. Странную картину наблюдали горожане: часть леса, находящаяся над куполом, зеленела и мирно колыхалась на ветру, в то время как нижняя часть, находящаяся под куполом, полыхала, словно в преисподней. Когда вершина опустилась к земле, огонь полностью потух, и лес был восстановлен. Реджина опустила трясущиеся руки и рухнула бы на асфальт, если бы один из пожарных не подхватил ее. Она совершенно выбилась из сил. Все смотрели на нее, аплодируя, — она спасла город.
— Реджина, тебе надо домой, — знакомый голос обратился к ней.
Она обернулась. Робин смотрел на нее встревоженным взглядом.
— Со мной все в порядке, — сказала она и упала в обморок.