Взгляд Красной Луны

Портград, третье число месяца Начала Лета, 7599 года. Портград, один из крупнейших городов Белоземья, вольготно раскинулся среди поросших лесом холмов, припал к синеве Межевого залива, как огромный зверь на водопое, и беззастенчиво нежился в благословенном Ваалном свете заходящего солнца. По размерам сопоставимый с Золотым Градом, он выглядел куда менее строгим и пышным, особенно с высоты птичьего полёта. Белоземцы вообще предпочитали более практичные и приземлённые вещи, чем летоземцы, как бы похожи ни были эти два народа. Впрочем, Золотой Град — столица, а Портград — просто торговый центр. Ралегда направила ковёр вниз, пока он не завис в нескольких метрах над крышами купеческого квартала, покрытыми красной черепицей. Никто не обращал на чародеев особого внимания, когда они неспешно летели над улицами в поисках подходящего места для ночлега. В городе был собственный Дом магии, потому троица молодых людей на летающем ковре едва удостаивалась взгляда прохожих. Подходящую, как ей показалось, гостиницу Ралегда увидела на небольшой площади, посреди которой возвышался один из многочисленных памятников основателю города. Портградцы, похоже, очень любили этот сюжет: Ривейн Великий стоял, обнажив меч и попирая ногой тело огромного орла, поверженного им в битве при Рэль Каоре. Избранник Четвёртой, Стальной эпохи благосклонно взирал на копошащихся вокруг него потомков. Недорогая, но достаточно приличная гостиница носила банальное название «На площади». За четыре серебряных монетки путешественники получили комнату на троих, большую миску варёной картошки и несколько пресных лепёшек, которые Гант завернул в тряпицу и спрятал в сумку. Самая тяжёлая часть перелёта осталась позади, но всё же о запасах следовало позаботиться — как оказалось, они имели свойство быстро кончаться. Чародеи сидели в зале харчевни при гостинице и, уплетая картошку из общей миски, слушали болтовню юной служанки. Девушка была примерно их возраста, и ей явно не хотелось работать в такой чудесный вечер. Поэтому она всё крутилась рядом, делая вид, что вытирает столы, и хихикая над шуточками Танта. А парень рад был стараться, в конце концов, он успел отдохнуть, пока ковёр вели Гант и Ралегда. — … Да, мы близко знаем Зрячую, — разглагольствовал Тант, — некоторые из нас даже очень близко, если ты понимаешь, о чём речь. Но не я, Акелла не в моём вкусе, она недостаточно, хм, рыжая. — Тант… — угрожающе начала Ралегда, но хихиканье служанки, заправляющей под косынку огненный локон, свело на нет весь эффект. Гант пробормотал что-то подозрительно похожее на фразу «жалкая картина» и сосредоточился на еде, делая вид, что он не с ними. — Господин маг шутит со мною, — улыбнулась девушка, а Тант надулся от самодовольства, как петух. Да, теперь он был господином магом. Не послушником, не просто чародеем-недоучкой, нахватавшимся тайных знаний тут и там, а настоящим магом. Всех сомневающихся в этом убеждала его рубашка со знаками Дома, но без белой повязки, которую каждый послушник обязан носить во внешнем мире. Тант, возможно, ещё долго распускал бы хвост перед рыженькой девицей, довольно милой, должна была признать Ралегда, но их прервал сердитый женский голос, донёсшийся из кухни, подобно грому: — Лиска! Где тебя носит, коза драная?! Недовольно скривившись, служанка схватила поднос и убежала, махнув юбками. Тант проводил её взглядом, а потом толкнул брата в плечо. — Чего скис? Ладно ещё Ралегда ходит, как на похоронах, но у тебя-то какой повод? — Ради Шестерых, братец, я просто хочу отдохнуть, — выдохнул Гант, прикрывая глаза ладонью. — И пожалуйста, не могли бы вы говорить о том, кто мы такие, чуть тише? Зачем поднимать лишний шум? — А что тут такого? Я же никому не рассказываю, что мы ослушались приказа Главы Дома. Ралегда вздохнула. Только что Тант прокричал это достаточно громко, чтобы привлечь внимание одинокого торговца за соседним столом. — Перед тем, как мы отправились в путь, я зажёг семигранную свечу вопрошающего, — неохотно ответил Гант. — И спрашивал духов о предстоящей дороге. Ответы были паскудными. — Свечу вопрошающего? Детское баловство! — фыркнул Тант. Одновременно с ним Ралегда недовольно переспросила:  — Семигранную? Гант замахал руками, призывая их замолчать. — Не учите меня ритуальному волшебству, прошу вас. Просто примите к сведению то, что я говорю. Ралегда скривилась. — Духи не боги и не пророки, Гант. Они не знают всего о настоящем и уж тем более не могут знать будущее. А тем, что духам всё же доступно, они не всегда делятся, тебе это известно получше, чем мне. Он уставился ей в глаза и тихо сказал: — Духи не врут. — Даже те, что среди прочих слетаются на семигранную свечу? — огрызнулась Ралегда. — Не начинай свою песню про чёрную магию, пожалуйста. Тёмные духи - не безумные, а семигранные свечи вопрошающего дозволены, на них практиковался каждый послушник. Ты в том числе! Гант встал и необычайно едко для себя продолжил:  — Как ты сама утверждаешь, духи не боги. Даже в людях есть частичка творения Последнего, так что нам теперь, не разговаривать друг с другом? С этими словами он развернулся и направился прочь из зала. Глядя Ганту в спину, Ралегда подавила вялое раздражение. Она слишком устала, чтобы спорить с кем-то, потому просто последовала за ним в комнату. Утром, впрочем, былое единодушие вернулось к друзьям. Удивительно, как преображают людей восемь часов спокойного сна на удобных кроватях. Ралегда как раз переплетала Ганту косу, когда почувствовала, как её тонкое тело принимает телепатический сигнал на знакомой частоте. Ралегда поспешила принять послание — обычно одно и то же сообщение передавалось в трёх повторностях, но Акелла была не самой лучшей телепаткой, так что рисковать не стоило. Ралегда развернула часть тонкого тела и позволила информации достичь своего разума. В голове зазвучали слова: «Всё нормально. Следуем вдоль тракта, срезаем только крупные крюки. На ночь приземляемся. Четвёртого вечером будем в Больших Колодцах». Новости от Акеллы окончательно подняли всем настроение. Перелетев через залив, Савейн явно притормозил. Это было просто прекрасно — едва ли они долго выдержали бы взятый ранее темп. Прикинув расстояние до Больших Колодцев, друзья решили, что с такой скоростью и перерывами на ночной отдых могут следовать за остальными сколько угодно долго. Утро было таким замечательным, что когда они взлетели, набирая высоту и оставляя поднимающееся солнце за спиной, даже Гант забыл о своих дурных предчувствиях и не вспоминал ещё несколько дней кряду. Пока чародеи не столкнулись с их причиной лицом к лицу. Леса Белоземья, восьмое число месяца Начала Лета, 7599 года. Погода стояла жаркая, но по вечерам на землю всё ещё опускалась освежающая прохлада, и чем дальше клин удалялся вглубь континента, тем острее чувствовалась разница. Земли в окрестностях столичного тракта были обжитыми, многочисленные деревеньки и городки вырастали на нём, как грибы после дождя. Торговля, ремёсла и, конечно же, добыча леса процветали на востоке Белоземья, так что люди здесь жили весьма и весьма неплохо. Второе лицо этой земли Акелла увидела, когда тракт серой змеёй вильнул в сторону Красногорья, а их маршрут на время отклонился от него. За считанные часы любые следы человеческого присутствия исчезли, затерявшись среди поросших лесом холмов. С воздуха оценить высоту деревьев было тяжело, но древность и дикость их была очевидна. Здесь легко забывалось о том, что прошло уже двести лет с тех пор, как Белоземье называлось Белым Рубежом, первой и последней преградой между людьми и тьмой севера. Чащи эти, думалось Акелле, так же выглядели и в Стальную, и в Кровавую, а может быть, даже в Чёрную эпоху. И, захваченная такими мыслями, она смотрела вниз с опаской и восторженным трепетом. Одиночество, тревоги и тяжёлые мысли о долге отступали перед дикой древностью этих мест. В последние дни путешествие даже приносило ей удовольствие. Акелла была рада, что послушалась совета Инглара, полностью отказавшись от более лёгкой работы по поддержанию защитного кокона. С каждым разом управление ковром давалось всё легче, и она была уверена, что ещё дней через десять такой практики сумеет свести неудобства к минимуму. Немалую роль играло и то, что летели они теперь медленнее, а отдыхали дольше. Когда Савейн отдал команду приземляться, солнце только склонилось к горизонту, заливая всё вокруг золотистым вечерним светом. Обычно они продолжали полёт до заката, но сейчас необходимо было разбить лагерь, да и место для ночлега подвернулось удачное. Маги быстро расчистили от скудного подлеска участок на обрывистом берегу безымянной речушки, поставили щиты и развели костры, назначили дежурства. Ещё даже не начало темнеть, а в котелках уже забулькала каша, сдобренная вяленым мясом. Щурясь, Акелла вглядывалась в огонь, периодически помешивая варево, и была всецело довольна жизнью. За ужином к кругу Инглара присоединился Савейн. Глава Дома уселся у костра, расправив мантию, которую даже сейчас не сменил на более удобные в дороге штаны с рубашкой. Жадно уплетая свою порцию, Акелла вдруг подумала, что он, пожалуй, очень одинок. Свой круг, двух таких же телепатов, как и сам Савейн, он потерял давным-давно. Семьи у него никогда не было, из воспитанников остались только Нолла, Инглар да Лир. Остальных двух магов из круга Инглара воспитывал не он. Да, у Савейна была причина стремиться в Нэшхайши — приспешники Последнего убили большинство его близких. Впрочем, вряд ли он искал мести, скорее Савейн хотел во что бы то ни стало остановить кровавую вереницу лунных восходов. Имела ли она право осуждать Главу Дома за то, что всю свою жизнь он боролся с Последним в любом его проявлении? Акелла не знала, а она не любила судить о вещах, в которых не разбиралась. С другой стороны, этот человек готов был сделать всё, чтобы она жила так, как ему надо было. При этом Акелла вовсе не собиралась убивать младенцев и жечь храмы. Она стремилась лишь избавиться от угрозы сумасшествия, стать нормальной магиней, исполнив это проклятое пророчество. Жить. Любить и не бояться, что про её любовь узнают. Как оказалось, Акелла очень многого хотела. — Ты сегодня весь день витаешь в облаках, — Инглар тихонько толкнул её локтём в бок. — Я спрашиваю, добавку будешь? — А? Да, конечно, — Акелла протянула ему миску. — Я задумалась. — Здесь не лучшее место для размышлений, — заметил Савейн. — Надо оставаться начеку. Звери в этих лесах людей не боятся и могут напасть даже на большую группу. Вы когда-нибудь видели, скажем, снежного волка? Безумно злобная тварь ростом от полутора метров в холке, с зубами, способными вскрывать стальные доспехи и, что хуже всего, с почти человеческим разумом. Заклинаниями для контроля животных таких монстров не остановишь, к тому же, у них довольно мощные тонкие тела. Полагаю, именно снежные волки послужили основой столь распространённых в Белоземье легенд об оборотнях. — Но разве они заходят так далеко на юг, да ещё и летом? — спросила Акелла. Глава Дома вздохнул. — Кто знает? Может быть, ещё нет. Но, как бы там ни было, в скором времени они и им подобные твари, подгоняемые волей их хозяина, появятся гораздо южнее Белоземья. — Весной я плавал по Мальме на запад, пытаясь поймать воришку, пролезшего в закрома Ордена Жезла. Два месяца впустую угрохал… — Инглар, способный смаковать каждую свою неудачу часами, на этот раз решил не отвлекаться. — Так вот, Великие Горы ещё не показались на горизонте, когда я увидел чёрного орла. Он летел высоко-высоко, но было заметно, что в когтях у него человеческий труп. — Весной луна не всходила. Чего это птице не сиделось в горах? — фыркнула Акелла. Если бы она не знала Инглара, то приняла бы это за обычную страшную байку, какие любили рассказывать простые горожане. Но он, конечно же, мог отличить чёрного орла от обычного беркута, как бы велик тот ни был. — Об этом я и говорю. — Мы слишком привыкли к мнимой безопасности, — покачал головой Савейн. — Неужели стая снежных волков может представлять угрозу для двух с лишним сотен магов? — Существуют чудовища, что куда страшнее самых свирепых животных, — мрачно ответил Инглар. — Хотя, конечно, они не выйдут под свет солнца и звёзд, но в самые тёмные ненастные ночи всё же стоит поостеречься, если, например, путешествуешь по древним лесам. — Ну, это явно не касается сегодняшнего вечера, — улыбнулась Акелла, вытирая миску кусочком хлеба. Их костёр расположился почти у самого обрыва, а с места, где она сидела, прекрасно был виден зелёный ковёр леса, уходящий до самого горизонта, и начинающее темнеть небо. Оно было ясным, несколько пушистых облачков никак не походили на предвестников «самой тёмной и ужасной ночи». Воздух пах водой и дымом. — Смотрите, как спокойно и красиво. Когда ещё так будет? С этими словами Акелла, бросив миску в сумку с вещами, подошла к самому краю обрыва, раскинула руки, делая несколько шагов по накренившейся над ним сосне, окидывая взглядом даль. И замерла, поражённая. Небо улыбалось ей тонким алым серпом луны, зависшим у самого горизонта. — Акелла? — окликнул Савейн. Она не ответила. Ещё несколько мгновений просто стояла так, а потом её отвлёк возглас, донёсшийся от одного из костров неподалёку. — Луна! Луна восходит! Заявление это породило некоторый переполох, но далеко не такой, как ожидала Акелла. По крайней мере, часовые не покинули своих постов, и никто не толпился у обрыва, желая рассмотреть восходящее светило. В самом деле, успеют ещё насмотреться, сами не рады будут. Акелла тотчас же вернулась к костру. Савейн уже давал указания Инглару и Мире, главе Ордена Щита. Рядом стояли ещё несколько магов, видимо, у них были вопросы к Главе Дома. Но даже так чародеи не сразу заметили, что с восходом луны начали происходить и другие зловещие события. Позже Акелла несколько раз наблюдала пробуждение, и оно всегда начиналось постепенно. Но в тот вечер она просто услышала полный ненависти крик, нечеловеческий, чужой, бесконечно далёкий, а потом левое плечо прошила обжигающая боль. Акелла упала на колени, хватая ртом воздух. Она закричала, но не услышала себя в поднявшемся вдруг гвалте. Перед глазами плыла грубая зелёная ткань спального мешка и тёмная сырая земля. Сжав зубы, Акелла скосила глаза на своё плечо и снова взвыла. Прямо из-под ключицы торчал наконечник стрелы. Она казалась призрачной, полупрозрачной, но нанесла вполне реальную рану. Акелла вцепилась в наконечник, пальцы обжёг холод. Оставлять эту штуку торчать в своём теле было нельзя. Сзади послышался какой-то шум, и она бросилась в сторону, не пытаясь встать на ноги, соединяя оба своих тела в одно. Как только тонкое тело полностью слилось с физическим, боль стала острее, но вместе с тем Акелла получила возможность её контролировать, а потому просто приказала себе не замечать засевшую в плече стрелу. Развернувшись, она увидела, как призрак невысокого воина с перекошенным от ненависти лицом заносит меч для удара. Через полупрозрачное тело можно было видеть огонь костра. Акелла протянула к этому пламени длинную нить из тонкого тела, и огонь, вспыхнув всеми оттенками синего, перекинулся на призрака. Тот успел ещё раз неловко замахнуться мечом, прежде чем рассыпаться горсткой искр. Акелла попыталась встать, пошатнулась, когда её толкнул какой-то чародей. Перед глазами потемнело. — Вытащить стрелу. Надо вытащить стрелу, — пробормотала она, отползая к корням дерева и сплетая вокруг себя простенькую защиту из тонкой энергии воздуха. Делать это прямо посреди общей свалки не казалось хорошей идеей, но чуждый ядовитый холод уже начал расползаться по плечу, обострившиеся чувства ясно говорили ей об этом. Акелла знала, что прикосновение ледяной лапы к сердцу убьёт её. Она протянула руку себе за спину и обломала торчащий с той стороны конец с оперением. На самом деле, ей повезло, что наконечник не задел ничего важного и не застрял внутри. Разорвав рубашку, чтобы не мешалась, Акелла вцепилась пальцами в холодную стрелу и попробовала потянуть её из раны. Острая вспышка боли нарушила контроль и заставила заскулить. По коже потекла алая струйка крови. Сжав зубы, Акелла обезболила рану и перекрыла все повреждённые сосуды, выругав себя за то, что не сделала это сразу. Боевая магиня, называется! Какой-то призрак попытался напасть на неё, но наткнулся прямо на загустевший воздух и теперь пытался разрубить его мечом. Акелла только бросила на него мимолётный взгляд. Она потянула наконечник, подцепила древко, показавшееся за ним, и одним резким движением вытащила стрелу из своего тела. Упав на землю, та тут же истаяла. Онемение не позволяло почувствовать, ушёл ли холод следом за стрелой, но Акелла не решилась его снять. Она поднялась на ноги, держась за сосну, и оттолкнула свой щит вместе с пытавшимся его пробить призраком. — Акелла, ты в порядке? Откуда-то появился Савейн, окружённый ярким пламенем, в левой руке он держал сияющий белый светоч рассвета. Пальцы правой руки чародея были вымазаны простейшей ритуальной смесью на крови. Её Акелла распознала буквально шестым чувством — распознала, и понадеялась, что Глава Дома случайно не коснётся её этой рукой. Савейн выглядел чуть потрёпанным, но не более. — В целом — да. Он кивнул, покосившись на её рану. Отброшенный Акеллой немертвый наконец сумел подняться и бросился на Савейна, но тот равнодушно ткнул его в лицо левой рукой. Пока тварь шипела от боли и страха, пытаясь разодрать свою кожу, Савейн начертил в воздухе простейший символ изгнания — шестиугольник, заключённый в круг. Призрак исчез мгновенно, как будто бы его и не было. Только тут Акелла заметила, что вокруг практически никого нет. Основное сражение шло ниже по склону холма. — Что там происходит? — Ничего хорошего. Савейн погасил пламя и подошёл к ней поближе, склонился, чтобы рассмотреть рану, проворчал что-то неясное. — Их очень много. Сотни. В воздухе тоже. Вот смотри! — сияющей левой рукой он указал вверх, где между крон деревьев мелькнуло что-то похожее на огромный призрак бумажного змея. — Мы справимся? — дрогнувшим голосом спросила Акелла. Глава Дома лишь пожал плечами. — Должны. Я не рискну сейчас уводить тебя отсюда, слишком уж много вокруг этих летунов. Но если всё станет совсем плохо — ты должна бежать. Акелла кивнула, поджав губы. Да, она должна, она Зрячая и не может рисковать собой, спасая своего наставника или даже Главу Дома. Да и в её ли силах будет спасти их там, где сами они не справятся? — А теперь давай-ка я посмотрю на твою рану. Савейн развернул Акеллу к себе, чтобы получше изучить её плечо, и только поэтому она увидела, как повисший под брюхом у бумажного змея лучник натягивает тетиву. Акелла отреагировала прежде, чем поняла, что делает. Стрела замерла в воздухе за несколько пальцев до худощавой спины Главы Дома и тут же растаяла. Призрак злобно зашипел, накладывая вторую стрелу на тетиву. Акелла не стала ждать Савейна. Она просто дотянулась до врага тонким телом и подожгла его, на этот раз не пытаясь экономить силы, используя сторонние источники огня. Вышло неудачно, у бумажного змея загорелись крылья, но лучник отстегнул ремни и упал на землю. Для живого человека это было бы практически верной смертью, но призрак поднялся как ни в чём ни бывало, а прямо над ним, прицеливаясь, завис ещё один. Существовало не так много способов уничтожить немёртвых, а тем более лишённых физического тела. Савейн начал чертить знак изгнания, но Акелла толкнула его, прерывая, — она стояла слишком близко, прямо за ним. Не было смысла так рисковать. Он вроде бы понял, вместо этого окутав их туманной дымкой чар, которые она не могла опознать. Очевидно, они сбивали призраков с толку — на один выстрел по щиту Акеллы пришлось два совершенно мимо. Со второй попытки она всё же поразила нападающих, одним ударом огненной плети обратив их в развеявшиеся по ветру искры. Но откуда-то появился ещё летун, а потом из-за края обрыва полезли новые и новые призраки, пешие, но не испытавшие никаких трудностей при преодолении отвесного склона. Теперь уже Акелла била по всему, что приближалось к ним с Савейном. Она не экономила сил, и колдовской огонь пылал, поражая призраков, но их было куда больше, чем она могла сжечь. Даже если бы она поднялась в воздух и, не думая про оставшихся в лесу союзников, погрузила бы всё находящееся внизу в полный покой, победить не вышло бы. — Акелла, беги! Я скрою тебя от их глаз! — прокричал Савейн прямо ей на ухо, сияющей рукой отбрасывая прочь клинок пробившегося через щит немёртвого. Она только залатала образовавшуюся брешь. Акелла прекрасно понимала, что без помощи ещё нескольких боевых магов она не выберется из навалившейся на них кучи врагов. Большинство известных ей чар мало подходили для борьбы с призраками. О, если бы Инглар на самом деле был из её круга, она бы легко связалась с ним! — Позовите на помощь! Вы же телепат! — Думаешь, я не зову? Мира говорит, что к нам не пробиться, здесь слишком много немертвых! Савейн разжёг светоч ещё ярче, благо людям он совершенно не мешал, но против такого количества призраков тоже помогал слабо — когда первые ряды шипели, закрывая лица руками, и пытались сдать назад, другие, защищённые их призрачной плотью, шли прямо на чародеев. — Разжигай такой же и держи крепче свои щиты, — выдохнул Савейн. — Мы должны пойти вниз, навстречу нашим! Она подчинилась, хотя и не думала, что это поможет. Рассветное сияние загорелось в её ладони, слабое, мерцающее. Удивительно, что у Акеллы вообще получилось его разжечь, учитывая страх, сжимавший сердце, колотившееся где-то в глотке. Оскаленное лицо призрака мелькнуло прямо перед ней, и Акелла закричала, не успевая ничего сделать, но немертвый вдруг застыл, подняв голову к небу. Через мгновение он стал случайной жертвой неловкого удара товарища, но всё больше и больше призраков останавливались, будто прислушиваюсь к чему-то. А потом они начали просто разворачиваться и уходить, не реагируя больше на чародеев, даже если те продолжали уничтожать их. За несколько минут в разгромленном лагере остались только маги. Кто-то бросился преследовать врагов, но призраки быстро растворялись в чащобе. — Что… — прохрипела Акелла, падая на землю прямо там, где стояла. — Что произошло? — Последний позвал их, — устало ответил Савейн. — Всех тварей, кого он пробудил этой ночью. Наверное, он не знал, что происходит здесь, иначе вряд ли мы бы выжили. Акелла закрыла лицо руками. Кончики пальцев приятно холодили глаза. Надо было сосредоточиться, сосредоточиться на настоящем, но её колотило от только что пережитого, и казалось, что она даже пошевелиться не сможет. — Акелла, вставай. Тебе надо идти к целителям. Ты ранена, — голос Савейна доносился как будто бы издалека. Она попыталась объяснить Главе Дома, что не случилось ничего серьёзного, а ей надо только посидеть отдохнуть. Савейн поддакивал в ответ, и она сама не заметила, как он привёл её к костру, вокруг которого уже расчистили место для раненых. Тут ей занялся маг из Ордена Открытой Ладони. Чтобы дать лекарю работать с раной, Акелле пришлось снять с неё свои чары и, со вспышкой боли, к Зрячей пришло милосердное забытьё.