Взгляд Красной Луны

Север, на берегах Мэл-ири, Четырнадцатое число месяца Начала Осени, 7599 года. Как ни странно, случившееся с Альталь-ири двояко повлияло на армию. Люди стали более мрачными, пили больше, а вот шумных весёлых посиделок почти не устраивали. Особенно это касалось знати, наконец-то забросившей развлечения, больше подходившее мирному времени. Иные же пытались осторожно высказывать мысли о том, что неплохо было бы отхватить сейчас кусок-другой земель потеплее, да там и остаться, и пусть эта Нэшхайши хоть провалится. На них смотрели мрачно, и рты таким говорунам, как правило, закрывали свои же товарищи. Иногда Акелле казалось, что некоторые только сейчас связали в голове этот Север и тот, что много лет маячил незримой угрозой в жизни каждого. Господа генералы-короли-наследники, или, как их иронично назвала Ралегда, «наши дружные предводители», на время отставили личные разборки в сторону. Сложно было сказать, что произвело на них большее впечатление — само уничтожение Альталь-ири, памятная речь Весга, или Шестеро, на следующую ночь явившиеся каждому, кроме Акеллы. Даже духи после этого ходили немного пришибленные. Акелла теперь почти не видела основную армию. Над войском каждый день летела магиня, изображавшая Зрячую, а сама она тайно присоединилась к группе разведчиков. В последний раз они возвращались, чтобы прихватить с собой окончательно излечившуюся Ралегду. Особенно доволен этим был Олизар. Акелла даже подумала, что он не только заботится о своей репутации, но и планирует использовать Ралегду как своего рода шпионку. Что же, он мог попытаться. Хотя пока что даже в попытках смысла не было. Отряд просто летел вперед, осматривая местность. Две сотни лет назад Последний успел спрятать не только уцелевшие после войны крупные города и крепости, но и некоторые из тех, что поменьше. За редкими исключениями, неясно было, где такие убежища находятся, так что Акелла высматривала их, чтобы потом избежать неприятных сюрпризов. Одно небольшое укрепление они уже разрушили спустя всего несколько суток. Из вражеских войск внутри оставались только двое разведчиков. Живьём их взять, увы, не вышло. Но зато нашлось немного еды, стрел и кучка человеческих костей, явно предназначенных для тёмной магии. Когда кости сжигали, Акелла рассмотрела одну из них поближе. Старое желтоватое ребро, отмеченное зажившим следом от ножа или наконечника стрелы, ничем таким зловещим не отличалось, по крайней мере, сейчас. Что касалось тонких энергий, то ощущалось оно просто пустым. В такую кость можно было поместить любое заклятие или магию для него. Акелла с трудом подавила желание попробовать — рисковать душой, пусть и какой-то нечеловеческой, совсем не хотелось. А ведь чисто в теории полезно иметь такие "пустые" кости в распоряжении армии. Тогда и простых людей можно было бы вооружать магическими предметами, и ловушки устраивать… Акелла выбросила ребро в жарко потрескивавший костёр до того, как закончила эту мысль. Человеческая жизнь для такого — явно слишком высокая цена. Опять она задумалась о чём не подобает. Зрячая должна быть достойна принципов, которые защищает. С тех пор разведчикам не попадалось ничего. Внизу тянулись пологие холмы, покрытые густыми сосновыми лесами. Однажды отряд пролетал над разрушенной лесопилкой. Поблизости обнаружилась мельница, хутор и большое поле, зачем-то разделённое узкими полосками деревьев. Часть зерна убрали, и теперь земля щетинилась серо-жёлтой стернёй. Выше по склону урожай попросту сожгли. И снова, брать было нечего — ни маленькому отряду, ни уж тем более большой армии. Шпионы и жрецы говорили, что выше по течению начнутся более богатые и обжитые земли, но пока что приходилось обходиться малым. С каждым днём на чужой земле Акелла чувствовала себя всё неуютнее и неуютнее. Не помогало даже то, что странные видения и не-сны почти оставили её. Читая о Севере, она ожидала, что людей тут на каждом шагу скармливают мерзким тварям и приносят в жертву Красной Луне, а отвращение внушает сам воздух. В таком случае, Акелла могла бы исполнить свой долг с лёгкой душой. Даже если бы дошло до смерти, которой она боялась. Проще погибать, зная, что уничтожаешь что-то недостойное существования. Но вот так… Здешнее зло хорошо пряталось? Через три дня, на закате, отряд наткнулся на небольшую деревню. Четыре десятка деревянных домов примостились на склоне полого холма, на левом берегу Мэл-ири. Не было видно ни единого огонька в окнах, но над большей частью крыш вился дымок. На улице копошились людские фигурки. На полях неподалёку колосилась рожь, которую Акелла сочла больной, такими маленькими были растения. Деревня пришлась весьма кстати. У разведчиков заканчивались припасы, да и вообще, всем им хотелось поесть горячего. Отряд из пятнадцати магов не опасался местных жителей — слишком мало их было. Прикрываясь простенькими щитами из тонких энергий воздуха, они приземлились на площади посреди деревни. Стали кругом, хотя старались вести себя как можно естественнее и спокойнее. Из пятнадцати разведчиков только четверо были недостаточно сильны, чтобы весь день лететь на крыльях. Они опустились в центр круга, за спины товарищей, чтобы успеть скатать ковры в случае чего. Селяне заметили чужаков ещё в воздухе. На опустевшую площадь вышли четверо крепких мужиков и с ними высокая полная молодка. Её небольшое тонкое тело серебристым облаком переливалось вокруг, и по равномерным пульсирующим токам было ясно, что пользоваться она им умеет. Акелле это было в новинку — среди летоземцев не было принято обучать таких слабых людей, тем более простолюдинов, а насколько она поняла, здесь холопами считались все, кроме самых приближённых к Последнему. Северяне, мрачные, старавшиеся не показывать страха, хмурились и молчали, сбившись в кучку. Инглар, который, как недавно выяснилось, знал аташар, заговорил первым, что-то отрывисто спросив. Один из мужиков сделал шаг вперёд и коротко, тяжело ответил. Они обменялись ещё несколькими репликами, потом в разговор влезли остальные, но спор разрешился, так и не начавшись. — Идёмте, — махнул рукой Инглар. — Они отдадут нам еду и на ночь оставят в доме этой ведьмы. Только смотрите внимательнее по сторонам. Один из северян обернулся, словно понял сказанное Ингларом, и бросил на чужаков тяжёлый взгляд. В нём сквозила ненависть, перемешанная с ледянящим ужасом. Акелла почувствовала, как неясный страх эхом отозвался в её сердце. Она бы не смогла объяснить, чего именно испугалась — этих людей или же того, что она сама делает. Но ни времени, ни сил на размышления не оставалось. Они прошли мимо мгновенно пустеющих дворов, тяжёлая тишина тянулась шлейфом за чужаками. Ведьмин дом стоял совсем неподалёку от центральной площади, большой и совсем не бедный, как Акелла почему-то ожидала. Окна были занавешены плотной тканью, а кое-где забиты досками. Ведьма отворила жалобно скрипнувшую калитку и распрощалась с сопровождающими. Те, однако, не спешили уходить, стоя неподалёку и следя за чужаками. Словно могли что-то противопоставить им. Дом чем-то был похож на белоземские крестьянские жилища. Точно такие же маленькие окна, тесные сени, крытый двор. Но внутри были отдельные комнаты для еды и для сна, в окнах стояли настоящие прозрачные стёкла, а множество бытовых вещей неясного предназначения заставляли Акеллу чувствовать себя словно в другом мире. Времени рассматривать обстановку подробнее не оставалось. Оказавшись в доме, маги сразу оживились, словно только тут почувствовали себя полными хозяевами положения. Заставили накрыть на стол. Отказались только от неуклюжих попыток деревенских предложить алкоголь — дураков рискнуть и напиться не нашлось. Злой отрывистый гомон наполнил комнаты. У ведьмы было двое сыновей. Один, совсем ещё маленький, пухлый растрёпанный мальчишка забился в угол и смотрел оттуда волком. Его старший брат ходил тихий, ссутулившийся, исполняя каждый приказ бледной вспотевшей матери и чужаков. Мелькали мужики из местных, приносили какую-то еду. Акелла не знала, как правильно себя вести в такой ситуации. Да и было ли тут какое-то «правильно»? Она просто сидела за столом, прижавшись спиной к стене, и смотрела на происходящее, словно всё это мало касалось лично её. Акелла неосознанно натянула на лицо и душу маску холодного высокомерия, нырнув в ледяной омут отстранённости. Отчасти это помогло. Старшие же товарищи вели себя довольно просто, словно не в первый раз приходили в чужой дом с войной. От кого-то же бежали те крестьяне, месяц назад встретившиеся им с Ралегдой? Выходит, от таких же разведчиков?.. А вот Ралегда чувствовала себя гораздо лучше. Она не отпускала сальных или жестоких шуточек, не била странных светильников, внутри которых словно сами по себе теплились тусклые магические огоньки, а возникавшие вдруг углы старалась сглаживать, даже не будучи главной и не зная языка. Акеллу это успокаивало, словно в любой момент она могла просто спрятаться за уверенностью Ралегды. Акелла проглотила еду, даже не до конца поняв, что именно стояло перед ней на столе. Товарищи проследили за чистотой продуктов, и этого довольно. Она бы так и сидела, ничего не делая. Если бы умела — спрятала себя под иллюзиями, и не важно, что против магов они бесполезны. Но, в конце концов, ей понадобилось выйти, чтобы найти туалет, и Акелла вылезла из-за стола. Проскользнула мимо магинь, зажавших старшего сына ведьмы с двух сторон и пытавшихся что-то у него выспросить на ломанном аташаре. Вышла в тёмные сени, пропахшие сушёными травами и квашнёй, и замерла. Мир вокруг поплыл, наполнился полузабытыми, неясными образами идущих мимо людей и звуками их речи. А на фоне всего этого чётко проступал разговор, доносившийся из настоящего. — … Да нужна ты мне! — резко одёргивал Инглар ведьму. — Ты говори, севернее люди тоже остались на земле? — Может статься и так, — отвечала она слабым, сумрачным голосом. — Нас уходить не заставляли. Только пугали, говорили, что ваши всех перебьют. Хотели сжечь рожь, сучьи дети. Не успели, что-то случилось у них там. А тех, что южнее живут, всех согнали с земли, значится. — Согнали? А сами люди сильно боятся нас? — Да как же не бояться! — всплеснула руками ведьма. — Сейчас, конечно, тихие, только сидите да жрёте задаром, но это потому, что мало вас. А нагрянут остальные, что с нами будет? И вы, и божки ваши — всё одно убивцы и насильники! — Не богохульствуй, — одёрнул её Инглар. Ведьма проворчала что-то неразборчивое и замолкла. Мир шёл волнами, Акелле пришлось уцепиться за косяк. Странным казалось даже собственное тело, какое-то слишком маленькое и лёгкое. Непривычное. Акелла посмотрела на свою руку. Светлая. Кажется, у неё должна быть смуглая кожа. — Если так боитесь, то почему не ушли? — Ой, куда?! С земли-то как уйдёшь? Это же наша… своя… урожай вот убрать надобно… Акелла отстранённо почувствовала, как подгибаются ноги. Перед глазами всплывали какие-то документы, написанные ровным аккуратным почерком на незнакомом языке, который она прекрасно понимала. С тихим шелестом разворачивались стратегические планы движения войск через Ар Кеолу, звучал над ухом родной тихий голос, которого Акелла никогда раньше не слышала. Урожай это важно, армия не может питаться травой. Надо удерживать фронт хотя бы до Середины осени. Потом можно будет и отступить от Белого Рубежа глубже в степи, если совсем прижмут. Но вообще-то не должны, у альдийцев осталось не так много… — Акелла! Да очнись же ты! Щёку обжёг хлёсткий удар. Акелла моргнула. Над ней склонились Инглар и Ралегда, их озабоченные лица постепенно проступали из тумана, распадавшегося на цветные круги и пятна. — Ты в порядке? — спросил Инглар, помогая ей сесть. Акелла успокаивающе улыбнулась не разжимая губ и кивнула. Она опасалась отвечать вслух, сомневаясь, что заговорит на альдике. Ещё не хватало удивить всех вокруг внезапно возникающим знанием вражеского языка! — Она головой ударилась, — возразила Ралегда, осматривая её затылок. — Тут кровь! Надо смыть и зарастить ссадину, чтобы грязь не попала. Ты можешь идти? — Да, спасибо. Только помоги подняться. Теперь Акелла почувствовала боль. Наверное, она потеряла сознание и упала, ударившись головой. Хорошо хоть не насмерть. Акелла встала, опираясь на руку Ралегды. Липкая струйка крови потекла за шиворот. Холодную колодезную воду, по словам ведьмы, можно было быстро нагреть в специальной железной бочке, висевшей на стене в сенях. Но Ралегде пришло в голову спросить, как она работает. Оказалось, что на энергии, заключённой в кости, так что пришлось делать всё вручную. Потом она лежала на соломенном матрасе на полу между уютно сопевшей Ралегдой и Лиром, магом из круга Инглара. Сам он остался караулить спящих товарищей в первую смену. Акелла то закрывала глаза, то снова открывала и смотрела в тёмный потолок. Затылок всё ещё был влажный и побаливал. На улице шуршал дождь, то усиливаясь, выбивая дробь по листьям растущих под окнами кустов, то стихая до шёпота. Тень в углу комнаты словно плясала диковинный танец — расползалась почти на весь потолок, а потом сжималась в тонкую полоску. Акелла ещё успела подумать, что тени взяться неоткуда, ведь через закрытые окна не пробивался свет полной луны, да и оттенок у него всё же был не такой бледный, а скорее красноватый. Как-то незаметно у тени появился двойник, и ещё, и ещё. Тени окружали. А потом они захлестнули Акеллу, обхватили со всех сторон, накрывая парализованное сном тело, затекая в уши и нос, терпкой вязкостью забивая горло. Она утонула в не-сне. В этот раз было тяжелее, словно нырять на большую глубину после долго перерыва. Едва поднявшись на ноги посреди бесконечного серого поля, Акелла быстро пошла прочь. Даже не осмотрелась толком. К поверхности бы, к поверхности, прочь от тяжести, упавшей на плечи, сдавившей грудь, прочь от шершавых прикосновений чужеродного нечто, лезущего под кожу! Казалось, она полностью отвыкла от этого ощущения за несколько месяцев. Пытаясь поскорее покинуть поле, Акелла прыгнула в круглый люк, выступивший прямо в земле, и оказалась в длинном белом коридоре, чьё начало и конец терялись в дымке. Тяжесть возросла. Невидимые щупальца словно рванули кожу на груди, стремясь освободить выпрыгивающее сердце. Что-то сдавило глаза и уши, пытаясь растереть Акеллу в порошок. Непрошеная, незваная, неправильная. Таким, как она, здесь не место. Для таких, как она, здесь есть только смерть. И тогда Акелла побежала. Совершенно бестолково, как испуганный заяц, петляя и бросаясь к первому же попавшемуся выходу. Мелькали нереалистичные, искажённые картинки, клубились тени. Иногда их можно было увидеть только краем глаза, иногда они вырывались вперед, застилая путь. Глухо стучало сердце, ставшее как будто слишком большим для грудной клетки. Акелла толчком распахнула очередную дверь и выбежала к уходившему вниз, в темноту, отвесному обрыву. Она уже распахнула крылья, готовясь лететь вперёд, как вдруг замерла, тяжело дыша. Воздух драл глотку, словно сухая жёсткая ткань. Только сейчас Акелла поняла, что ощущение тяжести и выворачивающего нечто не ослабло, а напротив, многократно усилилось. Словно она, перепутав все дороги, не поднялась к поверхности, а спустилась в далёкие глубины. Акелла подошла к самому краю и посмотрела вниз. Дна не было. Возникало ощущение, что там дальше не было вообще ничего, даже темноты и вездесущих теней. Невольно сделав шаг назад, Акелла задумалась. Была ведь теория, что её разум иногда проваливается на изнанку, в «тени» которые отбрасывает реальный мир. А у любой тени есть конец. Выходит, что поддавшись панике, она забралась так далеко? А обычно, наоборот, приближалась к привычной реальности, используя неизвестного узника как единственный доступный ориентир? Акелла успокаивалась, сосредотачиваясь на дыхании, и прислушивалась к себе. Давило тут гораздо сильнее, чем где-либо. Вот только эхо какого-то нового ощущения наполняло тело, сопротивляющееся окружающей действительности. Словно кости её стали немного прочнее, словно она сама, пусть в чём-то, но изменилась. Акелла покачала головой. И зачем было так паниковать, она ведь не впервые здесь? Но как бы там ни было, заходить так далеко не стоило. К тому же, разве не хотела она поговорить с таинственным существом за решёткой? Надо было выбираться. Акелла специально пошла по своим следам, с удивлением обнаружив, что помнит и эту дорогу. Вернувшись на серое поле, посреди которого она очнулась, Акелла остановилась, оглядевшись. Причина собственной паники стала ясна — она просто изначально провалилась куда глубже, чем случалось раньше. — Интересно, может я и вовсе выпаду из этого мира в ничто, или там в первозданный хаос, ещё до того, как мы доберёмся до Нэшхайши, — проворчала она. — Ралегда не добудится меня и только. Теперь легче становилось чуть ли не с каждым шагом. Акелла уже пыталась придумать конкретный вопрос для существа, которое она пока решила не считать ни Последним, ни порождением своего разума. Спросить, что оно такое? Спросить, что оно тут делает? Спросить, где это «тут» находится? Прежде, чем она успела решить, кто-то издалека осторожно потряс Акеллу за плечо и позвал по имени, второй раз за день выдёргивая из сумрачных видений. Ралегда. Да что же это такое. Акелла вздохнула и открыла глаза. Ралегда склонилась над ней в полутьме. Было довольно холодно — Лир умудрился во сне отобрать у Акеллы большую часть её одеяла и теперь похрапывал, завернувшись в кокон, из которого выскользнула только его длинная светлая коса. — Поднимайся, наше дежурство, — прошептала Ралегда. Акелла села, издав невнятный недовольный стон. Придётся вставать, хотя из-за не-сна она не выспалась, а из-за несвоевременного пробуждения не успела поговорить с существом. Пускай она и получила кое-какую пищу для размышлений, этого казалось ничтожно мало. Магини вышли в сени, стараясь не шуметь и не скрипеть половицами. Там Акелла умылась, под неодобрительное фырканье Ралегды всё же воспользовавшись бочкой для нагрева воды. Мысли несколько прояснились. Ралегда не стала зажигать лампу, а создала тусклый желтовато-оранжевый светляк, подвесив его под потолком. Множество чёрных глубоких теней заполнили помещение, казавшееся тесным из-за обилия вещей — мешков, сундуков, тюков, перехваченных грубой верёвкой. Часть из них отряд выкинул на крытый двор, потому что места в доме не хватало на такую толпу. Кое-что из хранившейся тут еды маги уже перепаковали, чтобы утром забрать с собой. Акелла даже пожалела, что Инглар побоялся разделить людей на две группы. Ничего бы им местные крестьяне не сделали, в конце концов. — Это снова был не-сон? — тихо спросила Ралегда, взяв ладонь Акеллы в свои. — Хотя обычно ты радуешься, когда тебя из них вырывают. В этот раз что-то другое? Она задумчиво провела пальцем по вене на внутренней стороне запястья. Ощущение лёгкого прикосновения словно осталось на коже ещё несколько секунд после того, как Ралегда выпустила руку. Тепло. Акелла невольно улыбнулась, несмотря на то, что тема разговора тревожила её. — Ну как сказать. И да, и нет. Я просто хотела... — она запнулась. Что-то мешало обсуждать не-сны с посторонними, но Ралегде Акелла могла рассказать и куда большее, поэтому она продолжала, перешагнув через трусливое неудобство: — Хотела поговорить с тем существом. Помнишь, я рассказывала про тень в клетке? Ралегда нахмурилась. — Помню. Собираешься заговорить с ним? Скажи, ты уверена, что это безопасно? — Нет, — выдохнула Акелла. — Нет. Я не уверена, но… — Тогда, может, не стоит спешить? Зачем тебе это нужно? — Попытаюсь узнать, что оно такое. Может быть, это как-то поможет мне выполнить свой долг, — Акелла замолчала на мгновение. — В чём бы он ни заключался. Тревога тенью промелькнула на лице Ралегды. — Ты сомневаешься? — они и так разговаривали негромко, но эту фразу она почему-то прошептала едва слышно. Ралегда не сомневалась. Словно некоторое безусловное знание, единая истина была ей открыта, и свет этой истины вёл её по жизни. Им она могла делиться легко и просто, как делилась любовью или поддержкой. — Нет, — коротко ответила Акелла, качая головой. — Просто не всегда знаю, что надо делать. — А кто знает, кроме Шестерых? — вздохнула Ралегда. Они помолчали. Приглушённый шум дождя наполнял помещение. С улицы тянуло холодной осенней сыростью. Вдалеке отчаянно взревело какое-то животное, которое Акелла не могла опознать по голосу. Тишина угнетала. Обычно им было легко молчать вместе, но этот разговор словно требовал завершения, зудел, как надоедливое насекомое, не давая про себя забыть. — Ладно, это всё не более чем бесполезная лирика, — в конце концов, не выдержала Акелла. — А вот если Инглар узнает, что мы болтаем во время дежурства… — То быть нам битыми, — шутливо поддакнула Ралегда. Больше они к этой теме не возвращалась. Ночь, сверкая слепым алым глазом полной луны, заключала север в бережные чёрные объятия. В ней было так просто заблудиться — так же просто, как и увидеть далёкий свет, указывающий путь.