Взгляд Красной Луны

Рэль Шиот, Пятнадцатое число месяца Середины Осени, 7599 года В городе по-прежнему царило веселье. Короткая стычка осталась практически незамеченной. Люди пили, пели песни и плясали вокруг костров, славя Шестерых. Они встречали тёмную часть года так, как должно встречать врага — не показывая ни слабости, ни страха. Среди всего этого праздника Нетан не находил, куда себя деть. Он метался загнанным зверем от медиков, занявшихся Акеллой, до дверей подземелья, куда люди Савейна увели плюющуюся оскорблениями зольдальку, от зала, где пришлось оставить Розу, до своей комнаты. Он ничего, ничего не знал о происходящем, и никто не собирался просвещать доратского княжича. Когда испуг Розы оторвал Нетана от приятного и одновременно полезного времяпровождения, он сразу почуял неладное. Роза была боевой волкомышью, мало существовало на свете врагов, с которыми она не сумела бы справиться. Фанатичная зольдалька оказалась как раз из таких. Почему она вообще решила напасть на волкомышь при помощи телепатии, Нетан так и не понял. Видимо, Роза заметила её за каким-то компрометирующим занятием, и магиня, зная об уме доратских зверей, решила не рисковать. Вот только Роза успела удрать и переполошить хозяина до того, как зольдалька поджарила ей мозги. Сражение с магиней запомнилось Нетану как смазанная и стремительная картинка. Он понял только то, что зольдалькой двигало отчаяние — она испугалась раскрытия своей персоны и решила перед смертью замахнуться на ещё одну крупную рыбу. На Ралегду, которая «затянула Зрячую в чародейскую скверну». Но одна ли работала эта фанатичка? Что она знала? О, если бы только Нетан успел её убить до того, как Савейн сомкнул на шее зольдальки свои загребущие лапы! Золотой Венец быстро объявил это дело внутренними разборками магов, и никто, даже Весг, не сказал ничего против. А ведь Савейн отнюдь не дурак. Скорее всего, он и раньше подозревал, что после убийства Миры Серый Щит что-то поменялось. Теперь же зольдалька наверняка расскажет, как неизвестные праведные воины вдохновили её на убийства себе подобных, и Савейн ещё на шаг приблизится к разгадке. Одолеваемому тревогой Нетану казалось, что вся эта затея с магами была крайне бестолковой. Его люди так и не сумели спровоцировать вражду между ними и жрецами, несколько мелких стычек не считаются. Те десятки погибших не стоили раскрытия тайн, хранившихся вот уже двести лет. Если Нетан попадётся, тень падёт на всю его семью. Возможно, отца и мать не тронут, а сестра формально займёт княжеский трон после них, но настоящая власть в Дорате окончательно перейдёт жрецам Шестерых и самим богам, разумеется. Дорат станет очередным их владением, и не видать его людям ни былого величия, ни даже нынешнего уровня жизни, кое-как держащегося на наследии прошлого. Нечистым признают всё, что смогут, и виноват в этом будет он, княжич Нетан, с детства жрецов ненавидевший, но отдавший им свою страну. Сейчас ему отчаянно не хватало Розы, Танаи или, на крайний случай, Нарим. Но волкомышь нуждалась в отдыхе, сестра осталась дома, а Глава Ордена Голубя пыталась выяснить, что же делает Савейн. Посоветоваться было не с кем, и не от кого было выслушать, какой он идиот, что волнуется раньше времени, но ничего не предпринимает. А что можно было сделать? Обнаружив, что задаёт этот вопрос, стоя посреди собственной комнаты и обращаясь к мутному старому зеркалу, Нетан покачал головой. Плохо дело. Надо успокаиваться. Не годилось доратскому княжичу впадать в истерику в такой обстановке! Нетан сел на жёсткую кровать. Стянув ботинки, он скрестил ноги перед собой и, держа спину прямо, сосредоточился на вдохах и выдохах. Постепенно дыхание и серебристые пульсации собственного тонкого тела ввели Нетана в подобие транса. Он развернул тонкое тело медленно и плавно, проверяя, не забыл ли несколько простых движений, способных остановить его сердце и повредить мозг. Под пыткой заговорит любой живой человек, но не труп. Спокойствие возвращалось, но чтобы удостовериться окончательно, он взял из шкафа небольшую сумку и внимательно осмотрел её содержимое, которое и так знал досконально. Одежда, лекарства, при желании превращающиеся в яды, кинжал, запасная тетива, деньги… Это были его вещи, приготовленные на случай скорого побега. Постепенно успокаиваясь, Нетан начинал осознавать, что любая паника не только бесполезна, но и преждевременна. В худшем случае Савейн всего лишь узнает, что за убийства магов отвечает не только зольдалька. В самом худшем он заподозрит доратцев, на которых давно точит зубы, но доказать не сможет ничего. Новая информация — всего лишь капля в море подозрений, обоснованных и нет. Да, придётся быть осторожнее, ведь каждая капля может стать последней. Но если бегать и паниковать как сука, потерявшая щенка, то можно только усугубить ситуацию. Лучшим решением было вести себя как обычно, или даже более обычно, чем всегда. Глубоко вдохнув и выдохнув особенно медленно, Нетан снял штаны и жилетку, оставаясь в одной рубашке, погасил одинокую свечу на подоконнике и лёг в кровать. Шерстяное одеяло показалось особенно колючим, а простыни — отвратительно холодными. Нетан растянулся на спине, снова обращая внимание на дыхание и ощущение своего тела, медленно отстраняясь от внешнего мира. Стоило поспать. Если случится что-то важное, его люди разбудят своего княжича. Рэль Шиот, Пятнадцатое число месяца Середины Осени, 7599 года — Вы не понимаете! Я бы совершила великое благо, избавив дочь бога хотя бы от части поганого чародейского влияния! Надо было убить вас всех! — из-за опухших разбитых губ речь Ирено лишилась чёткости, но не запала. — Единственное, от чего ты избавила её на самом деле, так это от приличной части магических сил, — улыбнулся Савейн. — Надо понимать, что они тоже считаются скверной? Ирено выдохнула, уронив голову на грудь. Растрёпанные волосы, потемневшие и слипшиеся от крови, закрыли лицо. Зольдальская колдунья, уже лишённая звания магини, сидела посреди пустой холодной комнаты в доме, отданном Ордену Открытой Ладони. Окон здесь не было, освещение обеспечивали несколько светляков, висевших прямо у лица пленницы и оставлявших всё остальное в тени. Её физическое тело было надёжно привязано к креслу, а тонкое опутало сразу несколько сетей. Савейн сидел напротив, за его спиной стояли Лир и очень, очень злой Инглар. Видеть своего ученика в таком состоянии было удивительно даже для Савейна, а ведь он считал, что хорошо его знает. Когда убили Ноллу, виновных так и не нашли, а сам Инглар впал в апатию. Теперь же пострадали двое других дорогих ему людей, и Савейн ожидал, что это только усугубит состояние ученика. Но нет, имея перед собой конкретную преступницу, Инглар почти озверел, хотя и старался держать себя в руках. По крайней мере, привязывал Ирено именно он, и верёвки, под которыми расплывались багровые следы, явно были затянуты гораздо сильнее, чем надо. Савейн ничего не сказал. Вовсе не предполагалось, что убийца должна чувствовать себя комфортно. — Её сила от бога. Я сожалею, что причинила Зрячей вред. — Вся магия — дар богов, — Савейн покачал головой, поражаясь извращённому ходу чужих мыслей и заодно подбирая слова на зольдальском. — Девочка, ну вот как тебе вообще пришло это в голову? И почему ты не начала с себя? — Я знала, что погибну, — с жуткой уверенностью отвечала Ирено, сверкая глазами. — Моим долгом было перед этим отдать как можно больше пропащих душ Иламе в руки. Я подарила избавление им и надежду на лучшее перерождение себе. Вот во что превращалась вся жреческая риторика, выливаясь на головы слабым и загнанным существам, которых никогда не учили уважать себя. Савейн понимал страх перед чародеями, признавал его разумность. Он ни за что не хотел возвращения Кровавой эпохи. У магов и так хватало власти над этим миром, чтобы вручать им троны государств. Такое искушение для смертных — неподъёмная ноша. Но воспитание детей в ненависти к своему дару и презрении к себе Савейн считал тяжким преступлением, по стечению обстоятельств не прописанном ни в одном своде законов. Он всерьёз раздумывал над тем, чтобы это исправить. — Я всегда надеялась, что Шестеро подарят мне шанс искупить свой грех, — продолжала Ирено, всё больше и больше увлекаясь своими словами. — И когда Вдохновитель начал своё дело, я поняла — это знак! Вдохновитель! Они были правы в своих подозреньях! Савейну стоило усилий сохранить прежнее выражение лица. Инглар у него за спиной издал звук между шипением и выдохом. — И когда вы его поймали… это же вы поймали его? А казнить на людях побоялись, да?! Конечно побоялись! Как вы ещё на солнце выходите, проклятые выродки Последнего! — под конец, сорвавшись в какие-то совсем уж бессвязные ругательства, она попыталась сопровождать свою речь жестами, словно забыла, что привязана к креслу. — И что ты сделала после того, как Вдохновитель исчез? — Савейн не стал говорить ей, что никого они не ловили, и даже не были до этого момента уверены, что в деле действовали две независимых силы. — Продолжила наше дело, конечно, — Ирено вскинула голову. — Когда он убил Миру… — на пробу закинул удочку Савейн, но договорить ему не дали. — Твою шавку прикончила я! И с радостью сделала бы это ещё раз — её магия принесла боль сотням, если не тысячам людей. — Как и твоя, — с ужасным акцентом прошипел Инглар сквозь зубы. Савейн обернулся и бросил на него строгий взгляд. Нашёл время терять голову! Одной сумасшедшей им тут вполне хватает. — Кто был первым, Ирено? С кого ты начала свою войну? Она посмотрела на Савейна исподлобья. Какое-то непонятное подозрение промелькнуло в покрасневших серых глазах. Он надеялся, что Ирено продолжит говорить безо всякого принуждения. Кажется, ей доставляло удовольствие рассказывать о себе. — Это был тирец из Ордена Щита. Опытный боевик, так что думаю, он убил куда больше, чем я, и при этом нормальных людей. — Как его звали? — Я не знаю всех имён. Чтобы убить проклятого, не надо знать, как его зовут, — презрительно отозвалась она. — Я старалась не забивать голову лишним мусором. — И ты даже не выяснила ничего про свою первую жертву? Это имя должно было стать первым словом в истории твоей великой борьбы… — Я выяснила где он ходил, с кем жил и когда возвращался к себе в палатку — это всё, что нужно, — оскалилась Ирено. — Наши имена не достойны того, чтобы их помнили, тщеславный глупец. Ни моё, ни твоё, ни имя того идиота. Савейн потратил на допрос ещё несколько часов, но ничего существенного больше не узнал. Ирено выслеживала своих жертв, когда те оставались в одиночестве. Она старалась убивать одним ударом заклинания, имитирующего лезвие или когти; клеймо на лбу оставляла при помощи тонкого тела. Никто даже не заподозрил магиню, тем более тихую молодую зольдальку из Ордена Жезла. И если бы волкомышь не заметила, как она подбирается к очередной жертве, если бы Ирено, всегда боявшаяся зверей, не запаниковала при виде огромного животного, то ещё долго осталась бы безнаказанной. Попалась убийца так глупо, что даже поверить в это было тяжело, но Савейн знал, насколько идиотские вещи порою случаются в реальности. Он бы даже сказал, что им повезло, если бы Зрячая сейчас не валялась в полумёртвом состоянии. — Ты же знаешь, что тебя будут судить и в итоге казнят? — спросил Савейн у пленницы, понимая, что больше никакой информации от неё не получит. Она растянула фиолетово-багровые губы в зверином оскале, демонстрируя почти полностью уцелевшие зубы. — Кто, люди? — в голосе презрение мешалось с усталостью и злобой. — В подвалах этого гнезда тёмных? Пусть судят. Пусть казнят! Боги на моей стороне. — А вот это мы проверим, — мрачно усмехнулся Инглар, и на этот раз Савейн не стал его одёргивать. Стоило им выйти из комнаты в пустой полутёмный коридор, как к Савейну подбежал Вецев, Глава Дома магии Поцколя, а значит, и всех магов Зольдалы. Двое караульных, стоявших на входе, попытались его остановить, но Савейн махнул рукой, пропуская запыхавшегося коллегу к себе. Савейну часто говорили, что он слишком рано постарел для мага его способностей и на девятом десятке выглядит так, словно разменял как минимум пятнадцатый. Но вот кто действительно старел быстрее, чем следовало, так это Вецев. Ему шёл шестьдесят шестой год, и именно столько можно было бы дать Вецеву, если бы речь шла про обычного человека. А ведь он умел полностью соединять тела и был точно не слабее Савейна! — Золотой Венец! Прошу прощения, — на исчерченном морщинами вытянутом лице усталость мешалась с тревогой и страхом. — Это очень важное дело, я не стал бы вас беспокоить, но вы же понимаете, что положение очень шаткое. Заблудшая овца, поддавшаяся искушению и использовавшая дар богов против их детей, должна быть возвращена на путь истины в этой жизни или в следующей, но вы не можете не осознавать нюансов проблемы. Лучше возвратить Ирено её соотечественникам для суда. Савейн едва заметно улыбнулся, положив руку тараторящему коллеге на плечо. Несколько часов до этого его точно так же донимала верховная жрица Зольдалы, разве что вела себя более раскованно и нагло. Её Савейн тактично отослал прочь, не давая влезть во внутренние дела магов — Ирено не имела никакого отношения к жречеству и точка. Видимо, теперь Верховная прислала Вецева, чтобы соблюсти формальности. Бесполезно. Савейн всё равно не собирался отдавать Ирено зольдальцам. В другой ситуации он не настаивал бы, обладая весьма расплывчатой временной властью над магами из других стран, но не сейчас. Зольдальские жрецы и без того вели себя слишком нагло, даже Весга, своего неоспоримого господина, слушаясь через раз. А от рук Ирено пострадали маги из всех Домов, и Савейн не был бы собой, если бы не использовал это. Убийца была его поводом и средством наконец-то влезть в бесчеловечные зольдальские порядки. Весг больше не сможет игнорировать слова своего соправителя после этой громкой серии убийств. — Дорогой мой Вецев, — улыбаясь, начал Савейн, — не стоит так волноваться. Случай требует деликатности, но Ирено — проблема не только вашего государства. К сожалению, мало осталось Домов, которые бы не затронули её безумные действия. Я, как глава всех магов объединённой армии, обязан решить этот вопрос лично. «А ещё, — мысленно добавил Савейн, — ваша верховная жрица не торопилась помогать нам искать убийцу, пока мы подозревали её благочестивых птенцов. Так что пусть не засматривается на плоды чужой работы». В каком-то смысле Ирено задержала именно Ралегда, магиня Савейна, так что он считал добычу своей. — Пожалуйста, учитывая особенности нашей культуры, я прошу вас об уступке. Выглядел Вецев почти жалко. Глаза бегали из стороны в сторону, лоб вспотел, хотя в здании было довольно прохладно. Оказавшись между молотом и наковальней, он боялся и верховной жрицы, и Золотого Венца. Даже на Инглара и Лира, застывших безмолвными свидетелями разговора, зольдалец бросал излишне нервные взгляды. Похоже, Вецева загнали в угол. Особого сочувствия к нему самому Савейн не испытывал, а вот людей, находившихся под защитой такого Главы, было почти жалко. — Не беспокойтесь. Я понимаю положение, в котором вы оказались, и постараюсь сделать всё, чтобы маги Зольдалы вышли из него с наименьшими потерями, — эти слова сопровождала многозначительная улыбка. — Особенности вашей культуры мы тоже обсудим, но позже. Сейчас прошу оставить меня и моих людей. Мы очень устали, а работы ещё непочатый край. Вецев ещё что-то говорил, но Савейн уже его не слушал. Он думал над тем, под каким соусом выгоднее всего подать казнь Ирено и кого на неё приглашать. Надо было доходчиво показать, к чему приводят порядки, насаждаемые зольдальскими жрецами. Он не хотел упустить такой шанс.