Взгляд Красной Луны

Рэль Шиот, Двадцать восьмое число месяца Середины Осени, 7599 года Поговорить с Танресом не выходило. Один раз Акелла действительно провалилась в тени на изнанке мира, но проснулась раньше, чем успела добраться до клетки. Не-сны отказывались приходить, почти полностью сменившись чужой памятью. В другое время это порадовало бы её, но сейчас почти раздражало. Она даже иногда жалела, что не может спать весь день и всю ночь. В привычной реальности царствовал холод и тягостное ожидание. Тонкое тело восстанавливалось медленно, Акелла всё ещё не могла колдовать. Ралегда мрачнела с каждым днём, и это чувствовалось во всём — в голосе, взгляде, в том, как она отвечала на поцелуи и в том, как невесело улыбалась. Кажется, и в ней изменялось нечто, что назревало давно, но осторожная попытка Акеллы это обсудить не привела ни к чему. Скорее всего, она оказалась слишком мягкой, но в таких вопросах Акелла просто не умела быть одновременно и деликатной, и настойчивой. Сны же были тяжелы, зато видеть их значило делать хоть что-то. Узнавать. Понимать. Выбирать крупицы столь необходимой информации, чтобы принять наилучшее решение, если не для всех, так хотя бы для себя и Ралегды. И в очередной вечер, свернувшись под одеялами, Акелла одинаково рада была упасть хоть в омут чужой памяти, хоть в тени.

***

Илама предпочитала антропоморфные или животные облики. Не телесные в полном смысле этого слова, а состоящие из плотно свёрнутых божественных энергий, но всё равно имеющие конкретную форму. Чаще всего Илама выглядела как светлокожая женщина с мягкими чертами лица, зелёными волосами и живыми цветами, распускающимися иногда прямо на теле. Так ей было проще всего, и Танрес прекрасно это видел. Но сейчас Илама была столбом зелёного света, в котором периодически расплывались красные, жёлтые, золотые и белые кляксы. Столб медленно плыл в пространстве, едва заметно пульсируя. Танрес знал, что Иламе не слишком удобно в такой форме. А она знала, что он знает. И всё равно продолжала этот демонстративный маскарад — живое наглядное воплощение темы их разговора. Вообще-то Танрес сам мог превратиться в нечто похожее — сгусток темноты, бесформенную тень с двумя тлеющими алыми угольками внутри. В конце концов, он никогда не ограничивал себя в формах, выражая собственное я так, как удобно было в конкретный момент. Сильное сродство с хаосом давало Танресу гибкость большую, чем у всех остальных богов, и этого не могло изменить даже то, как быстро и крепко он прирастал к каждой своей форме. По-хорошему, именно так надо было сделать, и чтобы показать их с Иламой подобие, и чтобы настроиться на одну волну. Танрес, как никто другой, знал, как незаметно и вместе с этим сильно это бы упростило общение. Но он бы не был собой, если бы не брёл по заснеженной берёзовой роще в самом настоящем человеческом облике. Возможно, это было немного глупо. Но только самую малость. — Мы беспокоимся за тебя, — звучал голос Иламы, глубокий, словно распадающийся на множество шепотков. — Ты много времени проводишь со своими людьми и ещё больше — в таком теле. — А что, вам больше нечем заняться, кроме как считать, сколько времени, в каких телах и как я провожу? Сначала вам не нравилось, что я не возглавил свои народы, а только предложил желающим учиться у меня, — перечислял Танрес, — потом то, чему именно я их учу. Теперь вот не нравится, как я выгляжу при этом. Серьёзно? Чем это тело мешает лично тебе, Илама? Они вышли к широкому ручью, покрытому тоненьким прозрачным ледком. Зима только начиналась, и вода ещё не успела промёрзнуть. Илама, не замедляя движения, проплыла на ту сторону, Танрес уплотнил слой льда перед собой и перешёл следом. Управление чужой стихией давалось ему не то чтобы совсем трудно, но требовало некоторого сосредоточения — следовало напоминать себе, что мир на самом деле един, не разделён чётко на сферы влияния. — Ты один из нас, — прошелестела Илама. — Конечно, нас волнует твоё благополучие. Разве должно быть иначе? — В таком случае, ты успокоишься, если я скажу, что у меня всё замечательно и я счастлив? Танрес проигнорировал её попытки подняться вверх по крутому склону. В отличие от Иламы, сейчас он не смог бы сделать это изящно и непринуждённо, так что отправился вдоль берега, искать более пологий подъём. Ей пришлось последовать за ним. — Но это не так! — нечто среднее между обречённостью и возмущением проскользнуло в этой фразе. — Почему? — непробиваемо спокойно спросил Танрес. — Потому что ты бог. И твоё место рядом с такими же, как ты. — Во-первых, я не отказывался от вашего общества. Мы прекрасно общаемся с Аэлем, и точно так же общались бы с тобой, если бы не эти вот разговоры. Во-вторых, — Танрес поднялся вверх по звериной тропке и остановился, чтобы отряхнуть снег со штанов, — я не совсем понимаю, как моя видовая принадлежность должна ограничивать меня в способах взаимодействия с миром. Вообще-то любой из нас может влиять на этот мир вот так, изнутри, сроднившись с его плотью. Если хочешь, это в природе богов. Илама выплюнула несколько искорок, проплавивших в снегу маленькие норки. — Ты утверждаешь, что я сейчас в какой-то неправильной форме?! Да это… Танрес невесело рассмеялся. — Нет, дорогая подруга, это утверждаешь ты. Не подменяй понятия. Я лично считаю, что каждый из нас может быть каким угодно, если это не вредит другим. Ты же говоришь, что я должен быть таким, каким хочется тебе. Кому я врежу, расхаживая вот так, объясни мне? Несколько минут двое богов двигались в молчании — один шёл, оставляя цепочку глубоких следов, вторая плыла рядом. — Ты не прав. Бог не должен забывать себя. — Это и есть я. — Нет, — многозначительно сказала Илама. — Скоро сам поймёшь. Но как бы не было поздно. — Это… угроза? — голос его вдруг дрогнул. Мысль была неприятной. Нет, не может Илама всерьёз угрожать, что бы не подсказывал тон её голоса в данный момент. Ответа не последовало. Они уже вышли из рощи на окраину большого посёлка. Над крышами вился дым, где-то слышалась ругань пополам со смехом. Танресу навстречу шли четверо — трое местных, из народа тиннкан, и Рэйн, которого можно было заметить издалека, хотя бы потому, что он был выше остальных на голову. — Приветствую Иламу, — сухо поздоровался Рэйн, не допустив и намёка на поклон или что-то подобное. Голубые глаза сверкнули злыми ледышками. Илама тоже умудрялась излучать недовольство без мимики и слов. Эти двое отчаянно не любили друг друга с самой первой встречи. — Приветствую Рэйна, — прошелестела она в ответ, маленькая искорка упала в снег прямо рядом с его сапогами. — Люди скоро будут готовы отправляться, — сказал Рэйн Танресу, больше не обращая на богиню внимания. — Пока можно подождать в доме вот этой замечательной женщины, она обещала налить нам чего-то горячего. Одна из первого поколения тиннкан, обладательница тонкого тела, покосилась на Иламу, но кивнула с немного неуверенной улыбкой. Танрес улыбнулся в ответ, прекрасно зная, какой будет реакция. — Ну что же, хорошо. Я тебя оставлю, — заявила Илама. — Подумай над моими словами как следует, дорогой друг. Хорошенько подумай. Рэль Шиот, Двадцать восьмое число месяца Середины Осени, 7599 года На нижнюю хлопковую рубаху Нетан надел верхнюю, из тонкой, но очень тёплой шерсти, плечи и горло замотал шерстяным же платком. Кожаную куртку мехом внутрь, украшенную серебряной и золотой вышивкой, он застегнул на все крючки. Доратская лётная шапка, закрывавшая шею сзади и застёгивавшаяся под подбородком, возможно, смотрелась странно для остальных, но княжич не допускал никаких отклонений от традиционного костюма. Благо, он был достаточно тёплым. Нетан, как любой доратец, привык к холоду и нормально его переносил. Дорат находился в средних широтах, а на самых высоких вершинах снежные шапки держались круглый год. Но всё же такой зимы, а тем более осени, Нетану переживать ещё не приходилось. Рэйн говорил, что даже для Севера она была холодной. Нетан не очень-то хотел покидать свои комнаты, но присутствовать на большом молебне, который решил устроить Весг, был обязан. Хорошо хоть маги и жрецы заранее выбрали тихий день без сильного ветра и снегопада. Погода радовала ясным небом. Да и затянуться действо не должно было. Хотя люди одобряли молебен, целый день, проведённый на морозе, не понравился бы никому. Процессия жрецов во главе с Весгом должна была пройти по улицам прямо к главному храму, устроенному в здании школы. Там свершилась бы торжественная служба и жертвоприношение. Так же, как остальные военачальники, Нетан в сопровождении одного охранника и нескольких доверенных людей ждал в большом зале с узкими окнами, освещённом множеством священных огней. Раньше тут проходили практические занятия для колдунов. Сейчас же серые стены успели завесить шестицветными стягами, в дальнем конце помещения поставили шесть алтарей, которые тоже застелили дорогими вышитыми отрезами соответствующих цветов. В зале поставили длинные скамьи, и Нетану отводилось достаточно престижное место во втором ряду. Народу в этом недавно освящённом «храме» собралось прилично, сотни, наверно, четыре, если не больше. Многие предпочли смотреть на шествие процессии жрецов по улицам — оно должно было быть весьма красочным, с песнопениями и божественными знаками, но зал всё равно был наполнен до отказа. Воздух наполнял тихий гул, до прибытия жрецов оставалось некоторое время, так что люди пользовались возможностью перекинуться парой слов. Все, кто имел какой-то вес в войске, были здесь, в первых рядах. Прямо перед Нетаном сидела Зрячая, её длинная коса, выбившаяся из-под шапки, светлой полосой расчертила чёрную шубу. Спину Акелла держала показательно ровно. Рядом с ней сидел Савейн. — Извините, Золотой Венец, но что Зрячая здесь делает? — тихо спросил Нетан, наклонившись вперёд. — Насколько я помню, слышать молитвы ей нельзя. Акелла никак не среагировала. Савейн обернулся и ответил ему взглядом «какое вообще твоё дело?», очень красноречиво сдвинув брови. В другой ситуации Нетан был бы согласен, но безопасность Акеллы в какой-то мере была вопросом безопасности Дората.  — Не волнуйтесь, ваше высочество, — сказал Савейн покровительственно. — Я при помощи магического искусства позаботился о том, чтобы молитвы ей не повредили. К тому же, её в любой момент выведут из зала, если что-то случится. Мы печёмся о безопасности Зрячей, но изолировать её от общества было бы… Он явно собирался отпустить какое-то двусмысленное и оскорбительное замечание, но двери распахнулись и в зал вошёл Весг. Это выглядело бы куда более торжественно, если бы двери были действительно большими и располагались по центру, как и положено в храмах, но даже так король-жрец умудрился превратить своё появление в настоящее зрелище. От Весга тянуло спокойным могуществом, в котором чуялась нотка нечеловеческого присутствия, чужой воли. Многих это чуть ли не гипнотизировало, вгоняло в трепет или экстаз. Нетану же напротив постоянно приходилось напоминать себе, что Весг сколько угодно может быть чужой марионеткой, отдавшей душу в обмен на силу и ощущение ложной безопасности, но всё равно оставаться опасным врагом. Нетан, как и остальные сидевшие на скамьях, встал. Весг шёл неспешно, золотая корона едва заметно сияла в полумраке, как и его глаза. Вместо обычного оранжевого плаща потомка Кересы король-жрец облачился в церемониальное белое одеяние с шестицветной накидкой. За ним следовали верховные жрецы и жрицы Белоземья, Зольдалы, Серебряного княжества, Трикрая, Тиры и Славсты. Каждый держал в руках один из символов: деревце, украшенное изумрудами, весы, хрустальный кубок с водой, серебряного лебедя, горящую свечу и глиняный кувшин, расписанный эмалью и позолотой. Остаток процессии составляли служители рангом пониже и певчие. Некоторые из них несли еловые ветки, чаши с вином и мёдом, небольших птиц в клетках. Сохранять почтительное выражение лица было достаточно просто, хотя Нетану хотелось невесело усмехаться, глядя на этот парад. Церемония, стоило признать, была красивой, но использовать это для такой простой вещи, как связь с собственным начальством? Особенно тогда, когда можно послать банальную весть при помощи зеркал, телепатии или тех же духов? Глупость. Учитывая то, что Шестеро могли не ответить или ответить совершенно «не о том». Впрочем, Нетан осознавал, что большинство окружающих его людей относятся к этому совсем иначе. Весг остановился, начертил в воздухе шестиугольник, заключённый в круг, и развернулся лицом к присутствующим. Жрецы поставили символы перед соответствующими алтарями, поклонившись им, и отошли, полукругом встав у Весга за спиной. На сами алтари торжественно возложили дары. Певчие разбили почтительную тишину, пропев несколько гласных на переливающийся мотив. Можно было садиться. Весг обратился ко всем присутствующим: — В этот непростой день мы собрались, чтобы просить помощи у защитников и покровителей человечества… Нетан очень быстро перестал слушать короля-жреца. Пустые, неважные слова, пыль в глаза. Важнее, кто и как их слушает. Потом Весг затянул длинную славящую Шестерых молитву, которую следовало шёпотом повторять за ним. — … да будут торжествовать Шестеро, могучие и благие, во веки веков! Да обратят на нас свой взор! — Весг вскинул руки, и усиление чуждого присутствия заставило Нетана снова сконцентрироваться на его действиях. Белое пламя вспыхнуло на алтарях, мгновенно поглощая оставленные дары, оставляя посуду и клетки пустыми. Пламя ещё не было гарантией, что Шестеро обратили сознательное внимание на происходящее, но сильно повышало шансы на это. Теперь следовало встать ещё раз и поклониться. «Всё же хорошо, что Шестеро предпочитают держать своих слуг в неведении и бездумном поклонении, — подумал Нетан. — Будь тут всё организовано более разумно, они давно бы раздавили и Север, и Дорат, и Као Ши. Хотя, конечно, в этом случае они бы не опасались нашего влияния на их людей так сильно». — Великие боги, — продолжал Весг, — те, кто не отвернулся от людей, те, кто готов слушать нас! Сегодня ваши покорные слуги просят о помощи. Это уже были настоящие слова силы, король-жрец концентрировал призыв о помощи и через себя отправлял его Шестерым. Нетан покосился на Акеллу. Насколько можно было судить по спине, с ней пока ничего не случилось. — Те, кто желают повергнуть вас, надругаться над вашей славой, извратили естественный порядок и наслали морозы на ваше верное войско. Тяжко нам, обычным людям, справляться с ними. Молю, обратите свой гнев на ваших врагов! Акелла легонько вздрогнула. Казалось, кроме Нетана, старавшегося не упускать её из внимания, этого никто не заметил. — Не дайте им укрыться от вашего праведного возмездия! Нетана коснулось какое-то напряжение, словно незнакомая сила заглянула ему в разум, оценивая. Некоторые жрецы совершенно очевидно почувствовали себя неудобно. Один из них даже украдкой оглянулся. Нетан, начиная подозревать, что всё уже пошло совсем не так, мысленно попросил Весга, отчаянно сжимая кулаки: «Формулируй конкретнее, пожалуйста, конкретнее!» Весг же почти полностью отстранился от физической реальности — его глаза заполнились божественным пламенем, голос всё больше терял человечность. Многие люди тоже не замечали ничего тревожного. — Пусть враги ваши уничтожатся могучей рукой, пусть обратятся в пыль те, кто желают вам и вашим верным зла, кто презрел вашу волю и надругался над ней! Теперь некомфортно почувствовал себя и Савейн — как-то странно передёрнулся, задрожал, тяжело дыша. — Пусть сердца их содрогнутся, — на этих словах Весг вдруг схватил ртом воздух, со своего второго ряда Нетан заметил, что лицо короля-жреца стало влажным от пота, — и навеки… навеки будут забыты… Весг рухнул на колени, прижимая руки к грудине, словно от сильной боли. Но глаза его всё ещё сверкали чужой силой, и он словно бы не мог перестать говорить. — Выведете Зрячую! — воскликнул Нетан, вскакивая со своего места. — Да уберите её отсюда, идиоты! Голос его потерялся в поднявшимся вдруг гомоне. Поздно. Всё равно было поздно — Весг захрипел, тело его сковало короткой судорогой, он упал в окружении жрецов. Многим из них тоже стало плохо, хотя и не так, как самому Весгу. Естественно, каналом для силы был он, значит, он же и оказался наиболее уязвимым. Особенно учитывая высокую даже для жреца восприимчивость! Весг обмяк, как безжизненный мешок, ещё до того, какая-то магиня начала целительное заклинание. Толку-то? Не всякого мага можно было бы спасти в таком случае, не то что жреца, пригласившего в свою душу не ту силу, которую надо. Вокруг тела Весга мгновенно образовалась гомонящая толпа целителей, жрецов и просто любопытных. Кто-то завопил о каре Шестерых, но его очень быстро заткнули. Никто не обратил внимания на Акеллу, которая беззвучно свалилась прямо туда, где мгновение назад сидел Савейн, в числе прочих рванувший к Весгу. Нетан встал и склонился над Зрячей, оценивая её состояние. Она была бледна, но дышала глубоко и ровно. Видимо, ничего страшного не случилось — просто выключилась, когда кончились невеликие пока силы. Перенапряглась. Несколько дней отдыха и всё будет хорошо. Нетана очень быстро оттеснили маги из Открытой Ладони, наконец сообразившие, что со Зрячей тоже не всё в порядке, но он уже видел то, что нужно. Оставалось только надеяться, что Шестеро обратили внимание на происходящее не сразу и заметили чуть меньше. Он не был уверен, как они поступят, если поймут, как именно погиб Весг.