Взгляд Красной Луны

Таорайо, Пятое число месяца Конца Осени, 7599 года Яркое полуденное солнце залило старые стены Таорайо, высветляя серый камень почти до белого, и расплескалось по внутреннему двору, когда-то использовавшемуся для смотра войск, а сейчас заполненному наспех сколоченными бараками. Больше похожие на деревянные коробки, чем на настоящее жильё, которого в крепости отчаянно не хватало, они плохо годились для того, чтобы пережить осаду или холода. Некоторые начали утеплять, но теперь это было уже не нужно, и работу забросили, не закончив. Между бараками оживлённо сновали люди: военные, беженцы из Рэль Шиота, давшие клятву Красной Луне, просто гражданские; многие из них выглядели потрёпанными, но пока что держались достаточно бодро. Лёгкий по-летнему тёплый ветерок колыхал поднятые на башнях знамена с чёрным орлом на фоне лунного диска. «Петух с ножичком» — так когда-то вражеские солдаты назвали этот стяг. Рука Со Свитком не надеялся, что на месте «петухов» никогда не взовьются полосатые южные шестиколоры. Нет, Филви не позволял себе и секундного проблеска надежды. Он считал это чувство глупым и опасным, способным внушить ложное спокойствие, лишить инициативы. Но опускать руки тоже не собирался. Напротив, он делал всё возможное, чтобы случившееся в Рэль Шиоте не повторилось здесь. Увы, это не избавило от необходимости организовывать ещё одну эвакуацию. К счастью, это конкретное отступление могло обойтись без потерь. Таорайо покидали лишь гражданские, никогда не служившие Красной Луне напрямую. Всех военных Руки решили оставить под ненадёжной защитой старых стен, как и тех беженцев из Рэль Шиота, которые даже не умели толком сражаться, но дали клятву, а потому больше не могли выходить за стены без риска для жизни. Филви всё ещё сомневался, было ли это правильным решением. С одной стороны, провизии у них хватало, чтобы худо-бедно прокормить всех остававшихся ещё месяца три, при том что сама крепость едва ли способна была выдержать такую долгую осаду, так что лишние рты не станут большой проблемой. С другой, Таорайо падёт, это ясно как белый день, и все её защитники погибнут, так не лучше ли выставить беженцев за ворота сейчас? В гонке со смертью, которую нёс взгляд Сияющего, у них оставался пусть призрачный, но всё же шанс на спасение. А может, оставить крепость стоило вообще всем? Эх, если бы Руки могли узнать, как долго ещё им придётся справляться без защиты Танреса! Тихо вздохнув, Филви отошёл от края крыши. На плоской взлётной площадке, которой венчался донжон каждой северной крепости, несколько гражданских колдунов раскладывали по летучим коврам уже упакованные вещи. Тонкие ковры, сделанные по южному образцу, металлически отблескивали на солнце. Их собственная авиация когда-то была развита куда лучше южной, но с глобальным крахом государственной машины Севера приходилось всё чаще использовать простые технологии последователей Шестерых. Обиднее всего было осознавать, что Филви в любой момент мог набрать учеников потолковее и буквально за несколько десятилетий полностью восстановить утраченное, если бы только не постоянная угроза с юга и востока, не бдительный Ваалн, которому не нужен был сон и отдых. — Очередное бегство, а? — Алви приземлилась рядом, мягко ткнувшись подошвами сапог в камни; её пламенеющие крылья вспыхнули особенно ярко перед тем, как погаснуть. — Мне уже начинает надоедать. — Ничего-ничего, — дотянувшись, Филви похлопал её по плечу. — Готов поспорить, скоро нам троим выпадет прекрасная возможность повалять дурака лет так одиннадцать-тринадцать… Главное родиться не в северной семье, а то отдых выйдет не очень, в такое-то время. На самом деле, первые годы жизни после возрождения трудно было назвать «отдыхом», даже если с обстоятельствами везло, хотя Руки и любили про это шутить. Детская личность, которая начинала формироваться, лишь отдалённо походила на спящую личность взрослого и с пробуждением последней распадалась, оставляя после себя только некоторые воспоминания, воспринимавшиеся совсем чужими. Алви потянулась к нему едва ощутимой нитью тонкого тела — очевидно, не хотела говорить вслух в присутствии подчинённых. Филви принял её, достраивая привычную связь. «А ты как всегда нас заранее похоронил?» Она улыбалась, щуря прозрачно-зелёные глаза на солнечный свет. Типично для Алви — когда двести лет назад после неудачной попытки высвободить Танреса из плена они думали, что потеряют Север, Пылающая Рука легко отправилась навстречу верному поражению и возможному плену, отпустив какую-то шуточку. Какую именно, Филви не запомнил, в памяти закрепился только тот факт, что шутка была ужасной. Почему-то для самой Алви это всегда работало, так что он научился принимать её казавшийся лишним оптимизм как данность. «Таорайо не выдержит долгой осады, как оборону ни усиливай. Это факт. Почти все защитники крепости погибнут. Вполне вероятно, мы вместе с ними. Тоже факт. Какой смысл отрицать? — Филви нахмурился, опустив взгляд на собственные по-подростковому непропорциональные ладони. — Ты думала о том, какой будет наша жизнь, если мы проиграем? Окончательно и бесповоротно? Потеряем Север, Рэйна, всех верных людей… Что будет ждать меня, тебя и Дэйкса? Станет ли Ваалн убивать нас каждый раз, едва завидев, или Шестеро организуют охоту, чтобы взять нас в плен и держать где-то у себя, не давая сбежать даже через смерть?» Они не говорили об этом много, много лет, а с тех пор, как началась Осенняя война — вообще ни разу. Филви и сам не знал, почему вдруг поддался порыву. Может, солнечная летняя погода в конце осени навевала такие мысли, а может, всему виной был утренний осмотр укреплений. «Борьба, — пришёл невозмутимый ответ. — Всех оставшихся будет ждать борьба. К добру или к худу, а иначе быть не может, пока жив… да хоть кто-то! И в этой борьбе у нас будет шанс на победу, как бы плохо всё ни обернулось сейчас. Ты же знаешь, что Шестеро не зря боятся нас, наших слов и пророчеств. Я действительно должна тебе об этом напоминать, Филвиларвин Рука Тьмы?» Он поднял взгляд. Алви продолжала улыбаться. «Не должна. Но ты ведь всё равно будешь». — В любом случае, нам ещё надо дождаться новостей от Танреса, — сказала она вслух сухим деловым тоном, в котором, однако, скользили знакомые искры колючего тепла. — Все планы могут поменяться в ближайшие несколько дней. Может, мы вообще отступим в Таор-сэ, её-то оборонять может и слепой однорукий подросток-нытик. Идём, покажешь мне то снаряжение для ополченцев, которое ты подготовил. Филви хотел сказать: «Вот только дальше бежать будет уже некуда, верно?», но промолчал и последовал за Алви, невесело кривя губы. В конце концов, они ещё не пересекли рубеж, после которого победа стала бы недостижимой. Северный тракт, Девятое число месяца Конца Осени, 7599 года Две деревни за четыре дня. Чьи-то дома, обращённые в пепел, который втоптали в грязь лошадиные копыта, чьи-то жизни, вместе с дымом унесённые ветром. Ни выживших, ни даже трупов Акелла не видела, только пепелища, едва начавшие остывать. Нар-кеол-ланат действовали быстро и безжалостно. Она поймала себя на том, что радуется слишком медленно заживавшей травме тонкого тела, ведь та делала её совершенно бесполезной в бою. Накатившее следом чувство отвращения к самой себе задавило эту радость на корню. Всё это происходило в том числе и потому, что Акелла никак не могла разобраться в ситуации, найти тот самый правильный выход. Увы, Зрячую научили брать на себя ответственность, а вот самостоятельно принимать решения — нет. Оказалось, что это такой же навык, как плетение боевых заклинаний и езда верхом. Сомнения и опасения были слишком тяжёлой ношей, чтобы продолжать тащить их на плечах. Тем более что глубоко внутри Акелла знала, что собирается делать ещё с тех пор, как отец отказался ей помогать. Знала, но боялась последствий, которые её решение будет иметь для всех остальных, потому и оттягивала тот самый момент признания самой себе, сознательно и несознательно. Но время шло, а Акелла так и не увидела ничего, что убедило бы её пожертвовать собой во имя дела Шестерых — богов, которые могли бы, но не стали её спасать. Никогда не было в этой войне ничего благородного, и не ради людей Шестеро в ней сражались. Если бы Акелла ещё и знала, как заставить Ралегду прийти к тому же выводу! Впрочем, она была уверена, что так или иначе, а это у неё получится. Просто сначала она разберётся с Танресом, узнает все важные детали, а тогда уже всё объяснит Ралегде. С такими мыслями Акелла скрутила свои сомнения в тугой узел и похоронила так глубоко, как могла. И когда она наконец-то снова обнаружила себя в неспокойном сером мареве не-сна, Акелла знала, что делать. Как и всегда в последние несколько месяцев, она провалилась очень глубоко. Невидимый вес давил так сильно, что мешал дышать, не давал разогнуть спину, но Акелла точно знала, куда идти и какие двери открывать. Вот эту стальную, потом вон ту с пятнами свежей крови на обгоревшем дереве. Отсчитать восемь шагов и вверх, вверх по лестнице, появившейся из темноты… — … а ещё не забывай, что вся моя сила сразу же вернётся обратно, и прощай, невидимость, — Танрес говорил на аташаре, но в тот момент Акелла понимала этот язык. Она остановилась в клубах пепельных теней. С кем разговаривал Танрес? Разве кто-то, кроме Шестерых, мог сюда попасть? — Это мы как-то переживём. Всё лучше, чем прятаться от Ваална и отбиваться от аватаров остальных, — вымученная улыбка чувствовалась в болезненно знакомом голосе, который Акелла никогда раньше не слышала. По крайней мере, вживую. — Вы справлялись двести лет, — мягко заметил Танрес. — И что, думаешь, мы можем справляться вечно? Будь это так, не понадобилось бы провоцировать Шестерых на конфликт именно сейчас. Танрес, — Рэйн не договорил, с явным трудом проглотив остаток фразы. Оба замолчали. Акелла сделала ещё один шаг вперёд и осторожно выглянула из-за появившегося прямо перед ней дверного косяка. Она подозревала, что Красной Луне и первому из его чародеев сейчас было совершенно не до неё, но всё равно не хотела попасться, надеясь, что услышит или увидит что-то полезное. Комнату заливал алый холодный свет, падавший, казалось, прямо с тёмного потолка. Танрес сидел, привалившись к решётке спиной и запрокинув голову. Его сотканная из теней фигура выглядела необычно чёткой, частично освещённая невидимой луной. Рэйн подошёл близко, так близко, словно хотел прикоснуться к прутьям, сжать их в пальцах, но, очевидно, не мог. Высокий худощавый чародей был полупрозрачным, как не до конца пробудившийся немёртвый. Свободная бело-синяя мантия и распущенные седые волосы только усиливали впечатление. К тому же, они выглядели слишком аккуратно для живого существа и куда больше походили на идею немёртвого о том, как должна выглядеть его одежда. Акелла усилием воли попыталась вернуть мысли в их собственное русло — она смутно подозревала, что это чужая память отпускает комментарии по поводу аккуратности Рэйна. Зрячая сомневалась, что сама думала бы о том, каким заклинанием Правая Рука Тьмы, древний колдун, которому было предсказано убить её у стен Нэшхайши, расчёсывает волосы. Заклинание, кстати, сразу же вспомнилось — несколько подвижных петель тонких энергий воздуха с жёсткой бахромой по одному краю. Удобное, энергосберегающее и совершенно безболезненное, оно, однако, требовало микроконтроля, который мог показаться нормальной магине недостижимым. Акелла до крови прикусила губу. Надо было сосредоточиться на настоящем, на своих собственных ощущениях и мыслях. — Прости меня, — наконец заговорил Танрес. Рэйн заметно напрягся, ничего не ответив. — Может быть, это действительно был не лучший план. Может, нам стоило просто похитить Ключ. Едва ли из неё получилась бы нормальная союзница в таком случае, но у вас был бы я. Хотя бы я. Но он уцепился за идею перетянуть возможную богиню на свою сторону в тот же момент, когда услышал пророчество о Зрячей, а настоящую силу нельзя вручить кому-то против воли. К тому же, Танрес всегда больше верил в убеждение, чем в насилие. Столетиями Шестеро теряли своих самых талантливых, сильных и умных последователей, так почему бы им не потерять ещё одну? Он всё ещё надеялся… Проклятие! Никогда раньше в не-снах чужая память не накрывала Акеллу так сильно. Она сжала руки в кулаки, стараясь концентрироваться на собственных ощущениях, на том, что она слышала своими ушами. Какими бы полезными ни оказывались воспоминания, отвлекаться от реальности было нельзя. — И ты собираешься отступить теперь? Когда мы зашли так далеко, делая всё по-твоему? Не верю. Слышать голос Рэйна было физически тяжело, сознание пыталось совместить образ самого страшного врага Акеллы и самого близкого существа из всех, кого Танрес знал в своей жизни. Неудивительно, что пророчество обещало ей смерть от руки этого человека — даже будь у Акеллы здоровое тонкое тело, даже сумей она как-то компенсировать разницу в мастерстве, сражаться с Рэйном было бы просто невозможно. — Правильно делаешь, что не веришь, — поднимаясь на ноги, Танрес тяжело вздохнул, хотя дышать в облике тени ему было совершенно не нужно. — Если Ключ не полная дура, то придёт ко мне сама. В конце концов, я единственный, кто готов предложить ей жизнь, да ещё и практически вечную. Он начал расхаживать перед решёткой из стороны в сторону, рассуждая вслух: — Конечно, нам надо поспешить, спасибо Шестерым и их досрочному лету, но это не так уж страшно. Мне придётся многое прямо рассказать Ключу, не дожидаясь её вопросов. Как минимум — полное пророчество о Зрячей. Кроме того, она, скорее всего, вообще ничего о нас не знает, и это тоже придётся как-то исправить. «Ага! — подумала Акелла. — Значит, он всё же не в курсе, что за представления его память устраивает мне каждую ночь. Может, это можно как-то использовать?» — Думаешь, она поверит тирану и монстру на слово? — спросил явно скептически настроенный Рэйн. — Нет. Поэтому ты с ней разговаривать не будешь. — Танрес! — он подавился смешком. — Я серьёзно! — Я тоже. В любом случае, мой опыт… Он осёкся. Медленно осмотрелся с таким видом, словно впервые видел собственную клетку. Посмотрел в том направлении, где стояла Акелла, скрытая тенями. По идее, он не должен был заметить её, тем более глядя из пятна света в темноту. По идее. — Зрячая, — Танрес обратился к ней на альдике, не догадываясь, что в тот момент Акелла прекрасно понимала аташар. — Разве воспитатели в Доме не учат, что подглядывать невежливо? — Не думаю, что ты хочешь, чтобы я вспоминала их уроки, Последний, — вздохнула Акелла, выходя на свет. Она постаралась выглядеть так, как будто происходящее для неё — обычное дело, но небрежность в голосе вышла слишком уж натянутой. Скорее всего, навредить ей не мог ни запертый в клетке бог, ни его колдун, которого тут на самом деле не было, но руки всё равно предательски подрагивали. Убийственный взгляд, которым её смерил Рэйн, ничуть не успокаивал. — Прошу, Правая Рука, — сухо сказал Танрес. — Не пугайте гостью. — Как скажете, Владыка, — кивнул Рэйн. — Моё время в любом случае заканчивается. Луна скоро сядет. Может, мне лучше уйти? Они соскочили на официально-вежливый тон с привычной лёгкостью. — Не стоит. Возможно, вы будете полезны. — Я, тиран и монстр, а? — едва слышно проворчал Рэйн на аташаре, и Акелла с трудом сдержала улыбку, стараясь не выдать, что поняла его. Она подошла ближе, стараясь держаться как равная среди равных, несмотря на понимание того, что это отнюдь не так. Выдохнула, неосознанно сжимая кулаки. Отступать было некуда. — У меня тоже не так много времени, — сказала Акелла. — А мне ещё надо выслушать твоё предложение. Если — допустим, только если — я захочу выпустить тебя из клетки, то как мне это сделать… и зачем?