Невроз навязчивых состояний

— Знаешь, он был таким же, как в детстве. Даже пятна одинаковые. Хованский выглядел хуже, чем обычно: так, как будто не просто бухал, не просыхая, но и ввел в свой рацион широкий спектр наркотиков, постепенно заменяя ими приемы пищи. Его кудри поблекли и перестали отливать золотом — вместо него появилась мышиная серость. Юра сильно похудел, и теперь его черты были слишком острыми и неправильными. Когда-то, может, Ларин бы и был рад этому, но сегодня ему было жаль своего соперника. Он и не подозревал, что кто-то смог бы довести Хованского до такого морального опустошения. — Я стал параноиком. Сплю на полу у Кузи, — Юра сделал глоток пива и продолжил. — Если это можно назвать сном. Ларин внимательно его слушал, даже не прикасаясь к чаю, который официантка поставила перед ним несколько минут назад. Они встретились в кафе — не совсем логичное решение, особенно если учесть тот факт, что за ними сейчас может следить неадекватный преступник, проникающий в замкнутую квартиру, не оставляющий после себя следов и доводящий взрослых мужчин до истерики. — Как думаешь, кто это может быть? — мягко спросил Дима. Хованский пожал плечами, делая еще один глоток пива: — Прекрасно организованная группа хейтеров? Безумный извращенец? Мне поебать, я хочу видеть его за решеткой. Его лицо выражало решимость и злобу, но какую-то слабую и неуклюжую. Ларин исподлобья изучал его наклоненную над столом фигуру, пытаясь понять, как им выбраться из этой ситуации и разойтись своими путями поскорее. Юра никогда не был глупым — Дима мог признать это хотя бы перед самим собой — но пользы от него сейчас было мало. — Я думаю, нам не стоит обращаться в полицию, — твердо заявил он, наконец берясь за свой чай. — Думаю, это ничем не поможет. На устах Хованского заиграла улыбка: — Неужели мы с тобой наконец-то сошлись взглядами? Это, наверное, впервые. — У нас гораздо больше общего, чем ты думаешь, — сказал Ларин. — Одинаковая проблема, например. — И что нам с ней делать? Устроить засаду? — Я думаю, нам надо свалить из Питера. По крайней мере, мне, ты как хочешь, руки выкручивать не буду. Хованский удивленно поднял брови: — А чем это поможет? Он. Они… никуда не исчезнут от этого. Я даже не до конца понимаю мотивацию его действий. Унизить нас? Вызвать паранойю? Ему это удалось. Если он хотел насыпать соли на раны — ему это удалось. Если бы он делал это ради славы, его действия были бы публичными. А так это похоже на непонятную вендетту. — Против нас обоих? Мне кажется, он просто съехал с катушек, а теперь ему еще и скучно. Если исчезнем мы, как триггер, то и он перестанет этим заниматься. — Пассивный вариант выбираешь, значит, — снова улыбнулся Юра. Дима не мог сдержать улыбку в ответ. Сидеть здесь и сейчас было удивительно… комфортно. Несмотря на все, что он показывал на публику, он не ненавидел Хованского, даже не презирал толком. Да, ранее его раздражали Юрины попытки стенд-апа, его нелепые шутки, он частично завидовал его успеху. Его бесила незаслуженная слава и частые нападки. Но после версуса ему стало как-то даже все равно, он быстро остыл. Нельзя зацикливаться на одном аспекте своей жизни, даже если он приносил неплохие дивиденды. Ларин уже открыл рот, чтобы ехидно ответить на тонкий намек, но его остановило странное ощущение — такое, что бывает за секунду до того, как перевернешь что-то тяжелое и ломкое. Однако сейчас он задницей чувствовал, что разбитая ваза с тем, что сейчас произойдет, не идет ни в какое сравнение. Он чисто рефлекторно крикнул Хованскому: «Прячься» и едва успел залезть под стол, больно ударившись головой о столешницу, перед тем, как в кафе посыпались окна. Ударная волна взрыва превратила все вокруг в миниатюрный ад: крики, звон стекла, боль и страх. Воздух вокруг него дрожал паникой. Ларин десятки раз видел подобные моменты в дешевых боевиках, но никогда не думал, что сам станет статистом в таком событии. И в ту секунду единственным, что крутилось в его голове, была мысль о безопасности Хованского — только почувствовав боком его живое и теплое присутствие, он смог облегченно выдохнуть. — Ты жив? — он услышал шепот где-то у себя над ухом и кивнул в ответ. Юрина рука схватила его за предплечье. — У тебя кровь на лбу. Дима раздраженно зашипел и поднес пальцы к месту, что уже начинало печь. Ладонь коснулась чего-то теплого и мокрого. — По-моему, это не совпадение, — снова пробормотал ему на ухо Хованский. — Нам надо выбираться отсюда, — Ларин осторожно высунул голову из-под стола и осмотрел руины кафе. Большинство людей, как и они, успели спрятаться и выглядели неповрежденными, хотя и испуганными, однако те, кто сидел у самых окон, сейчас лежали на полу в подозрительно неестественных позах. Ларину даже не хотелось думать о том, что кто-то мог погибнуть. Он в полуприседе пополз к выходу, оглядываясь вокруг. Мужчина под соседним столиком напряженно выкрикивал что-то в трубку, официантка истерически кричала в лицо своей окровавленной коллеге, а кто-то выбегал через открытую дверь, таща за собой ребенка. Они быстро покинули злосчастное кафе и, пробежав несколько перекрестков, спрятались в безлюдном дворике. Где-то недалеко заорали сирены скорой помощи. — Думаешь, мы были целью? — спросил запыхавшийся Юра, хватаясь за сердце. — Я не знаю, но это слишком подозрительно. — Но как бы он успел? Всего час прошел с того момента, как мы договорились, а вышел от Кузьмы я менее, чем полчаса назад! — на испуганное лицо Хованского было смешно смотреть. — Значит, это всё Кузьма устроил, — мрачно пошутил Ларин, но увидев округленные глаза Юры, продолжил: — Я не знаю, может, он. Или они подслушали телефонный разговор. Всё может быть. Хованский в фрустрации закрыл глаза, запрокинув голову: — Короче говоря, доверять нельзя никому и ничему, а ты был прав. Нам надо валить отсюда, и поскорее.