Невроз навязчивых состояний

Сонный Хованский вывалился из автобуса, таща за собой чемодан, и стал оглядываться вокруг. За ним торчала советская постройка с несколькими крикливо-яркими вывесками, напротив помпезно стояло такое же небольшое здание, где-то вдали виднелась типичная церквушка — все было так банально, так знакомо. Он широко зевнул, прикрывая раскрытый рот кулаком, — в автобусе хорошо поспать не удавалось. За ним на асфальт пружинисто спрыгнул Ларин и выхватил из слабых пальцев Юры ручку чемодана, сочувственно глядя на его заспанное лицо. Юра благодарно кивнул, без пререканий отдавая тяжелую ношу Диме, и направился к женщине с табличкой: «Сдам квартиру». Он недолго переговаривался с ней, не особо активно торгуясь и уже через минуту махнул рукой Ларину, стоявшему поодаль, и они побрели вслед за женщиной. *** От их временной квартиры — однокомнатной, грязноватой, но не самой худшей из тех, где они останавливались за все это время, до почты было идти десять минут, и они, расплатившись на день вперед и оставив вещи, не долго думая, понеслись туда. Юра с интересом разглядывал улицы Якутска, пытаясь понять его особенность, как и в любом городе, где они останавливались. Некоторые города были лишены своей изюминки, в некоторых их было через край, но именно этот город прямо горел надеждой. С того момента, как они бросили в почтовый ящик свою открытку, прошло три недели, осень с умеренно-холодной превратилась в почти-зимнюю, а их надежды наоборот — разгорались все сильнее, питаясь абсолютным теле- и радиомолчанием. Хованский был готов поклясться, что сегодня их в этом прекрасном городе ждет хорошая весть — и даже его сонливость прошла, как по мановению руки. И Ларин, привыкший к критическим суждениям, сейчас светился тихой радостью. Они завернули на улицу Дзержинского, едва не бегом приближаясь к серо-белому зданию с синей вывеской «ПОЧТА РОССИИ». Крыльцо, лестница, широкие двери — это все напоминало обычную современную школу, вот только никогда еще Юра не переступал порог учебного заведения с таким воодушевлением. Внутри даже не было особых очередей — необычный расклад для утреннего почтамта. Хованский подлетел к свободному окошку и, приветливо улыбаясь девушке за ним, чуть не пропел: — Добрый день, вам должно было прийти письмо к востребованию… — На имя? — работница почты не разделяла радости Юры, что совсем не омрачило его настроения. — Эм... Гангстера? — Хованский услышал, как где-то за спиной громко прыснул Ларин, едва сдерживая смех, однако девушка за окошком только удивленно подняла бровь и направилась в подсобку. Через мгновение она вернулась и бросила на стойку небольшой желтый конверт: — Оплачено, — она ​​несколько раз щелкнула по клавиатуре, сверяясь с данными. — Что-то еще? Хованский схватил конверт и уже был готов разорвать его прямо на месте, пока его не остановила рука Ларина: — Мне кажется, нам следует сначала вернуться в квартиру, а уже потом читать письмо. Тем более, оно слишком большое для обычного листа бумаги, тебе не кажется? Юра лишь легкомысленно пожал плечами и отправился на выход: — Зато оно пришло! Всю дорогу назад он сверлил взглядом неаккуратный почерк на нижнем правом углу конверта и едва сдерживался, чтобы не выпотрошить его прямо на ходу, сдерживая себя только под строгим взглядом Димы. — Не радуйся ты так сильно, а вдруг там плохие новости? Хованский только хмыкнул, вприпрыжку идя вперед. — Серьезно, меньше эмоций, мы еще не в Петербурге, — Дима тоже едва сдерживал улыбку, глядя на необычно радостного Юру. Если бы не какое-то непонятное ощущение, что мерзким страхом клокотало в груди, он сам бы разодрал этот чертов конверт и прочитал послание. Но безопасность — прежде всего, потому они и возвращались в свою квартиру, чтобы разобраться с письмом уже там. В их временное пристанище Юра ворвался быстро, даже не снимая обуви и сразу плюхнулся на побитый диван, выжидающе глядя на Диму, что закрывал за ним дверь. — Ну, уже можно? — его глаза горели, как у ребенка, добравшегося до новой игрушки, и Ларин больше не мог отказывать ему в этом удовольствии. Хованский, нетерпеливо закусывая губу, оторвал липкий край конверта, быстро вытащил его содержимое и впился в него глазами. А тогда моментально побледнел, издал нечто среднее между всхлипом и криком и выпустил с рук лист, что медленно улетел под ноги Ларину. Он опустил взгляд и окаменел, увидев на фотографии окровавленное лицо мертвого Кузьмы.