Error, Error! Brain not found!

После матча Россия — США Кейт Кинкейд проклинал на чем свет стоит эту чертову Россию и её сборную в том числе. Позорно проиграв 7-2, пять из семи голов, которые были забиты, когда он стоял на воротах — это одно. А один наглый рыжий русский, который сначала сел на него, потом влетел в его ворота вместо шайбы, а потом еще и гол забил — это был вообще нонсенс. Примерно с такими мыслями Кейт залетел в раздевалку сборной России. Ничего не подозревающей сборной России. Картина ему открылась маслом. В раздевалке стояла армада русских мужиков, одетых только в белые полотенца… «Кажется я попал в раздевалку сборной России по стриптизу», — подумал Кинкейд, на секунду встав в ступор. Повисла гробовая тишина, русские смотрели на Кинкейда, Кинкейд смотрел на русских. Немая сцена. Занавес. — Where is this fucking carrot Russian?! — громко нарушил тишину американец, оглядывая противоборствующую команду, которая, кажется, окончательно зависла, переваривая сказанную им фразу. — Что здесь происходит? — русский полукруг чинно расступился и в его центр вышел невысокий, худенький мужчина, в котором Кейт сразу узнал капитана команды с непроизносимой русской фамилией. — Он морковку ищет, — жалобно пискнул Тёма, поворачиваясь к Дацюку. Кинкейд заметил, как уже одетый наполовину хоккеист, в котором он сразу признал шестьдесят третий, мать его, номер, который тоже унизил его сегодня, правда шайбами, а не физически, приложил руку к лицу и тяжело вздохнул, будто его кудрявый партнер выдал какую-то русскую небылицу. — Тёма, это не морковка, — с трагизмом в голосе бросил Бурмистров. — Это прилагательное. — Морковный? — сразу оживился Тёма. Еда, видимо, для него сегодня была актуальнее всего. Панарин тут же получил по кудрявой голове от Шипачёва, который до этого молча стоял и смотрел на весь этот цирк недобрым взглядом. — Рыжий, — бросил Вадим. — Я так понимаю, он ищет гребанного рыжего русского. Артемий грустно надул губы, понимая, что квест по поиску морковки на пару с американцем ему не светит и натянул все же брюки, тряхнув влажными волосами. — Трудности перевода, блин, — буркнул он. Женя Дадонов наконец-то отлепил руку от лица, и со страдальческим видом перевел взгляд на Тёму. — Я тебе словарь в пяти томах на день рождения зачем дарил? — поинтересовался он. Тёма в ответ лишь сделал щенячьи глазки и жест «упс». Кинкейд не понимал, что происходит, и что они несут на своем гребанном русском. — Ладно, — Шипачёв поправил пиджак, и закинул последние вещи в сумку. — У меня рыжих нет, своих я забираю. До вечера, мужики. С этими словами Вадим вытолкнул Артемия из раздевалки, зная, что Женя следует за ним. — I need to see that fucking carrot Russian, — еще раз повторил свой запрос Кейт. Остальные русские в белых полотенцах продолжали пристально взирать то на Кинкейда, то друг на друга, выдвигая кандидатуры, кто мог так насолить бедному вратарю американской сборной. Прервала очередную молчаливую сцену открывающаяся дверь из душевой. — Ух, мужики, как же хорошо, — пробасил Телегин, тряхнув влажными рыжими волосами. — You, — американец поднял руку указывая на Телегина. — You are fucking Russian! Fucking carrot! Все взоры обратились к Телегину, который вообще не понимал, какого черта тут происходит, и к тому же не говорил по-английски. — Саш, а Саш, — протянул Иван, поворачиваясь к Овечкину. — Чего этот странный от меня хочет? Форвард хохотнул, понимая, насколько комично это выглядело. — Он говорит, что ты гребанный русский и по совместительству гребанная морковка. Мы минут пять пытались понять, что он от нас хочет и какого рыжего игрока нашей сборной ищет, — спокойно отозвался Дацюк, которого ситуация не особо веселила. Кто его знает, что на уме у американца. Может, морду пойдет бить. Из последующего двадцатитрехминутного монолога Кинкейда мало что понял даже Павел, который в Америке жил больше десяти лет. Отборный мат, которым покрывал Кинкейд Телегина, на великий и могучий был непереводим. Ваня почесал рыжий затылок. — Единственное я понял, что он на меня зол, а остальное…? — он молящим взглядом посмотрел на Овечкина, но тот лишь развел руками, мол, я и сам половину не понял. — Так ладно, чувак, — Телегин подошел к офигевшему Кинкейду, закидывая ему руку на плечо. — Сейчас мы с тобой пойдем рушить культурные барьеры. Кинкейд офигевшим взглядом смотрел на Телегина, и ни черта не понимал, что тот говорил. — Vodka, — бросил Телегин такое знакомое всем иностранцем слово. — Much vodka! Наконец-то в глазах Кинкейда появилось понимание того, чего от него хотят. — Vodka, good, — бросил он, покорно последовав за Иваном. Дацюк на это лишь вздохнул, он не понаслышке знал, что водка — ключ к международному пониманию. А потом он понял, что было не так. — Вань! — проорал он, высунувшись в коридор, — Ты ничего не забыл? Штаны, например? Из раздевалки послышался дружный хохот команды.