Error, Error! Brain not found!

- А после Олимпиады я угоню истребитель! Корейский! Женя горестно вздохнул. За полгода до этого. - А слабо танк угнать? – Кузнецов не мог связать двух слов, но если дело доходило до пари, то он чувствовал себя удивительно трезвым. Панарин открыл один глаз, изящно выгибая бровь. - Ты это сейчас кому? – Тарасенко лежал звездочкой рядом с Панариным на диване, высказывание Кузнецова заставило его оторвать голову от подушки, и со страдальческим видом посмотреть на Женю. Утро после празднования победы на Чемпионате мира в Кёльне утром назвать было никак нельзя. Овечкин дрых где-то за диваном, и даже ярое высказывание его партнера по команде ничуть не разбудило его. Ковальчук ушел спать раньше всех, заявив, что ему больше не наливать, и вообще желательно не кантовать до следующего вечера. ДаШи, в составе небезызвестных Шипачёва и Дадонова, ушли с середины вечеринки, им, видимо, тоже уже можно было больше не наливать. Куда пропал тренерский штаб, никто из присутствующих даже и не представлял. - Как кому? – с усмешкой отметил Кузнецов. – Вам, конечно. Тарасенко с несчастным видом уткнулся обратно в многострадальную подушку, откуда раздалось неразборчивое бурчание. - Что-что? – хором поинтересовались Тёма и Женя. - Я говорю, где ты танк найдешь, умный ты наш? Женя страдальчески закатил глаза. - Мы в Германии! Они тут сохранились, как памятники! Мы один проезжали по дороге со стадиона, я тогда еще подумал, что если выиграем, надо будет устроить русское утро в Кёльне. Володя перевел взгляд на Панарина, призывая всех известных богов, чтобы вернулись Женя и Вадим, и пнули аллигатора спать, но судя по тому, как недобро загорелись серые глаза Артемия, спасения не предвиделось. - А не слабо, - расплылся в хищной аллигаторской улыбке Панарин. – Показывай свой танк. Когда троица вышла из гостиницы, прихватив внезапно четвертым довольного и пьяного Орлова, Володю озарила умная мысль, как остановить этот назревающий скандал международного масштаба. - Ребят, он же стоял семьдесят два года, вам не кажется, что его уже не завести? Панарин на это лишь фыркнул. - Это все равно, что мотоцикл починить…

***

Вадим проснулся от странного звука, который напоминал смесь звуков паровоза и теплохода. Потерев глаза, и высвободившись из-под Женькиной руки, он выглянул в окно, пытаясь распознать источник звука и тут же задернул занавеску, надеясь, что ему почудилось. - Женя! Женя! Просыпайся, на улице танк! Дадонов открыл один глаз, смотря на Шипачёва очень красноречивым и недобрым взглядом. - Вадя, ты наркоман? – вкрадчивым голосом поинтересовался Женя. – Ты вроде не исчезал из моего поля зрения, что ты успел покурить на вечере, что тебя так кроет с утра пораньше? - Дадонов, мать твою за ногу! Я серьезно. - Более чем! – раздался голос из-за занавески, и Женя аж подпрыгнул на месте, думая, насколько забористая была трава, что накрыла и его. Занавеска наконец-то выпутала нечто, которое оказалось Овечкиным. - Они угнали танк! Это уже по всем новостям в стране! Позади Саши стремительно пронесся БТР, сопровождающийся веселым улюлюканьем. У Дадонова нервно задергался глаз. - Кто, мать вашу, это сделал?! Из БТР показалось лицо Орлова, который, махал российским флагом. - Поддай газу, Поттер! И БТР стремительно унесся в рассвет. - Ладно, с БТР понятно, а на танке кто? – Дадонов медленно повернулся к стремительно бледнеющему Шипачёву, проследив за его взглядом. Кровать Артемия оставалась не разобрана, да и самого его в комнате не наблюдалось. - Тёма, твою мать! Этот крик был слышен далеко за пределами гостиницы, но до самих «вояк» он так не дошел.

***

Ковальчук флегматично включил телевизор, ленивым взглядом разыскивая Володю, но его на месте не оказалось. - Срочные новости! – вещала на немецком ведущая. – По Кёльну ездят русский танк и БТР, русские захватили Германию, они идут на Берлин! Ковальчук не понимал ни слова, но стоило показать видео с едущим танком, на котором сидел Панарин и махал рукой совершенно охреневшим немцам со словами «Меркель капут!», а следом за ним видео с тем, как по городу ехал БТР с Орловым и российским флагом, он все понял без слов. Натянув штаны и на ходу надевая майку, он выскочил за дверь, тут же сталкиваясь с Шипачёвым. - Вадим, они... - Наши – угнали только танк, - флегматично отметил Шипачёв. – У нас есть четыре придурка и один большой международный скандал, и да, кажется немцы всерьез уверовали, что русские захватили Германию. - Как ты можешь быть таким спокойным?! Это же танк. - Я скажу страшнее, это же Панарин! – рявкнул из-за угла Женя. – Так что ноги в руки и бегом их искать. Спорить с Дадоновым никто не решился.

***

Искать далеко не пришлось, танк в очередной раз проезжал мимо, осталось только взять курс на танк и бежать за ним. В процессе погони высказывались разные сумасбродные идеи, как остановить это безобразие. Самой «оригинальной» была идея Овечкина лечь грудью на амбразуру (зачеркнуто) танк, сопровождаемая адским количеством матерных слов. И тут произошло непредвиденное: танк резко издал звук умирающего тюленя и заглох ровно посередине улицы. БТР не ожидал такого подвоха, Кузнецов решительно пытался затормозить, но тяжелая машина все-таки въехала танку прямо в филейную часть. Повалил дым. Панарин в полном боевом раскрасе из машинного масла, кашляя, слез задницей кверху с танка, садясь на брусчатке. Тарасенко, измазанный в масле, выполз следом, присаживаясь рядышком. Подняв глаза, Тёма грешным делом подумал, что его сейчас убьют, когда Шипачёв рывком поднял его с брусчатки, прижимая к этому самому танку, покрывая его всем известным словарным запасом. Тёма лишь обиженно шаркал ножкой, даже не слушая, что ему вещает Вадим. Лишь повернув голову, он, посмотрев на Женю, понял, что ему хана. Ковальчук публичного скандала устраивать не стал, лишь схватил за ухо ребенка двадцати пяти лет отроду и поволок его в сторону гостиницы. Отбиться у Володи не получилось. Кузнецову достался волшебный пендель, благодаря которому он просто чуть не улетел в ближайшие кусты, на Орлова очень красноречиво посмотрели, обещая разобраться позже, хватая Женю за шкирку, давая понять Диме, что ему тоже нужно следовать за ним и не предпринимать попыток сбежать. Все равно найдет. Спустя 24 часа. - Мы приносим свои глубочайшие извинения за причиненные неудобства и гарантируем, что такого больше не повторится, а виновные будут наказаны, - вещал Ротенберг с трибуны. Тишина пресс-конференции нарушалась лишь тем, как в углу нервно икал Знарок, а взор журналистов привлекало то, как горели уши у виновников торжества, и только Панарин стоял, прислонившись к ближайшей стене. Сидеть он не мог.