***
Само собой, костюм Шипачёва произвел фурор. Он был главным героем этого праздника жизни, инстаграма и домашних видео. Сначала его это раздражало, но после пятого бокала шампанского, в этот раз без афродизиаков, Вадима это даже начало забавлять, и он начал позировать с Женей на коленях. После восьмого он был спроважен этим самым Женей в комнату. Пошатываясь, Вадим рухнул на кровать, прямо в костюме, зарываясь носом в подушку, и провалился в глубокий пьяный сон.***
Шипачёв проснулся от того, что ему почему-то было очень жестко, в плечо что-то немилосердно впивалось, а еще нижние конечности непонятно обдувало, и он чувствовал себя почему-то очень голым. Сначала он подумал, что он спит на полу, но когда он открыл второй глаз, и увидел рядом со своей моськой почему-то только одно лицо Жени, которое плавало в воздухе, он подскочил на три метра. Вадим с ужасом обнаружил, что, во-первых, он все еще в платье, во-вторых, он лежит на дороге из какого-то странного желтого кирпича, в-третьих дорога шла через чистое поле. Вадим еще раз посмотрел на летающую голову и убедился, что она совершенно точно парит самостоятельно в воздухе. Шипачёв лишний раз дал себе зарок, что больше пить не будет. Правда, потом материализовались и другие части тела этого загадочного существа, в том числе черный пушистый хвост и такие же пушистые ушки. — Изыди, демон! — воскликнул Шипачёв, отшатываясь. Женя закатил глаза, тяжело вздыхая, и поворачиваясь прямо в воздухе вокруг своей оси. — Я не демон, я кот. Чешиииииррррский кот, — промурлыкал тот, совершенно по-Дадоновски усмехаясь. — Моя Алиса не рада меня видеть? Шипачёв поправил парик, который старательно сползал ему на нос, и потер переносицу. — И что я здесь делаю, Кот? — Вадим решил подыграть пушистому. — Пить надо меньше, — фыркнул по-кошачьи Женя, растворяясь в воздухе. Вадим на это лишь вздохнул. — Ладно, а можно я вернусь в свою комнату? — поинтересовался он, смотря на то место, где только что исчез кончик пушистого хвоста. — Следуй за бееелым кроликом, — так же нараспев отозвалась пустота, и Шипачёв вздохнул. Белого кролика нигде не было видно, поэтому он решил поступить умнее, направляясь вперед по дороге. Пройдя подлесок, через который шла дорога, Вадим оказался на большой поляне, где стоял огромный стол, заваленный чашками, ложками, чайниками и всевозможными столовыми приборами. Во главе стола восседал полуголый Ковальчук, в одной набедренной повязке, который явно напоминал стриженого и обросшего Тарзана, а у него на коленях восседал Безумный шляпник, который удивительно был похож на небезызвестного Владимира Тарасенко. — О, милая Алиса, — улыбнулся Шляпник. — Мы тебя как раз ждали. Мы украли у Красной королевы из кладовки очаровательный нежнейший по вкусу чай с кокаином. Шипачёв почувствовал, как у него нервно задергался глаз. — Спасибо, но я, пожалуй, воздержусь. — А я нет, — раздался знакомый голос, и тут с дерева флегматично спустилась гусеница размером чуть ли не с самого Шипачёва, флегматично попыхивая трубкой. Вадим так и остался стоять, раскрыв рот, глядя, как гусеница, которая, кстати, разговаривала голосом Павла Валерьевича, отпивает из заботливо предложенной Шляпником кружки. — Алиса, тебе нужно идти дальше, по дороге из желтого кирпича, — флегматично заявил Дацюк, продолжая попивать эту мечту наркомана. — Следуй за Чеширом, он тебя не подведет. Гусеница поставила кружку на стул, уползая в сторону дерева, но неожиданно завалилась на бок, дрыгая множеством длинных ножек. — А я с Мозякиным…- заявил Павел, и Вадим на это только вздохнул. Он эту истину давно усвоил. Оставив гусеницу на Шляпника с Тарзаном, которых, кажется, тоже накрыло волшебное зелье, он направился дальше. — Не вздумай сворррачивать с дороги, — промурлыкал голос на ухо. Вадим аж подпрыгнул от неожиданности. В воздухе, опираясь на локоть, висел Чешир, и ехидно улыбался. — Ты меня до инфаркта доведешь, сволочь хвостатая, — пробормотал он. — Это дорога когда-нибудь закончится? — Не скорррооо, — протянул тот, и Вадим на это тяжело вздохнул. Путь обещал быть долгим. Впереди виделся лес, но стоило Шипачёву сделать несколько шагов, как послышался стук копыт и дикие улюлюкающие звуки, как будто на него скакало целое войско. Внезапно через него перелетела неизвестно откуда взявшаяся Рапунцель, размахивающая сковородкой направо и налево, верхом на Коне-огне, который ржал и распевал Российский гимн. Подняв голову, которую он успел пригнуть во избежание катастрофического столкновения с копытами долбанутой лошади, Шипачёв узнал в виновнике чудом непроизошедшего ДТП Артемия — свет — Панарина. — Тёма, твою мать! — заорал Шипачёв, как мимо пронесся Анисимов в костюме прекрасного принца, бегущий во всю мощь за Рапунцель. Та замахнулась на него сковородкой. — Я тебе сколько раз говорила? Не выйду я за тебя замуж! Лесбиянка я! — У всех своих недостатки, — потирая ушибленную голову, бурчал прекрасный принц. — Я тебя любой приму. Рапунцель-Панарин снова огрела его сковородкой и дала жару Коню-огню, ускакав куда-то глубже в лес, принц тоже скрылся в чаще через пару минут. Чеширский кот горестно вздохнул. — Они всегда так, не обрррращай внимания. Они продолжили свой путь. Шипачёв напрягся, заметив, как к ним навстречу кто-то движется. Он ожидал увидеть кого угодно, но никак не Тихонова, одетого в платье и красные башмачки, на руках у Зубарева, переодетого в костюм собаки. — А это какая сказка? — вопросительно поинтересовался Шипачёв, рассматривая два хвостика, в которые были собраны длинные каштановые волосы Вити. — Это Элли с Тотошкой, — нахмурился Кот, кидая взгляд карих глаз на случайных встречных. — А вы тут что делаете? — Выход ищем, — буркнул «Тотошка», крепче подтягивая на себя скатывающуюся с его рук «Элли». — Я вот тоже его ищу, — заметил Шипачёв, — Правда, он в другую сторону. А этот что, ходить разучился? — Туфли жмут, и ноги стерла, — буркнул недовольный Витя, пряча нос в плече своего волкодава. Вчетвером они двинулись к лесу, но стоило им только подойти к ближайшим деревьям, как случилось нечто нехорошее. А именно Олег Валерьевич, в красном платье с кринолином, выскочивший им на встречу. Чешир неожиданно схватил Шипачёва за бант от фартука, пряча его за ближайшими деревьями, затыкая лапой рот. Вадим даже перестал дышать от неожиданности. Судя по всему, Элли и Тотошке повезло куда меньше. — Голову с плеч! — крикнула «Красная королева». Шипачёв бесшумно повернул голову, видя, как два громадных тела, в лице двух финских игроков его команды, подхватили дуэт из страны ОЗ под локти, унося куда-то в лесные дали. — Куда это он их? — шепотом поинтересовался Вадим, когда пушистая лапа наконец-то прекратила прикрывать его рот. — В четверрртое звено, — так же шепотом промурлыкал Чешир, осторожно выплывая из-за дерева. Пройдя несколько сотен метров, Шипачёв прислушался. Из леса доносились странные звуки, которые спустя полминуты начали складываться в песню.Чип Чип Чип Чип и Дейл к вам спешат Чип Чип Чип Чип и Дейл лучше всех Они всегда спешат туда где ждёт беда Там где они всегда успех Чип Чип Чип Чип и Дейл
Песня приближалась все ближе и ближе, пока через дорогу не пронеслись две знакомые личности, в которых «Алиса» узнала Егора Яковлева и Сергея Плотникова. Мчались они совершенно точно в том направлении, где скрылись Красная королева с финской свитой. Но передвигались они, взявшись за руки, с абсолютно счастливыми моськами, используя хвостики как пропеллеры. — Офигеть, — по буквам протянул Шипачёв, смотря на Чешира. — Видимо, они успели заглянуть к Шляпнику, — развел лапами Кот. Почти час они шли без происшествий в полном молчании, Чешир то и дело играл лапой с бантом на платье, но Шипачёва это совершенно не бесило. Выйдя на небольшую поляну, они наткнулись на небольшой домик на дереве. — А здесь какие наркоманы живут? — поинтересовался Вадим устало. — Входит…и выходит… — протянул чей-то голос. Шипачёв оглянулся по сторонам, пытаясь определить источник звука. Подойдя ближе к дереву, он обнаружил Ротенберга, одетого в кигуруми ослика Иа, обнимающего ногами-копытцами Кубок Гагарина, флегматично опускающий в него собственный хвост. — Входит и выходит… — бормотал он, снова вытаскивая пушистую кисточку наружу. — Этому, видимо, тоже волшебного чая больше не наливать. — Этому и чая не надо, — буркнул Чешир с легким раздражением, — Там этой шайтан-посудины достаточно. Чешир схватил его за руку, возвращая обратно на дорогу. Вадим подумал, что не хватало еще увесистого пинка от пушистой задницы, но, Слава Ротенбергу, этого не последовало. К середине пути у Шипачёва настойчиво заурчал живот, и он уже пожалел, что не попросил у Тарзана какой-нибудь еды, он-то явно был поадекватнее Шляпника, но было поздно, возвращаться уже было нельзя. Пройдя еще около получаса, он обнаружил указатель, стоявший рядом с дорогой, который гласил «Котлетный дом, 250 метров». Вадим радостно рванул в сторону, насколько это позволяли платье и туфельки, не обращая внимая на предупредительные окрики Чешира. Последнее, что он услышал, прежде чем его огрели чем-то тяжелым по голове, был истерический «мяв» ушастого спутника. Очнулся он привязанным к столбу, с кляпом во рту. Первой его реакцией инстинктивно было желание найти Чешира, все-таки он очень сильно напоминал ему Дадонова. Пушистая лапа нащупалась по другую сторону столба, и тут же оказалась сжата для успокоения. — Сейчас мы исчезнем, — тихонько мяукнул Чешир, но ничего не произошло. — Не пытайся, Чешир, — раздался знакомый непроницаемый голос. Шипачёв повернул голову, и, если бы не кляп, челюсть его бы встретилась с полом. Перед ним стояла странная компания: Кот в сапогах, с няшным выражением на милой моське, который был вылитый Вячеслав Войнов, Серый Волк, который почему-то был блондинистого окраса, крутящий на указательных пальцах револьверы и Шрек, которому больше бы подошло имя Алексей и фамилия — Емелин, ухмыляясь, поигрывающий дубиной. — А командирша ваша где? Лежит где-нибудь в кустах? — со злорадством поинтересовался Чешир. — Не боишься распускать свой кошачий язычок? Командирша пули на лету зубами ловит, уж с тобой она придумает что-нибудь изощренное, — прошипел Кот в сапогах. Вадя поразился, как тот быстро поменялся, сейчас он его скорее напрягал, хотя минуту назад он был готов отдать ему душу и все деньги, которых у него, кстати, не было. — Хватит пререкаться с ними, захлопните кошаку рот, — раздался знакомый голос. И тут Шипачёву стало ясно, что это была за командирша, и почему она ловила пули на лету. Братия расступилась, и вперед шагнул Бобровский, в белой ночнушке с черным широким поясом и красным плащом с накинутым на голову капюшоном. Идеальная «Красная шапочка», мать его. Чеширу быстро вставили кляп, но он успел неплохо царапнуть Шрека по большой руке, но зарядить затрещину пушистому засранцу помешала командирша. — Красной королеве они нужны живыми и здоровыми! — рявкнула она, и здоровенный Шрек тут же поджал уши. Несколько часов прошли в томительном ожидании. Шипачёв безрезультатно пытался растянуть веревки, но ничего не получалось. Видимо не зря Лёша прошел курс БДСМ летом, узлы были завязаны на Славу. Приближался вечер, «котлетный домик», чей двор стал их тюрьмой, укрывала тьма. Через четверть часа зажглись костры и началось жариться мясо. От запахов Шипачёв вспомнил про притупленное пленом чувство голода. «Красная шапочка» сидела на телеге, заполненной до краев сеном, и точила короткий меч, тихонько что-то напевая. Шипачёв прислушался, в надежде, что если он начнет слышать слова, то отвлечется от урчания в животе.Говорят, мы бяки-буки, Как выносит нас земля? Дайте что ли карты в руки Погадать на короля. Ой-ля-ля, Ой-ля-ля, Погадать на короля, Ой-ля-ля, Ой-ля-ля, Ех-ха!
«Точно Атаманша», — подумал Шипачёв. Внезапно песня прервалась страшным воплем «Джиронимо!» В Шрека неожиданно ударило нечто, пришибая к стене, заставляя потерять сознание, Серый волк схватился за пистолеты, но был моментально нокаутирован сильным хуком левой, который отвесило ему черное неведомое нечто. Кот в сапогах выпустил когти, но тут же в противоположенном направлении полетел клубок, и Кот оказался занят на длительный срок. С Красной шапочкой, обнажившей меч, нечто боролось недолго, после нескольких выпадов оно просто огрело её клюшкой по голове. — Вот непоседа, Алиса, тебе же Гусеница сказала следовать за Чеширом. А ты ведешься на всякие там котлеты. И вообще ты его холить и лелеять должен, вам предначертано быть вместе. — «Роза Сябитова», пожалуйста, я буду с кем хочешь, только развяжи меня! — взвыл Шипачёв, когда Харийс Витолиньш, облаченный в черный костюм со шляпой, в котором он очень напоминал Зорро, вынул у него изо рта кляп. — А кто такая Роза Сябитова? — поинтересовался их спаситель недоуменно после такого, как все же отвязал Чешира и «Алису» от столба. — Забей, — сделав жест «рука-лицо», бросил Вадим. — Нам надо быть далеко отсюда, когда эта веселая компания придет в себя. — Это я могу устроить, — улыбнулся «Зорро», щелкая пальцами. С неба плавно спикировал ковер-самолет, на котором сидел по-турецки Мозес, то и дело поправляя съезжавшую с головы феску. — Загружаемся, — с поклоном отозвался Витолиньш, легко запрыгивая на транспортное средство. — А может не надо? — с тревогой поинтересовался Чешир, но был перекинут через плечо, и затащен Шипачёвым на борт их «Летучего голландца». Едва транспортное средство пошло на разворот над поляной, Шипачёв наклонился, хватая с костра уже готовую свиную ножку, откусывая здоровенный кусок. — Вот теперь гораздо лучше, — улыбнулся он, пожевывая свежее мясо. Чешир переполз с «кормы» на «нос» и сел перед ним, спустив хвост вниз, прямо за самый краешек ковра, смотря на Шипачёва с недовольным видом. Вадим лишь молча протянул ему ногу. Ужин проходил в тишине, пока неожиданно ковер под ними не согнулся, и не издал страдальческий чих. Шипачёв вздрогнул, схватившись лапами за Чешира, тот в ответ лишь ближе притянул его к себе. — Все хорррошо, Алиса, — промурлыкал тот. — Мы в безопасности. Но тут ковер снова изогнулся в страдальческом жесте и так же резко выпрямился, снова чихая. Мозес что-то начал быстро тараторить на английском и самое странное, что Шипачёв его прекрасно понимал. И вывод был не утешительный, у ковра была аллергия на кошек. — Нужно приземлиться где-нибудь на суше, близко к дороге, — крикнул Чешир, крепче прижимая к себе «Алису». Шипачёв кинул взгляд вниз, под ними простиралось бескрайнее болото, приземляться на него, как и скидывать вниз Чешира, ему очень не хотелось. Но ковер, видимо, решил все по-своему, потому что он чихнул, сделав сальто. Краем глаза Шипачёв заметил, что «Аладдин» и «Зорро» успели ухватиться за его ворс, а вот руки Чешира были заняты тисканьем его самого, поэтому они оказались в воздухе. Последнее, что помнил Вадим, прежде чем оказаться в воде, это то, как ковер упорно не хотел подчиняться в воздухе, брыкался, не позволяя себе отправиться на спасение улетающих. Вода была густой и неприятной, будто кисель. Шипачёв вынырнул на минутку, и нырнул обратно, пытаясь найти Чешира. Нашелся последний быстро, подергав его за ногу, убеждая, что нужно нырнуть глубже. Памятуя о своей прошлой ошибке, он подчинился. Они плыли недолго, но Шипачёв был даже удивлен, как ему хватало воздуха на такой заплыв. Обогнув коралловый риф, непонятно откуда взявшийся в относительно чистой воде, оказавшейся под «кисельно-болотной гадостью», он то и дело озирался по сторонам. Ему очень хотелось ухватить Чешира за хвост, опасаясь, что он уплывет куда-то в сторону, но рисковать кошачьим достоинством не стал. Справа мелькнуло что-то рыжее, и Шипачёв резко обернулся на едва заметную волну. Мимо проплывало «оно». Рыжая русалка, расчесывающая такую же рыжую бороду вилкой, в сопровождении какого-то краба-инвалида. Шипачёв от удивления застыл на месте. — Кончита, ты ли это? — булькнул он, неуверенный, что его речь вообще может кто-то разобрать, но видимо «оно» разобрало. Обернувшись, Вадим сразу понял, что это не мадам Вурст, хотя лицо и было ему очень знакомым. «А вот и Телегин с Кинкейдом нашлись», — подумал он, махнув русалке рукой, та лишь улыбнулась, легонько поиграв пальчиками в его сторону, будто подзывая. Краб-вратарь среагировал мгновенно, впиваясь клешнями в босую ногу. Туфли были безвозвратно потеряны еще в полете. *** Вадим вскрикнул и распахнул глаза, дернувшись на кровати, но тут же оказался придавлен чужим телом. Боясь открыть глаза, опасаясь увидеть какую-нибудь очередную наркоманию, он начал старательно ощупывать теплое тело. Нащупав уши, он, мягко говоря, впал в ступор. — Вадим, прекрати тискать мои несчастные уши, — усталым голосом заявил Женя. Вадя открыл один глаз, потом второй, различая во мраке комнаты знакомые черты лица. На Жене были все те же кошачьи уши, что и на «празднике жизни», лицо было усталым, а сам он полусидел, свесив ноги с кровати, положив туловище ему на грудь, которая все еще была облачена в голубое платье и белый фартук. В ту ночь Шипачёв дал себе слово, что больше никогда не будет пить в женском платье.