Возвращение домой

Санса сидела у подножья кровати в расшнурованном корсаже, с письмом в одной руке и кубком — в другой. Она прочла его уже тысячу раз, но все равно не могла заставить себя поверить. Истории, которые она слышала о тете Лианне в детстве, оказались ложью, все до одной. Сестру отца никто не похищал и не насиловал. На самом деле Лианна Старк и Рейгар Таргариен были женаты, доказательства этому можно найти в Цитадели. Дракон часто играл Лианне на арфе, писала кормилица по имени Вилла, а она танцевала для него. Каждый день в ее покои приносили зимние розы. Их пьянящий аромат окружал Лианну даже в день смерти. Я хочу быть храброй, Нед. Я не хочу умирать… У Сира Эртура даже остался вышитый Леди Лианной платок, который она подарила другу своего мужа в знак глубокой привязанности. Это все равно что услышать, что Арья сделала себе вечернюю прическу! «Рейгар умирал с ее именем на устах. Он так любил свою Зимнюю Розу». «Он не отходил от нее ни на шаг». «Леди Лианна все время смеялась, ей так это шло». «Принц Рейгар снисходительно наблюдал за тем, как Меч Зари тренировался с Леди Лианной, она умоляла научить ее драться с двуручным мечом». Отец часто рассказывал им о поединке с Мечом Зари, в котором Нед Старк сразил Сира Эртура Дейна. Эту историю обожал Бран. Разумеется, тогда никому из них и в голову не могло прийти, почему Леди Лианну охраняли рыцари Королевской гвардии. Но теперь все встало на свои места. Последний Дракон пал, и Меч Зари служил новому наследнику престола. Значит, победив рыцарей Королевской Гвардии, отец забрал ребенка и выдал дитя Лианны и Рейгара за своего незаконнорожденного сына. Бастард Винтерфелла. Джон. «Вокруг кого должен сплотиться Север: вокруг законной дочери Неда и Кейтилин Старк или же бастарда, рожденного где-то на Юге?» Санса чуть не расхохоталась во весь голос. Подозревал ли Бейлиш уже тогда? Неужели же он думал, что это известие толкнуло бы Сансу на предательство? Глупец! В усыпальнице Старков Мизинец только многозначительно хмыкнул, когда она упомянула о похищении Лианны, и снова увел Сансу подальше от истины. Все это время тайна происхождении Джона была у нее прямо под носом, но Санса была слишком поглощена собственными проблемами, чтобы заметить. Нед и Роберт Баратеон были лучшими друзьями, но отец понимал, что сын Рейгара не должен знать о своем происхождении — по крайней мере, пока жив Роберт. Так вот почему отец держал мальчика при себе, в Винтерфелле! Ну конечно! Как же он мог отослать сына своей любимой сестры, да еще и принца крови… Милый, вечно хмурый Джон. Как же ему, наверное, было больно, когда люди пренебрежительно бросали ему вслед «бастард». «Ничего, Джон, скоро ты обо всем узнаешь. Я, наконец, избавлю тебя от этой боли». Вот болваны, подумала Санса: перед ними все это время был будущий король! Но в нем не было ничего, ничего от крови старой Валирии! Джон всегда казался настоящим северянином, как отец. Или она просто не замечала чего-то… такого, потому что плохо смотрела? Так вот почему она никогда не видела в нем брата — да Джон просто им не был! Как все до смешного логично! Обнимая его, она не чувствовала, что горячие руки на ее талии — это руки брата. Вот почему любое прикосновение Джона, даже самое целомудренное, вызывало в ней приятную истому… Санса дрожащими пальцами теребила шнуровку на корсаже, отгоняя непрошеные мысли и пытаясь сосредоточиться хоть на чем-то. У нее еще будет время разобраться со всем этим. — Кто бы мог подумать… — еле слышно прошептала Санса, обнимая свои колени. Всю жизнь ее мать ненавидела не плод измены мужа, а его племянника, наследника Железного трона! Если бы только отец открылся ей, если бы Леди Кейтилин знала… Она бы приняла Джона как сына, и жизнь его могла бы сложиться иначе. Он мог бы быть с Роббом на равных, и клеймо бастарда никогда не омрачало бы его красивое лицо. А со временем родители раскрыли бы ему правду. Джон мог бы сидеть с ними за одним столом на пирах, смеяться и шутить. Ему бы не приходилось все время прятаться по углам от презрительного взгляда ее матери. Джон бы никогда не ушел в Дозор, не познал жуткого холода и предательства. Вместо этого он бы мог поехать с ними в Королевскую Гавань. Санса почему-то представила, как они с Джоном прогуливаются по набережной, брат шутливо преклоняет перед ней колено и дарит красную розу. Джон бы ее защитил, он бы не позволил никому издеваться над ней. Губы ее непроизвольно растянулись в улыбке. Неужели же она снова верит в сказки, во всех этих рыцарей и принцев?! Глупая девчонка. Ну конечно, Джон никогда не покинул бы Север при любом раскладе: отец бы ни за что не стал рисковать жизнью мальчика. Санса только раздраженно смахнула слезы и снова перечитала письмо, чтобы запомнить все детали. А теперь ей нужно доиграть роль. Санса затолкала свиток обратно в карман камзола, живописно разбросала вещи по полу, сполоснула кубок Мизинца и забралась на кровать. Утром Бейлиш проснулся от странного, непривычного ощущения — волосы Сансы накрывали его грудь жаркими рыжими волнами. Глаза его беспокойно забегали: письмо, где его камзол? Пошарив свободной рукой по полу, Петир нащупал свою одежду и платье Сансы. Письмо было на месте, и он с облегчением выдохнул. — Санса? — прошептал он вопросительно, целуя ее в макушку. Она недовольно заерзала под покрывалом но, вместо того, чтобы проснуться, закинула свою длинную ногу ему на бедро. — Нужно вставать, любовь моя. -Да, я уже встаю, — сонно пролепетала Санса, по-прежнему не двигаясь. Что произошло ночью? Петир помнил, как они пили вино, как Санса соблазнительно улыбнулась ему и повалила на кровать… Еще там почему-то была Кэт. Ему это точно не приснилось? — Санса, что на тебя нашло вчера? Она села на постели и, открыто глядя Бейлишу в глаза, объяснила: — Я устала, понимаешь? Все видят во мне фарфоровую куклу, маленькую леди. Надоело. Я хочу жить, пока еще могу — особенно, после того, что перенесла. Имею я на это право, как по-твоему, Петир? Или такой я тебе больше не нравлюсь? Мизинец ошарашенно смотрел на нее, не зная, что сказать. — Хорошо. А теперь подай мне платье, если тебя не затруднит — не могу же я вернуться в свои покои голой. — Увидимся за завтраком, любовь моя, — бросил Бейлиш ей вслед. У самых дверей Санса обернулась и, невинно улыбаясь, сказала: — Надеюсь, вы не разочарованы, милорд. Мизинец плотоядно усмехнулся и отрицательно покачал головой. Как только за ней закрылась дверь, Бейлиш принялся лихорадочно проверять, на месте ли все бумаги в ящиках стола. Он также исследовал графин с вином и бокалы. Не обнаружив ничего подозрительно, Бейлиш присел на кровать и тихо сказал: — Что ж, теперь, все станет куда проще. *** Санса быстро шла в свои покои, кутаясь в шаль. У дверей ее встретила обеспокоенная Бриенна. — Миледи, ну как?! — Вели собирать вещи, мы уезжаем через несколько дней, — процедила Санса и рывком открыла дверь комнаты. — В Винтерфелл? — переспросила Бриенна. — Нет, мы отправимся в Риверран, к моему дяде Эдмару, — объявила Санса как можно громче, чтобы все, кто должен и не должен был знать об их планах услышали. Бриенна зашла к покои следом за Сансой и плотно затворила дверь. С опаской поглядывая на свою леди, Тартская дева тихо спросила: — Все прошло так, как вы хотели? Санса уже переоделась в новое платье и теперь сосредоточенно заплетала волосы в косу. Закончив, она повернулась к Бриенне и твердым голосом ответила: — Мне нужно домой, Бриенна. — А что с Мизинцем? — Я предложу ему приехать в Винтерфелл через несколько лун — на свадьбу. Бриенна недовольно поежилась. — Миледи, мне все это не нравится… Санса холодно улыбнулась и, приподняв бровь, пояснила: — Ты же даже не знаешь, чья это будет свадьба! Тарсткая дева только насупилась. — Ваша, чья же еще, миледи! — Если все пойдет так, как я задумала, Бриенна, не думаю, что ты будешь возражать, — загадочно улыбаясь пробормотала Санса, складывая украшения в деревянную шкатулку. Робин был расстроен отъездом, но Санса заверила кузена, что приедет еще. Юный Лорд Аррен уже не казался ей таким безнадежным. Бронзовый Джон почтенно поцеловал ей руку и коротко кивнул — что ж, они пришли к пониманию. Если Мизинец и был удивлен таким внезапным отъездом, то отлично держал себя в руках. Когда приличия были соблюдены и процессия уже была готова двинуться в путь, Мизинец подошел к карете и шепнул ей: — Мы увидимся даже раньше, чем ты думаешь, моя милая. Конечно, Бейлиш пошлет за ней шпионов. Но Санса уже знала, что делать. Когда «пташки» принесут Мизинцу весть о том, что Леди Старк все еще гостит в Риверране, Санса с Бриенной и Подриком уже отбудут в Близнецы тайным путем — по Зубцам. А там недалеко и до Замка Сервина — восстановить силы и отправиться дальше, домой. *** Сир Давос никогда еще не видел Джона таким рассеянным — утром он заявился на заседание Совета в разных сапогах. Привычная угрюмость Короля сменилась какой-то беспробудной тоской — по его лицу было заметно, что Джон почти не спал и пил больше, чем обычно, а это было уж совсем на него не похоже! — Ваша светлость, может, подыскать вам нового оруженосца? — осторожно поинтересовался Давос. Джон по-прежнему сидел, безразлично уставившись куда-то перед собой, и Луковому рыцарю пришлось повторить вопрос. — Вы что-то сказали, Сир Давос? Отличная идея, я согласен, пошлите за ними, да. Замечательно, — пробормотал Джон, вставая из-за стола. Давос и Тормунд опасливо переглянулись. — Что это с ним? — пробормотал Тормунд и потянулся за кружкой. — Я думаю, это все Леди Санса. — Так она же у своего слабоумного кузена, в Гнезде, разве нет? — От них не было вестей с самого прибытия. На последнее его письмо Леди Санса не ответила. Не хочу показаться подозрительным стариком, но что-то там не так, помяни мое слово. — Но что с ней там случится, Давос? Не попусту ли Джон бесится? Тем более, когда рядом ее грозная леди-воин. Давос недовольно причмокнул губами и покачал головой. — Он бесится, потому что знает, что в любой момент может приехать этот червяк, Бейлиш. И я его понимаю. Будь у меня такая сестра, я бы тоже не горел желанием оставлять ее наедине с Мизинцем. Тормунд сокрушенно вздохнул и отпил эля. — Да уж, Иной его побери, этого Бейлиша. Эх, вы, южане — зарезать бы его по-тихому, и дело с концом! — Ворон из Черного Замка, Сир Давос! Найдите же Короля, скорее! В кои-то веки хорошие новости! — кричал запыхавшийся мейстер, помахивая перед собой маленьким свертком и улыбаясь. Джон развернул письмо и быстро пробежался по нему глазами. Лицо его мгновенно просветлело, и на губах заиграла взволнованная улыбка. — Седлайте коня, я немедленно еду на Стену. Джон торопливо накинул меховую мантию и уже собирался выходить, но Давос благоразумно остановил его. — Уже смеркается, Джон. Куда ты собрался?! — Что стряслось, ваша светлость? — Бран. Мой брат жив, он с Эддом, в Черном Замке. Я должен ехать немедленно. — Джон, в Винтерфелле всегда должен быть Старк, — с важностью напомнил Давос. — Я не могу не поехать за ним, как вы не понимаете?! — Я привезу твоего брата, Джон, — предложил Тормунд. — Дай мне людей, и скоро Бран будет дома. Все время забываешь, что теперь ты — Король Зимы, а не простая ворона, старина. — Не стану спорить с вами обоими, — нехотя согласился Джон и устало провел рукой по волосам. Да, он все время забывал об этом. И Сансы не было рядом, чтобы напоминать ему об этом. *** Если бы Бран мог ходить, он бы сейчас взволнованно нарезал круги по комнате. Вместо этого ему не оставалось ничего, кроме как теребить Призрака за холку и молить старых и новых богов о том, чтобы Джон ему поверил. — Джон? Джон, скажи что-нибудь, — тихо взмолился Бран, не сводя с него глаз. Тот тяжело поднялся с кресла и подошел к окну. Джон выглядел так, словно тайна, которую ему только что открыли, вовсе его не шокировала. И Бран не считал это нормальным, потому что такое не могло не шокировать. — Седьмое пекло, Джон! Ты веришь мне?! Скажи же, что не считаешь меня сумасшедшим! Джон, не оборачиваясь, медленно произнес: — Я видел Короля Ночи, Бран, сражался с великанами и во сне вселяюсь в своего лютоволка. Я умер и воскрес. Либо мы с тобой оба тронулись умом, либо ты прав. Бран облегченно вздохнул и откинулся на спинку кресла. — Я не понимаю одного. Зачем же он столько лет лгал мне? Почему не сказал правду — даже тогда, в день нашего прощания на Королевском Тракте. Я умолял его рассказать хоть что-то! Мне просто хотелось знать, жива ли моя мать, — проговорил Джон, задумчиво глядя на кружившийся в свете свечей снег. — Я думаю, он рассказал бы тебе, Джон… Со временем. Он бы не вынес, если бы с тобой что-то случилось. — Все эти кошмары, в которых я спускаюсь в крипту, а Короли Зимы шепчут, что я не Старк, — тихо сказал Джон, обращаясь скорее к окну, чем к Брану. — Они были правы. Я всегда знал, что я не Старк. Но это… Таргариен. Это слишком. Для меня ты — Старк, Джон. Боги, Санса. Одна только мысль о встрече с ней заставила сердце его подскочить в груди. Джон сжал руками спинку стула так сильно, что побелели костяшки пальцев: Санса не его сестра, никогда ею по-настоящему не была и теперь уже точно не станет. Ему почему-то даже стало легче дышать. — Ты — Старк по матери, Джон. И наш отец — твой дядя. Это не меняет главного… — Это меняет все, Бран. Человек, которого я считал образцом для подражания всю свою жизнь, не мог даже назвать ее имени. — Он обещал тете Лианне, Джон, обещал, что будет заботиться о тебе. Роберт убил бы тебя, как и других детей Рейгара. — Неужели же он думал, что я кому-то об этом расскажу?! Да я бы… Меня это совершенно не интересует! Я просто хотел знать, кем была моя мать. Отличная забота, с горечью подумал Джон: на всю жизнь заклеймить сына сестры бастардом. Джон должен был злиться на Неда, на судьбу, на всех — но не мог, да и не хотел. Какая-то его часть даже ликовала: он все же не был бастардом, никогда не был! Его мать была красивой и благородной леди, а не шлюхой или торговкой, а отец… Видение Брана многое объясняло — не только странное поведение Неда, эти его долгие виноватые взгляды, вечные попытки как-то вознаградить мальчика за то, что ему приходилось терпеть, его фамилия, в конце концов! Сколько лет Джон провел в муках, тщетно ожидая милости от Лорда Старка, как он мечтал, что однажды король подпишет указ, и Джону больше никогда не придется быть Винтерфелльским бастардом. Что ж, по крайней мере теперь ясно, почему Нед не мог признать Джона Старком. Джон бы все отдал, чтобы увидеть сейчас выражение лица Леди Кейтилин. «Всю жизнь вы ненавидели сына Последнего Дракона, миледи, какая незадача», подумал Джон и чуть было не расхохотался. — Почему он привез меня в Винтерфелл? — внезапно спросил Джон. — Он мог оставить меня на Юге. Я бы вырос таким же бастардом, просто с другой фамилией, никто бы ничего не узнал. Никогда. Леди Кейтилин не пришлось бы ненавидеть меня, а Лорду Старку — видеть перед собой живое напоминание о смерти сестры. Бран вздохнул и так же тихо ответил: — Я думаю, он не мог, Джон… И дело даже не в обещании, которое он дал. Отец очень, очень любил свою сестру. Я впервые видел его плачущим тогда… Мне кажется, он бы не смог оставить тебя, даже если бы очень захотел. Отец привез домой вас обоих — и мать, и дитя. Джон шумно выдохнул и с горечью пробормотал: — Я часто видел ее во сне. Мне хотелось верить, что она была красивой, храброй и благородной. — Она и была такой, Джон. Я видел все. Тетя Лианна любила Рейгара, а он любил ее. Видел, как они познакомились, как он вручил ей венок из зимних роз, как они поженились в Богороще. Все, что говорили о них, — ложь. Принц Рейгар относился к ней как к драгоценности, как к единственной женщине в его жизни. И королевские гвардейцы, охранявшие вас в тот день, были готовы стоять до самого конца. Ты знал, что тот поединок с Мечом Зари, о котором отец так часто рассказывал, произошел именно в день твоего рождения? — О, чудесно. Лучший фехтовальщик всех времен тоже погиб, защищая меня? — Джон, это была трагическая, но прекрасная история, о которой еще сложат легенды… Рейгар часто играл Лианне на арфе Песнь Льда и Огня. Возможно, он думал, что ты — Обещанный Принц. — Да какая теперь разница, кто кого любил и кто как сражался, — ожесточенно бросил Джон и повернулся к Брану. — Все они мертвы. Тот только с жалостью посмотрел на кузена. — Это я виноват, Джон. Если бы я только мог добраться сюда раньше, если бы я узнал о своем даре и прилежнее учился… Джон опустился на колени перед Браном и, положив руки ему на плечи, твердо сказал: — Ты ни в чем не виноват, слышишь? Не смей винить себя ни в чем! — Джон, ты будешь прекрасным королем, это у тебя в крови. И то, что ты рос вдали от двора с его интригами, только еще раз доказывает, каким правителем ты будешь. Тебе стоит только захотеть, Джон. — Сомневаюсь. Я никогда не хотел этого. Ничего из того, что случилось. — Именно поэтому ты и будешь прекрасным королем. — Нужно же будет объявить обо всем нашим знаменосцам, вот они порадуются моей крови, — мрачно констатировал Джон. — С этим может возникнуть небольшая проблема, — замялся Бран и потянулся к кубку. — Что мы им предъявим в качестве доказательств? Видения Трехглазого Ворона? Отец Миры очень слаб; мы не знаем даже, сможет ли он приехать в Винтерфелл. Пока она доберется до дома, пока расспросит его о Башне Радости… Джон придвинулся ближе к огню и тихо выругался. Башня Радости. Как можно было так ее назвать, когда в этом проклятом месте умерла его мать? — В любом случае, ты — законный Лорд Винтерфелла, и мы с Сансой должны… Бран закатил глаза. Лорд-калека, прекрасный выбор в военное время. — Я ничего не хочу слышать, Джон. И не говори больше об этом при мне, ладно? Ты — наш король. — Я не чувствую себя Таргариеном, Бран. Впрочем, как и королем… — Джон из рода Старков и Таргариенов, избранный Король Зимы. — Перестань… — Как звучит, да?! Джон смущенно опустил глаза и улыбнулся себе под нос. — Ну какой из меня Таргариен, Бран? — Самый что ни на есть настоящий, — пристально глядя на Джона ответил Бран.