Снежный шторм

…И мы пошли. У меня снова включился режим зрителя в кинотеатре. Длинный план прохода по коридору. Темные тона, контровой свет. Далее: сцена спуска по лестнице. Слышно гулкое эхо шагов. Смена плана: цокольный этаж. Мрачноватое подвальное помещение. Напоминает склад. Широкие стеллажи с каким-то барахлом. Огромные воздуховоды, уходящие куда-то в потолок. В помещении толпятся уже знакомые нам персонажи, пришедшие с брифинга. Пара служителей складского культа выдает им непонятный шмот. В кадре появляется новый герой. Камера фокусируется на нем. Да это же в натуре леший. Или ископаемый Митёк, обитатель питерских котельных. Все в комплекте: поношенная тельняшка, дикий взгляд, всклокоченная шевелюра. Не хватает только бутылки. Вместо бутылки у него авоська. А вот уже в ней — бутылка. — Ну? Кто босс? — хрипло пророкотал он. Мой новый подопечный тут же сдал меня с потрохами уверенным кивком. — Па-нят-на… — задумчиво протянул Леший-Митек. И уставился на меня. Смотрел долго, не отрываясь, словно писал портрет для своей внутренней картинной галереи. Мне стало не по себе — ну насколько может стать не по себе человеку, который и так не в себе… Ладно-ладно, простите за дурацкий каламбур. Но дядька правда смотрел как-то особенно по-рентгеновски, будто душу сканировал или что у нас там внутри. Внезапно, не меняя выражения лица и не отрывая от меня внимательных глаз, Леший проскрипел замогильным голосом: — Вижуууу… Вижу… Вижу, что ты, девка, сцышь маленько. И подмигнул. На его лице снова расползлась улыбка, выражающая хитрость пополам с добродушием. — Ну и правильно делаешь. Прорыв такая штука… Ну ладно, не сцы. Мы тебе какого надо порхунчика подберем! Хошь — поглазастее, хошь — позубастее, а хошь — в цвет сумочки. Хотя сумочки я у тебя не вижу. Ну лады, поехали! С этими словами он подошел к ближайшему воздуховоду, пощелкал пальцами и просвистел какую-то сложную мелодию. В воздухе повисла тишина. Все собравшиеся ожидали результата этого маленького ритуала. Прошло несколько секунд. Ничего не произошло. Леший негромко матернулся под нос и загрохотал по металлической трубе воздуховода волосатым кулаком. В ответ там что-то зашуршало, а потом из устья трубы один за другим выкатились несколько разноцветных колобков. Выкатились и закружились между стеллажами, быстро-быстро вибрируя куцыми крылышками. Что-то схлопнулось у меня в голове, и перед глазами встал образ огромного осиного гнезда на крыше и сновавших туда-сюда разноцветных ос. Оказалось, что вблизи «осы» больше всего напоминают головы плюшевых медведей, снабженные короткими лапками и крылышками. Даже моих фрагментарных познаний в физике было достаточно, чтобы понять, что, обладая такой маленькой поверхностью крыла, столь упитанное существо не может удерживаться в воздухе. Если только оно не наполнено гелием. В трубе воздуховода снова зашуршало. Из жерла вывалился новый крылатый колобок. Он на приличной скорости промчался по сводчатому залу, выписал сложную фигуру высшего пилотажа, с треском столкнулся с одним из шкафов, шлепнулся на пол и, прыгая, словно мячик, закатился под стойку рядом с Лешим. Тот сокрушенно вздохнул, кряхтя полез под столешницу и через пару секунд водрузил незадачливого воздушного аса рядом с загадочной бутылкой. Тот смешно сучил ножками и пытался принять горизонтальное положение. Помимо слегка окосевших глазок, он обладал еще одной интересной приметой: его шерсть имела отчетливый розоватый оттенок. Поворочавшись немного, летун перевернулся на пузо и уставился на меня маленькими собачьими глазками. А потом вдруг встряхнул крылышками, взвился в воздух и прежде, чем я успел среагировать, взгромоздился мне на голову. Мда, версия с гелием явно была ошибочной. Тушка оказалась весьма плотной. Разумеется, он не удержался на макушке и, обдувая меня легким ветерком, сполз на плечо. Там ему тоже оказалось мало места, хотя он и пытался цепляться коготками, и, надо сказать, пребольно, дело кончилось тем, что контуженая тварь неуклюже свалилась вниз. Я машинально подставил руки и поймал увесистый меховой шар. Судя по всему, чего-то подобного летун и добивался: он сложил крылья, расслабился и довольно завибрировал — ну чисто кот. — Вааау! — у моего напарника внезапно прорезался голос. — Круто! Леший, судя по всему, крупный специалист по летающим меховым колобкам, удивленно выпучил глаза и покачал головой: — А ты непростая! — А чо, — добавил он, почесав щетину. — Наверно, правду говорят про блондинок и розовый цвет. Ну, давай! — И он откупорил стоявшую на столе бутыль. Из нее потянуло крепчайшим спиртом. Нет, я определенно попал в ситуацию, в которой не разберешься без бутылки, но это, пожалуй, было чересчур. Я стоял дурак-дураком, в замешательстве прижимая к себе мурлыкающую тварь мистического происхождения, и совершенно не знал, что делать. — Чего тупишь? — галантно поинтересовался специалист по колобкам. Заметив мою растерянность, он взял контроль на себя и коротко скомандовал: — Руку давай! Я послушно вытянул правую руку, прижав летуна к животу левой. Леший придирчиво осмотрел ее, потом достал откуда-то пачку ватных дисков, вынул один и хорошенько смочил спиртом, наклонив бутылку. Взял меня за руку и тщательно протер ватой безымянный палец. Прежде, чем я окончательно убедился, к чему идет дело, мой экзекутор жестом фокусника выудил из футляра обычный медицинский скарификатор и с оттяжечкой воткнул его в подушечку пальца. — Блин! Предупреждать же надо! — тело было хоть и чужое, зато боль — вполне своя. Я отдернул руку, выронив летуна. Тот, однако, не грохнулся о пол, а, встрепенув крылышками, поднялся и завис передо мной. Я машинально потянулся сунуть палец в рот, но Леший раздраженно бросил: — Дура, ты чего, в первый раз что ли? Дай ему палец! Я послушался. Летун опустился на уровень кисти и аккуратно слизал кровь шершавым щекотным языком. Я посмотрел на руку. Все та же — тонкая, изящно очерченная и в то же время твердая, надежная такая рука с коротко постриженными ногтями. Без маникюра. И без каких-либо следов ранки на пальце. — Ну? — прокомментировал мой мучитель. — И было из-за чего огород городить… В самом деле, чего это я… Да и когда я боли боялся? Да всегда, если честно. С самого детства. Боли боялся, обиды, драк, экзаменов, объяснений. Да мало ли чего еще. Боялся, но все-таки упрямо лез навстречу. Потом кто-то из взрослых сказал, что как раз эта черта и называется храбрость. Я тогда очень гордился. Теперь, когда я сам взрослый, хрен его разберет, есть ли тут чем гордиться. Но именно эта черта сейчас подмывала меня разинуть рот и выплеснуть, уж не пойми кому: «Да что вы тут, черти, устроили? Что за хрень, что за подвальная мистика? Какого хера я здесь? Какого хера я в таком виде? Что это за ролевые игры с летающими меховыми атрибутами? И кому я тут должен навалять, чтобы все вернулось, как было? И кстати, имейте в виду: если все вы здесь плоды моей галлюцинации, — тем хуже для вас!» Только разинутый рот я не успел привести в действие. В воздухе повисла какая-то щемящая нота, а затем голос Деда Мороза произнес из динамиков: — Началось. Все на выход. Воцарился хаос. Но хаос управляемый. Подвальные работники отлавливали летающие шары, спешно совершая кровавые ритуалы. Народ, не занятый мистическими манипуляциями, сгребал со стойки какое-то крутое хайтек-оборудование. Я все-таки попробовал использовать преимущество разинутого рта и начал было атаку на Лешего: — Послушайте, я… Но он уже нашел себе другое занятие. Расстелив на стойке тряпку, очень сильно смахивавшую на половую, он разложил на ней детали натурального комиссарского Маузера и неспешно приводил его в боевую готовность. — Ну не на вас же, щеглов, рассчитывать… — ворчал он себе под нос. Тут складской дух поймал мой взгляд, Горящее в нем пламя совершенно его не смутило. — Да не кипятись ты так, ей-богу, — сказал он, щелчком загоняя на место обойму. — Не парься и получай кайф. Таково тебе мое напутствие. — А мне какое напутствие? — внезапно встрял Вихрастый. — Тебе? А ты просто держись ее. С ней не пропадешь! Все, валите отсюда. И — помни мои слова! Такое ощущение, что мне специально не давали времени подумать… Пока я пытался осознать, что значат все эти откровения, человеческий поток снова подхватил нас и вынес обратно в холл, прямо к стойке ресепшена, и дальше на улицу. Почему-то на сей раз рамка детектора не доставила мне никаких хлопот, хотя взгляд «секретарши» почти прожег дырку в спине. А на улице все эти громко щебечущие мальчики и девочки рассосались по тачкам, стоящим на парковке, и быстренько выкатились за ворота. Если бы я не пребывал в сумеречном состоянии сознания, то незамедлительно сделал бы минимум два вывода: во-первых, централизованная логистика в этом секретном эзотерическом обществе отсутствует как класс. Частная лавочка, короче. А во-вторых, кем бы ни была эта девушка по прозвищу «Снежок», у нее явно было немного друзей. Даже летун, казалось, прописавшийся у меня на руках, оттолкнулся всеми лапками, взмыл в воздух и скрылся за изломом крыши. Наверное, в гнездо попер. Не дурак. А мы с Вихрастым остались совсем одни. Из всего разнообразия автомобилей на стоянке оставалась только оранжевая Микра, раскрашенная в крупный синий горох. Я посмотрел на своего спутника. Он выжидательно уставился на меня. Я подумал, что это неплохой момент, чтобы соскочить с поезда. Тут из дверей показались два коренастых угрюмых парня в камуфляже. А за ними, рассеянно копаясь на ходу в лоскутном рюкзачке, выпорхнула знакомая чикса с разноцветными волосами. Она с размаху ткнулась в Вихрастого и выронила свой груз. Тоже мне, спецагент. Впрочем, с таким эскортом ей не надо было париться — один из бойцов сопровождения тут же поднял рюкзак с асфальта. — А вас что, не подхватили? — удивилась Радуга. Впрочем, ответ был очевидным. Девушка задумалась. На ее лице поразительным образом сочеталась готовность помочь ближнему и сомнение, стоит ли это делать. Но уже буквально через секунду она приняла решение: — Ой, ладно, вы же на восток? Ну садитесь, потеснимся! — и потопала к оранжево-синей божьей коровке. Кто бы сомневался! Главной моей ошибкой было не то, что я сел в эту чертову божью коровку, а то, что позволил одному из камуфляжных бойцов устроиться на переднем пассажирском сиденье. В результате сам я оказался стиснут на заднем между вторым камуфляжником и моим вихрастым спутником. Его, судя по всему, обстоятельства вполне устраивали, так что через пару минут мне пришлось в довольно жесткой форме объяснить, что я думаю по поводу такого тесного соседства. По итогам этой краткой, но экспрессивной речи оба моих соседа постарались как можно плотнее слиться с дверями автомобильчика. Надо сказать, мой экспромт не вызвал ни у кого особого удивления. Видимо, все это вполне вязалось с образом. Все остальное время солировала Радуга. Она трепалась про все на свете — про задание, шмотки, погоду, Бешеную Риту… Один раз даже принялась петь незнакомую мне песенку — кстати, весьма неплохо. При этом она активно жестикулировала, периодически бросая руль, и постоянно оборачивалась к нам, забывая следить за дорогой. Эту рутинную обязанность взял на себя ее спутник, оккупировавший переднее сиденье. Он информировал водителя обо всех нюансах дорожной обстановки и периодически сверялся с картой на мониторе хайтек-браслета, надетого на руку. Вихрастый тоже нацепил свой браслет и протянул мне такой же. Я задумчиво покрутил в руках диковинное устройство и рассеянно сунул его в карман на спинке переднего сиденья. Радуга протрепалась всю дорогу, не давая мне собраться с мыслями. Так что, когда машинка притормозила на обочине пустынной улицы, у меня в голове была такая же каша, как в начале. Мы выкарабкались. Радуга опустила стекло и высунулась в окно. — Ну, — сказала она, — давайте, удачи! Пусть будет весело, но не чересчур! — Спасибо! — ответил Вихрастый. — И вам не хворать! Радуга внимательно просканировала меня с головы до ног. — Эээ… — задумчиво протянула она. — А это весь шмот, что у тебя есть? Я неопределенно пожал плечами. Девушка хмыкнула и бросила пару слов бойцу на заднем сиденье. Тот дисциплинированно передал ей уже знакомый нам рюкзачок. Хорошенько разворошив его недра, Радуга извлекла на свет легкий светлый свитерок. — На, держи. — Она протянула его мне. — Лето — оно, конечно, лето, но ночью долго не протянешь. Не надо благодарностей! Утром отдашь. Пока-пока! — И, взвизгнув шинами, божья коровка рванула с места. Я посмотрел ей вслед. Обернулся, поглазел по сторонам. Нас высадили где-то на окраине. С одной стороны дороги была замороженная стройка, с другой стороны тянулся поросший лесом овраг. Вдоль шоссе кое-где торчали редкие фонари. Из оврага выползали липкие языки тумана. Смеркалось. Мы были одни. — Да #б твою мать! — наконец-то прорвало меня. — Ну и что теперь со всем этим делать?!