Снежный шторм

Последние пятнадцать минут Художник чувствовал себя полным идиотом. Все попытки наладить контакт шли наперекосяк. То есть, контакт был, но сигналы с другого конца приходили какие-то неправильные. Обаяние не работало. Сломалось, наверное, в хлам. А жаль. Она же охрененная. Непонятная, резкая, не от мира сего. Такая понравится не каждому. Ему — нравится. Конечно, фиг знает, что там внутри. Чтобы понять, надо знакомиться ближе. А это, блин, не получается… Хотя простенькое шоу с камнем оказало неожиданный эффект. Молчание повисло и растеклось в воздухе как туман. Тумана тоже хватало. Девушка долго задумчиво изучала полосу кустов, за которой скрылся метательный снаряд. Хотя в темноте не поймешь, что она там изучает — может, кусты, может, какую живность… или неживность. Или сам туман. А может… сканит? Спросить, что ли? Обычно людям интересно, когда разговариваешь о них самих. Но эта реагирует как-то странно. «Ну нафиг. Не стану, только хуже будет», — решил Художник. Но, как это часто с ним бывало, язык действовал независимо от решений разума: — А можно я угадаю. Ты же Скаут? Медленно. Очень медленно и спокойно повернула голову. Ощупала его внимательными серыми глазами. Машинально сунула ладони в несуществующие карманы. Спохватилась, сцепила руки, взявшись за локти. Ответила. — С чего ты взял? Не совсем послала. Уже хорошо. Тогда попробуем еще раз. ***** Мне пришлось совершить недюжинное усилие, чтобы собрать мысли в кучку. А доморощенный Шерлок Холмс продолжал, не давая сосредоточиться: — Ну, во-первых, браслет. Вот так спокойно оставить его может только тот, кто видит все и так, своими глазами. Значит, первый Дар. Но ты не маг. — Почему? — вопросы вылетали на автомате. — Ха. На это мне ума хватит. Маг не пойдет в патруль. Не княжеское дело. Разве Бразаускас ходит в поля? — Кто? — Гинтаутас Бразаускас… А я разве путаю? Его не так зовут? Большой босс. Он нас брифовал сегодня… — Дед Мороз? — Вы его так называете? А что, правда, похож… Вот он же не патрулирует. И начинающие маги — я знаю — не патрулируют. Их тем более берегут. А если не маг — значит сканер. Не умеешь комбинировать, но умеешь видеть. Угадал? Твою мать. Что говорить-то? Может, он обойдется выразительным молчанием? Обошелся. — Но чистые сканеры — они же такие… духовные-духовные. Они наполовину по ту сторону. Сами на привидения похожи. А ты… ты нет. Он просканировал меня взглядом, задержавшись на ногах. Мне тоже стало интересно, что там такого нарисовано. А ничего. Хорошие ноги. Ровненькие, аккуратные. Светка, наверное, позавидовала бы. Кто-то сказал бы, что мышцы чересчур набитые. А по мне так — круто, то, что надо, чтобы крепко стоять на земле. А точнее бегать, прыгать и носиться вскачь. Вот только очень непривычно разглядывать эти ноги с такого ракурса… Мне стало неуютно. Ему, кажется, тоже. — Допустим. И что? — Нуу… значит, есть еще какие-то достоинства. Ммм… физические. То есть, для Скаута… Вот же сука, а… Но он, похоже, и сам жалел, что перевел разговор в это русло. Смешался и заткнулся. — А чем вообще занимается этот скаут? По-твоему? — Вроде как разведкой… Пробирается в труднодоступные места, находит аномалию и приводит охотников. Бойцов и энергетиков. Приводит и тычет носом — а то так они могут не разглядеть. Специализация редкая, нужна ловкость, скорость и выносливость. Похоже ведь? Вот как. Ну да, похоже. — А почему не боец? — Тут как бы… Не вижу, где у тебя можно спрятать оружие. И на Халка непохожа! — А не… почему не энергетик? — Это может быть. Но странно, что нету амулетов. И вообще — не чувствую. Я же и сам… — он поднял руку без браслета, и на запястье обнаружилась внушительная коллекция каких-то фенечек. — Да, по всем твоим выкладкам получается, что скаут. — А на самом деле? Мда. Мой «язык» показал себя разговорчивым, но бесполезным. Он налил мне в уши ведра прикладной метафизической информации, ни на шаг не приблизив к ответу на главный вопрос: а причем тут, собственно, я?! — В последние часы слова «на самом деле» стали для меня слишком неясными. — Ээ? — Понимай, как хочешь. ***** Что ж. Никто не обещал, что будет легко. Чем дальше, тем больше Художник утверждался в мысли, что все тетки в Палладиуме долбанутые на голову. Видимо, другие не выживают. Естественный отбор. Было ясно, что рассчитывать не приходится даже на дружбу. «Ну, — подумал он, — зато ничего не будет отвлекать от дела. Может, еще сработаемся!» — Знаешь, что, — прервала его размышления предполагаемая боевая соратница, — давай-ка сейчас вызовем такси и… И тут браслет на запястье ожил и заговорил человеческим голосом, весьма, кстати, ехидным: — Эй, группа Каминскайте! Почему коммуникатор у Радуги? Художник вопросительно посмотрел на свою спутницу. А та внезапно сделала два быстрых шага и взяла его за руку. Подняла на уровень губ и буркнула в браслет: — Потому что начинается на «У». Послушайте, вы не могли бы снять нас с маршрута и… — Стоп! — прервал ее голос из браслета. — По хорошему, так и надо сделать — за разгильдяйство. Но момент критический. Эпицентр аномалии сместился к востоку. В вашем районе засечена странная активность. Вы сейчас на Стяпано Баторо. Верно? К югу от вас старые склады. Там… что-то неладно. Задача — приблизиться на расстояние визуального контакта и оценить обстановку. Чуть что не так — на связь! Помедлив немного, голос из браслета добавил: — Рисковать запрещается. Разделяться запрещается. Хамить руководству тоже. Вперед! Надежда на вас. Браслет умолк. Девушка выглядела немного ошарашенной. Ощущать крепкую хватку теплых длинных пальцев было очень приятно, и Художник старался не спугнуть мгновение. Наконец, она осознала неловкость ситуации. Сурово испытующе зыркнула, спокойно убрала руку и сделала шаг назад. На некоторое время воцарилось молчание. — Блин, — она нарушила тишину первой. — Блин. Что за идиотизм! — и после паузы: — На юге, вать машу. Где здесь юг-то? Парень вызвал на дисплее браслета карту. Оказалось, что подходящая тропинка начинается буквально в паре десятков метров от них. Он махнул рукой в нужном направлении. После этого оба долго изучали темную арку, образованную сросшимися кустами. Под ней проходила неширокая дорожка — неплохо натоптанная, но уводившая вглубь лесного массива, туда, где сейчас была тьма, тишина и туман. Он признался себе, что идти не хочется совершенно. Признаться в этом вслух было выше его сил. Выждав максимально возможную паузу, Художник бросил взгляд на свою спутницу и буркнул: — Что, пошли, что ли? Она внимательно посмотрела на него снизу вверх. Сдула белую челку. Пожала плечами. — Пошли. ***** Блин. Что за идиотизм? Какое отношение я имею ко всему этому? По хорошему, сейчас надо двигать к ним в офис — и пусть вертают как было. Каким образом — не мое дело. Конечно, прикольно воспринимать всё происходящее как забавную галлюцинацию. Даже интересно досмотреть до конца. Но если все реально… Тогда как-то не по-пацански будет сейчас бросить Вихрастого одного… Короче, в этот момент я принял самое нелогичное решение в своей жизни. Последствия разгребаю до сих пор. Хотя не знаю, был ли у меня выбор «на самом деле». Приблизившись к древесной арке, мы немного потоптались в нерешительности и обменялись взглядами. Потом Арвидас вздохнул и шагнул первым. А, ну правильно, фонарик-то у него. Мне удалось убедить себя в том, что обоснование достойное. Дорога пошла под уклон, и мы окунулись в густую вату тумана. Стало одновременно холодно и душно. Фонарик выхватывал метра три впереди, не больше. Я почувствовал себя странно уязвимым — казалось, что безмолвные наблюдатели следят за каждым нашим шагом, окружают со всех сторон, заступают дорогу спереди и сзади и только ждут какого-то сигнала… Наверное, это тишина так действовала на нервы. Голос ручья был единственным, за что могло зацепиться ухо. Вот и ручей. Обычная речка-переплюйка, бегущая по дну оврага. От воды обычно исходит звенящая свежесть, ну или, по крайней мере, зловоние сточных вод. Но тут что-то было не так. — Погоди, — сказал я Арвидасу. Он не услышал, хотя был в двух шагах. — Погоди! — мне пришлось крикнуть, чтобы слова прорвались сквозь пленку безмолвия. Мы остановились на мосту — бетонной балке с самодельными перилами, перекинутой через поток в узком месте. — Посвети. Вихрастый послушно опустил луч фонаря вниз. Если бы я не знал, что сейчас разгар лета, подумал бы, что зима. Вода под мостом бежала по неглубокому желобу, фыркая брызгами и испуская густой пар — будто на улице глубокий минус. И при этом я… Я не чувствовал потока. Как будто ручей течет на экране, и кто-то включил фонограмму воды. Я присел на корточки и протянул руку к воде. Сюрприз! Рука оказалась коротковата. Я подумал, что если лечь на мост и свеситься вниз — наверняка достану. Еще я подумал, что это, пожалуй, хреновая идея. — Что-то видишь? — обеспокоено спросил мой спутник. — Нет. Ничего. Показалось. Пойдем дальше. Теперь тропинка резко пошла вверх. Обнаружились земляные ступеньки. Тут и там из-под земли выпирали корни. А корни никогда не бывают просто так. На пятой или шестой ступеньке Вихрастый споткнулся и, конечно, уронил фонарик. Пока он шарил в траве у дорожки, я обернулся назад. В темноте ручей выглядел совершенно иначе. Он стал монохромной радугой. Сотни ярких переливающихся струй сплетались в сложный узор, там не было ни одной похожей нити. При этом никаких цветов, кроме серого, но какое богатство сумасшедших ярких оттенков! Конечно, в голову сразу полезло название одного тупого кино, но было не до смеха. Я обернулся к Арвидасу, чтобы указать на странное явление. И удивился: оказывается, без освещения я вижу гораздо лучше! Я четко различал Арвидаса, который по-прежнему копошился в пыли, не замечая, что фонарик лежит под подошвой его ботинка. Ясно видел очертания древесных крон на фоне просветлевшего неба. Туман как будто развеялся. Вместо него между деревьями скользили легкие перистые потоки, как и вода сплетенные из многослойных нитей. Я подумал, что так мог бы выглядеть ветер, умей мы различать его глазами. Я не успел объяснить себе тайну внезапно обострившегося зрения. Вихрастый, наконец, обнаружил объект своих поисков, отряхнул штаны и поднялся на ноги. Он сосредоточился на том, чтобы привести фонарик в рабочее состояние, и не заметил, как от верхушки одного из деревьев отделилась крылатая тень. Я заметил. И даже открыл рот, чтобы предупредить. Но поздно. Тень стремительно спикировала вниз, целясь в моего спутника. Но прежде, чем она обрушилась ему на голову, откуда-то сбоку ударила маленькая молния, а вслед за ней из темноты вылетел мохнатый шар, который на полной скорости врезался в крылатую хрень. Оба неопознанных летающих объекта рухнули в кусты и исчезли из моего поля зрения. Тишина взорвалась хрустом, треском ломающихся веток и громкими криками на грани ультразвука. Арвидас, разинув рот, подслеповато озирался по сторонам. Мне показалось, что наверху, между деревьями, сгущаются новые тени. Я дернул Вихрастого за рукав и дал волю ногам. Трудно было заставить себя не бежать. Мы и не заставляли. Вообще-то, бег всегда был моим козырем, но, надо сказать, к стартовой точке у обочины дороги «напарник» пришел со мной ноздря в ноздрю. Мы даже немного удлинили маршрут, с ветерком промчавшись до ближайшего работающего фонаря. Тут воля возобладала над инстинктами. Пока Вихрастый восстанавливал дыхание, уперев руки в колени, — выносливость не всегда приходит вместе со скоростью — я вертел головой по сторонам в поисках новой угрозы. Вроде чисто! Я, было, расслабился, но тут из кустов, словно шарик из рогатки, вырвался еще один летающий объект. Слава богу, в свете фонаря была хорошо заметна розоватая шерстка, так что туалетная бумага мне не понадобилась. Летун стремительно описал несколько кругов вокруг фонаря и, наконец, завис передо мной на расстоянии вытянутой руки. Вид при этом он имел весьма гордый. Ну, а что тут скажешь? Герой. — Спасибо, — сказал я на всякий случай. Колобок довольно прикрыл глаза и громко заурчал. Вихрастый присел на корточки и начал тыкать в браслет трясущимися пальцами. — Черт, — сознался он через некоторое время. — Я забыл, как это делается. Давай ты, а? — Чего я? — Ну сказали же… на связи. Надо сообщить! Покажи, где тут жать-то. Упс. Не, прости, брат, здесь я тебе не помощник. И даже не помощница. И вообще я… — Не надо. Все видел. — Знакомый хриплый голос заставил меня подпрыгнуть. Я резко обернулся. Никого, кроме Летуна. — Спокойно. Без паники. — Голос доносился откуда-то из недр летающего колобка. Выражение мордашки у него при этом было сконфуженное — как у интеллигента, который рыгнул в людном месте. — В общем, молодцы. — Теперь вещание продолжилось из браслета Арвидаса. — С задачей выявления аномалии справились на отлично. Теперь стойте, где стоите. Через пять минут группа будет у вас. Конец связи. Совместно встреченная опасность сближает людей, даже если вы встретили эту опасность не лицом, а сверкающими пятками. Потупив секунд пятнадцать, я подошел к Вихрастому и шлепнулся на траву рядом с ним. Он тоже устал сидеть на корточках и плюхнулся на пятую точку. Ощущение тревоги куда-то ушло — сейчас прибудут правильные чуваки и все разрулят. А потом мы поедем куда надо и разберемся со всей этой мистикой. Но, что примечательно, сидели мы оба, повернувшись лицами к темной полосе леса. — Слушай, а что это было? — спросил, наконец, Арвидас. — Я ж не видел ничего. Только чувствовал: что-то пролетело, и потом вопли эти… Я мог только пожать плечами. Наверное, Летун мог дать более развернутый ответ, но он как-то не был настроен на общение. Ему не виселось на месте. Он то уносился в овраг, то возвращался обратно, волоча за собой реактивный след из белесых клочьев тумана. Странно. Как будто и не было того проблеска ясности у ручья. Ну, а что из того, что произошло со мной сегодня, не было странно? Из-за поворота показались яркие огни. К нам приближался большой тюнингованный внедорожник. Поравнявшись с нами, он затормозил и без лишних церемоний взгромоздился на обочину. Вблизи стало видно, что автомобиль крепко побит жизнью и покрыт наклейками каких-то глухих ралли-рейдов. Машина ехала прямо на нас, так что мы на всякий случай поднялись и отскочили в сторону. В паре метров от нас железяка остановилась, рыча мотором и воняя соляркой. Открылась пассажирская дверь, и на землю спрыгнула Бесноватая Рита. Она довольно ухмылялась. — Ну что, детишки? Наложили в штанишки?