***
Родерих за волосы вытащил вампира на улицу, держа рядом с его лицом крест. Тот всхлипнул, когда охотник швырнул его на асфальт. Обычно Родерих не был таким грубым, но и таким разозлённым тоже никогда не был. У него никак не получалось выразить свои чувства Гилберту, и он не собирался позволить Ивану загубить шанс рассказать о них. Людвиг в то время стоял и наблюдал в стороне. Торис взглянул на Родериха зелёными глазами, неестественная яркость которых говорила о том, что он вампир. — Что вам надо? Если знали, где я, чего ждали? — заговорил Торис с восточно-европейским акцентом. Родерих зарычал и подставил крест Торису, отчего тот боязливо съёжился. — Я хочу знать, где Иван находит себе добычу. Торис повернулся к нему, сверкнув зелёными глазами. — Неужели он забрал у тебя что-то ценное? Родерих ударил его по лицу тыльной стороной ладони, где на пальце было кольцо-крест, которое оставило огненно-красный ожёг на лице Ториса. — Не твоё собачье дело, просто ответь, где он выискивает жертвы. Торис рассмеялся. — Думаешь, я расскажу? Знаешь, что со мной сделает Иван, если расскажу? Родерих ударил его по другой щеке, оставляя симметричный ожог. — Тебе сказать, что с делаю с тобой я, если не ответишь? Это только начало, если придётся, то я буду пытать тебя. Ториса это ничуть не испугало. — Кто он тебе? Тот парень, которого вы так отчаянно ищите? Друг? — Торис посмотрел на Людвига. — Или брат? — А затем повернулся к Родериху. — Или, возможно… любовник? Ещё удар и снова ожёг. — Какая разница, кто он? Мне нужно знать, где он. Торис посмотрел так, что Родериху показалось, будто он увидел в этом взгляде искреннее сочувствие. — Если бы такое произошло с моим Феликсом, я бы искал его в особняке за городом на восточной стороне. Людвиг недоверчиво сморщился. — У того особняка огромные окна, и он без подвала. Ни один здравомыслящий вампир там жить не станет. Торис засмеялся. — Я и не говорил, что он там живёт, я сказал, где он ужинает. Подходящее место для прикрытия. Родерих перерезал верёвки с запястий Ториса. — Пока живи. Развлекись ещё немного со своей смертной игрушкой, а потом уезжайте из города. Он повернулся и вытащил ключи от машины из кармана. — Торопитесь. Иван любит играть со своей едой, но будет действовать молниеносно, если захочет пить.***
Иван уже покинул свой дом, о котором Торис рассказал Родериху. Да, он приводил туда свою добычу, но Гилберт больше не был ею. Теперь он привёз его в самый дорогой отель в городе. Гилберт оглядел гостиничный номер и присвистнул. — Вот это да. И тебе такое по карману? Иван засмеялся. — Ты даже представить не сможешь, сколько у меня денег. Мы можем позволить себе всё, что угодно. На Гилберте осталась одежда, в которой он был в клубе. Он ходил по комнате и заглядывал в двери. Так и обнаружил огромную ванную комнату, гардероб с одеждой, где вещей его размера не нашлось. Иван смотрел на него с весельем. — Пожалуй, тебе следует принять ванну, на тебе кровь. А я пока отыщу тебе новую одежду. Гилберт подошёл к Ивану и положил руки ему на плечи. — Или ты мог бы принять ванну со мной. Я хочу убедиться, что ты совершенен во всем. — Он жадно поцеловал Ивана. Иван притянул Гилберта к себе. — Ты не такой, как другие. Не хочу торопить тебя. Гилберт лукаво улыбнулся. — Я всегда знал, что не такой как остальные. Я таким родился. Такие же, как я, имеют два выхода. Или я позволю их миру уничтожить меня, или я создаю свой собственный. Повернувшись, он пошёл в ванную нарочито соблазнительной походкой. Открыл кран только с горячей водой, скинул куртку и рубашку. Его кровь запеклась на груди, а на лице — кровь, оставшаяся после ужина. Иван подошёл к нему сзади и обнял за талию. Гилберт повернулся лицом к Ивану. — Так не пойдёт, раздевайся. — С этими словами, он схватил края футболки Ивана и снял её. Лукаво улыбнувшись, Гилберт поцеловал обнажённую ключицу и перешёл к соску, отчего Иван тихо застонал. Затем, чтобы вода не перелилась за края, Иван потянулся и выключил кран. — Не хочешь подождать, чтобы немного остыла? — Зачем? Или водичка слишком горяча для тебя? Несомненно, для Ивана это было необычно, потому что, как правило, после обращения люди истерили, злились и были подавлены. Гилберт же получал от этого удовольствие. Поэтому Ивану не пришлось успокаивать новообращённого. Гилберт выскользнул из рук Ивана, скинул с себя оставшуюся одежду и забрался в ванну. От горячей воды кожу приятно покалывало. Он знал, что Иван не сводил с него глаз, и поэтому игриво посмотрел на него. — Ты всю работу на меня оставишь? — Мы такие нетерпеливые? У нас есть всё время этого мира, куда торопиться? — усмехнулся Иван и начал назло Гилберту медленно раздеваться. Гилберт притворно надулся от нетерпения. — Но первая ночь самая важная. Иван только опустился в просторную ванну, а Гилберт уже через пару секунд сидел у него на коленях и жадно целовал в губы. — И я хочу, чтобы моя первая ночь была самой лучшей. — Наклонившись, он соблазнительно прошептал Ивану на ухо: — Ты говорил, что теперь я твой. Так докажи это. Дважды Ивану повторять не пришлось; он прижался губами к губам Гилберта и поцеловал не так как Гилберт, поцелуй этот был более нежный и не такой голодный. Руки бродили по пояснице Гилберта. И когда один палец проник в него, Гилберт зашипел. Подготовка, в общем-то, была не нужна, потому что их тела неуязвимы, но Гилберту бы ещё чувствовал боль без неё. Опытные пальцы Ивана двигались в Гилберте, стараясь нащупать простату. Получилось. — Ааа… — громко застонал Гилберт. — Хватит дразнить… Ах, там. Иван вытащил пальцы, когда понял, что его любовник готов, и вошёл в него, от чего тот застонал ещё громче. Горло перехватило и было невозможно внятно произнести что-нибудь. Иван в то время ждал, пока Гилберт привыкнет. — Ты девственник, да? — тихо на ухо спросил Иван. — И не ври, я чувствую это. Когда к Гилберту вернулся голос, он ответил: — Нет…, но я всегда раньше был сверху. Гилберт снова потерял все слова, когда Иван медленно вытащил и толкнул обратно свой член, задевая простату. В этот момент он почувствовал, что потеряет сознание от удовольствия, и запрокинул голову. Иван напал на шею с поцелуями, затем прикусил кожу, чтобы выступила кровь. Обмен кровью для двух вампиров было самым чувственным и важным моментом. С помощью крови они могли прочитать мысли и воспоминания друг друга. Иван ускорился, и Гилберт, постанывая и хныча от удовольствия, растаял в ощущениях. Он больше не мог сдерживаться. — Иван, я сейчас кончу. — Ещё чуть-чуть, любовь, и мы сделаем это вместе, — поцеловав, ответил Иван. Гилберт сдерживался несколько секунд, и потому они кончили вместе, выкрикивая имена друг друга. Гилберт чувствовал себя смертельно уставшим. Иван быстро обмыл его и, вытащив из ванны, понёс на руках до кровати. Прошептал нежно на каком-то языке — на каком, Гилберт не понял, но догадался, что это был русский. Иван положил его на кровать, а сам лёг рядом. Гилберт прижался к нему и заснул.***
Людвиг вышиб ногой дверь, так как времени взламывать замок не было. Роскошный дом был пуст, не считая мебель, которой было немного. Людвиг вышиб другую дверь, и они вошли в комнату, где только стояла большая кровать. Людвиг отчаянно застонал. — Тот проклятый вампир наврал нам. Родерих огляделся. — Нет. — Он подошёл к девушке на полу и, сняв с её глаз повязку, с жалостью взглянул ей в лицо. — Эта девушка исчезла из школы неделю назад. А монстр, который сделал такое с этой бедняжкой, должен гореть в аду. Потом заметил другой труп девушки, между их смертью было несколько минут разницы. Та девушка тоже оказалась пропавшей без вести. Сомнений не было, что вампир питался здесь, но нельзя было с уверенностью сказать, что это был Иван. Родерих посмотрел на кровать и увидел кровь на простынях. Это могла быть кровь одной из девушек, но шестое чувство подсказывало о том, чего он опасался. Людвиг, казалось, думал о том же. — Мы опоздали, он мёртв. — Но зачем? Зачем было оставлять тела девушек, а тело Гилберта — нет? — усомнился Родерих. — Я не знаю, — покачал головой Людвиг. — Но я знаю, что Иван заплатит за это. Родерих, оставаясь бесстрастным, согласно кивнул. — Нужно провести похороны, даже если придётся хоронить пустой гроб. Людвиг вытер слёзы. — Не могу поверить, что больше никогда не увижу его.