Бессмертный поцелуй

Иван прожил не одно столетие, и за несколько дней томления за решёткой его одолела тоска. По его подсчётам, охотников не было где-то дня два. В голове возник смешной образ, как он кидает и ловит отскочивший от стены теннисный мячик, словно в каком-то кинце. Иван усмехнулся, отчего сухая кожа на губах треснула. Будь у него теннисный мячик, он бы запустил его с такой силой в голову Людвига, что эта немецкая сволочь сразу бы умерла. Видимо, по этой причине у Ивана в камере ничего не было. Посередине камеры стоял столб, о который и опёрся Иван. Если бы он перед заключением не поел, то не протянул бы столько дней без еды. Голод был болезненным опытом в его памяти. Мысли о нём заставили вспомнить его создателя, одного из древних вампиров Китая. Он был одним из немногих старейших вампиров, кто знал, как изменялся животный мир или туман. Его звали Яо; он родился в конце династии Хань, и был обращён, когда ему было двадцать четыре, а сделал это вампир, прикинувшийся буддийским монахом. Яо служил охранником при дворце императора. Однажды ему поручили сопроводить буддистов из Индии. На третью ночь монах зачаровал всех охранников и убил всех кроме Яо. Он подобрался к нему, но воин решил не сдаваться без боя, хотя в итоге и потерпел поражение. Вампир был восхищён боевыми умениями Яо и обратил его, чтобы тот охранял его. Только план рухнул, когда Яо, преданный своему императору, сбежал во дворец. Однако толпа прогнала его, и пришлось Яо сжечь мосты со своей родиной. Используя Шёлковый путь, он бродил по Азии. Во времена Чингисхана Яо присоединился к Золотой орде и добился в ней высокого положения. Именно таким образом он повстречал Ивана — московского князя. Иван тогда был молодым напыщенным глупцом и увлёкся Яо с первого взгляда. Размышляя, Иван понял, что для Яо он был всего лишь небольшим развлечением. После нескольких недель их знакомства, Яо ночью пробрался в его спальню. Иван решил отдаться, полагая, что у него будет самая лучшая ночь в жизни. Всё шло замечательно, пока Яо не впился клыками ему в шею. Ивану удалось укусить Яо в ответ. Именно в тот момент Яо счёл, что будет интереснее обратить Ивана. Через несколько месяцев Иван надоел Яо, поэтому он решил использовать Ивана как простого подчинённого. Гордый Иван с таким положением дел не согласился, из-за чего Яо начал морить его голодом, пока после нескольких недель Иван сам не попросил еды и не сказал, что выполнит всё, что захочет Яо. Вскоре Иван стал презирать свою жизнь и даже хотел лишиться её. Но хуже всего было то, что Яо заставил его обратить семью и слуг. Иван потерял представление о ценности человеческой жизни. Сбежать удалось лишь тогда, когда вампир, обративший Яо, наконец, разыскал его. Иван не защитил своего «хозяина», когда вампир жестоко мстил и пытал так, что Яо стал просить о смерти. Утреннее солнце исполнило его желание. Иван мотнул головой, удивившись, что эти воспоминания посетили его. Тогда был слаб и ужасно голодал. Теперь он не тот юноша, он вырос, даже стал сильнее Яо. Сейчас он тоже был голоден, но мог выдержать это. Куда важнее найти выход и вернуться к Гилберту. Иван огляделся: всё было окроплено святой водой — так ему не выбраться. Но он знал, что святая вода со временем всё же теряет силу. Если охотники продолжат игнорировать его, то он вскоре сможет выбраться. Тогда он устроит ад на земле всем трём, особенно тому темноволосому. Иван услышал шаги по цементной лестнице. Три блондина спускались к нему. Он ухмыльнулся: — Вас двоих я ждал. Но тебя, — он указал на невысокого мужчину с густыми бровями, — я не видел. Кто ты и где тот темноволосый идиот? Возникшая гримаса на лице Людвига пробудила интерес у Ивана. — Он мёртв. Умер в ту же ночь, когда тебя притащили сюда. Теперь Иван заинтриговался, всё указывало на то, что это дело рук вампира. Может быть, Гилберт убил его? Ответ уже был. Убийство произошло в тот же день, когда его схватили, Гилберт был как раз разъярён и мог совершить подобное. Иван рассмеялся, тем самым привлёк внимание мужчин. — Не понимаете, как далеко зашли? — Нас трое, а он один. Мы выследим его и убьём на твоих глазах. Я лично разорву его сердце, — ответил Альфред. Ивану стало ещё смешнее. — Ой, деревенщина разозлился. Что же он сделал, что ты так распетушился? Альфред подошёл к решётке и сказал: — Убил моего брата. Да ты даже не сможешь вспомнить Мэтью. Иван вспомнил паренька с заправки, которого убил Гилберт, он немного походил на охотника. Он неожиданно раскрыл глаза, словно только что вспомнил. — Помню того паренька с заправки. Он был похож на тебя. И выпрашивал пощаду, как собака. — Иван видел, что Альфред закипает от злости. Человеческими эмоциями так легко манипулировать. Артур шагнул вперёд и положил руку на плечо Альфреда. — Не ведись, он этого и добивается. Альфред отошёл, не сводя глаз с Ивана. Иван снова рассмеялся и взглянул на Людвига. — Неужели думаешь, что сможешь убить его? Совесть-то позволит? Людвиг стиснул челюсти. — Я волнуюсь только за тех, кто мне дорог. Плевать я хотел на смерть твоего дружка. Иван заселялся. — Знаю, вот поэтому тебе совесть не позволит это сделать. — Хватит нести бред. Кто он? — вмешался Артур. Иван наклонился вперёд. — Он… — выдержал паузу. — Ой, какой я забывчивый. Наверное, вспомню, когда буду сыт. — Ложь. Но ему нужна кровь, а убийцы могли оказаться уступчивыми. — Думаешь, мы бы убили за твою информацию? — хмыкнул Альфред. Иван скривил губы в улыбке, отчего кожа на них треснула больше. — Будете, потому что вы отчаялись. Людвиг смотрел на Ивана с отвращением. — Ты сдашь нам своего дружка ради крови? Ухмылка Ивана не исчезла после этих слов. — Если вы узнаете имя, то это не значит, что вы узнаете, где он. Ты давно знаешь кое-что, что может привести вас к нему. Людвиг сделал пару шагов вперёд, намереваясь что-то сказать, но осёкся. Глубоко вдохнул и произнёс: — Ты просто пудришь мне мозги, чтобы добиться своего. Я не собираюсь слушать твою ложь. Иван снова вспомнил про тенистый мячик, и как бы ему хотелось убить им этих идиотов. Он смотрел им вслед и отметил, что они забыли освятить камеру. Осталось совсем немного.

***

Родерих выбирал дорогу неосознанно, словно что-то внутри подсказывало её. Каждый поворот был резким и отрывистым, на что машина протестующе визжала, потому что была старой и, вероятно, потёрла ремни, судя по звукам и скрипу, которые она издавала. Старая машина последний раз дёрнулась и заглохла посреди небольшой дороги. Родерих взорвался от злости, проклиная старую колымагу и сжимая руль. Крепкий руль из пластика тут же сломался. Родерих посмотрел удивлённо на свои руки. Он знал, что вампиры сильны, но не знал, что их сила могла проявляться неосознанно. Автомобиль теперь был бесполезен. Нужно было угнать другую машину, сейчас же оставалось только идти. Родерих развернулся и пнул дверь с такой силой, что окно разбилось, а дверь, слетев с петель, была далеко отброшена. Он шёл ночью неуверенный, куда направляется. Дорога тянулась вдоль окраины города, было пустынно, а крошечные дома выглядели бесхозно, словно в них не жили очень давно. Родерих чувствовал, что Гилберт скрывался не здесь. Ему предстоял долгий путь. Он шумно ступал по разбитому асфальту, как вдруг услышал рёв мотора машины, который раздался позади него. Повернувшись, он увидел красный кабриолет, который сравнялся с ним. Парень с густыми каштановыми волосами и зелёными глазами спросил его: — Куда подбросить, новообращённый? Родерих рассеяно моргнул. Он должен был понять, что этот парень вампир: во-первых, он выглядел очень молодо, во-вторых, от него не пахло человеческой кровью. Родерих задумался над этим. — Я не знаю куда иду и кого ищу. Парень радушно улыбнулся: — Разберёмся, проедем по городу. Родерих наклонился, чтобы посмотреть на другого парня, сидевшего в машине. Ему можно было дать лет пятнадцать на вид: короткие чёрные волосы и редкий для вампира загар. Он тоже был рад подвезти Родериха. Родерих, сев на заднее сидение, почувствовал себя неловко перед старшим вампиром. Двигатель вновь взревел. Ветер хлестал по волосам, когда машина мчалась по дороге. Молчание затянулось, поэтому парень на переднем сидении обернулся и заговорил: — Так ты уже убил кого-нибудь? — сказал он это так, словно девочка-подросток спрашивает о первом поцелуе. Родерих чувствовал себя не в своей тарелке, обсуждая подобное, но ответил простым «да». И прежде чем паренёк задал следующий вопрос, Родерих спросил: — Что с вами случилось? Мальчик откинулся на сидение, качнулась серебреная подвеска с кошкой, у которой глаза были цвета нефрита, и лениво проговорил: — Ну, дело уходит далеко в историю, но я постараюсь объяснить. Садык, мой приятель, был сыном богача в Османской империи, территории которой теперь называется Турцией, его обратили, когда ему было тридцать три года. — Паренёк нехотя махнул рукой. — Ох, что там дальше? Я забыл. — Он был торговцем специй из Индии, — коротко ответил Садык. — Да, точно. Но Садык в доме отца питался девушками из гарема. Когда девушки стали исчезать, отец решил приобрести кого-то менее традиционного для его гарема. Он послал друга работорговца в Грецию, которая в то время была частью Османской империи. Работорговля христианами была обычным делом тогда, таких работорговцев называли янычарами. Хотя просьба отца Садыка найти мальчика была необычна, работорговец отыскал меня в деревушке. Мне тогда было восемь лет. Садык держал меня в течение десяти лет, обеспечивая удобствами и окружая роскошью. Думаю, он дожидался, пока я стану достаточно взрослым. Он посмотрел на друга, словно предлагая ему вступить в разговор, но ответа не последовало. Садык вёл автомобиль, и было видно, что он напряжён. Они пронеслись мимо неряшливого автостопщика и учуяли запах человеческой крови, паренёк вдруг сказал «стоп». Машину занесло из-за внезапной остановки, а парень вышел из машины с нахальной улыбкой. Он быстро исчез в темноте, направляясь к человеку. Как только он ушёл, Садык обратился к Родериху ледяным тоном: — Если ты хотя бы коснёшься Геракла, я сделаю так, чтобы твоя вторая жизнь была коротка. Он мой. Родерих очень сомневался, что Садык блефует. Родерих мог ручаться, что не видел у человеческих пар такой сильной ревности и чувства собственничества. И тогда в голове возник вопрос — неужели подобное характерно для вампиров? Было ли такое между Гилбертом и Иваном? Если так, то это объясняет, почему они так отчаянно защищали друг друга. Но из-за такой сильной связи ему не удастся соблазнить Гилберта, как он планировал. — Я люблю того, кто создал меня, — ответил Родерих. — Очевидно, это чувство не взаимно. Иначе бы он не оставил тебя здесь одного, — фыркнул Садык. И они погрузились в мёртвую напряженную тишину, пока не вернулся Геракл. Грек был не так разговорчив, как перед остановкой. Он был словно кот, который только что вылакал сливки и теперь нежится на солнышке. Лениво устроившись на сидение, он стал засыпать. Родерих попытался снова завязать разговор: — Так вы не волнуетесь, что кто-нибудь узнает о вас и ваших делах? Геракл сонно рассмеялся. — Ты говоришь об охотниках? Ничуть. Немногие из них могут справиться хотя бы с одним из нас. Родерих постарался скрыть то, как это заявление ущемило его гордость. Он думал, что вампиры, по крайней мере, хоть немного боятся охотников. Тогда он решил сменить тему: — Когда-нибудь чувствовали вину из-за убийства? — Да, — кивнул Геракл, — сначала я не мог с этим справиться. Я был взбешён. Назвал Садыка монстром и сказал, что ненавижу его за то, что он сделал меня таким же. Много раз сбегал. Но я познал инстинкт убийцы. Родерих вдруг что-то почувствовал. — Остановись, мне нужно выйти здесь. Машина снова резко остановилась прямо перед заброшенным домом колониального стиля. Родерих поблагодарил вампиров, в большей степени Геракла, вышел из машины и направился к дому. Он знал, что в нём найдёт Гилберта. Когда открыл дверь, то почувствовал странное умиротворение перед мыслью о встрече со своим создателем.