Планета пяти лун. Путь вождя

Утро было таким же промозглым и хмурым, как и предыдущее. Календарь показывал синевье: пятый и последний день недели, который для большинства людей был выходным. Для Иллариона же это означало лишь смену поля деятельности. Вскоре после завтрака он отправился по делам организации промышленной выставки, перед этим отправив лакея к Уджину Прусту — коллеге и хорошему другу его полицейского прошлого. Тот тут же прислал радушное приглашение к обеду, которое Илларион и ожидал. Покончив с делами, он отправился к виноторговцу и к своему удовольствию обнаружил в его «коллекции для особых покупателей» Икидамский ликёр — редкий импортный напиток, изготовленный в Империи Синков из ореха икидамии с добавлением кофейных зёрен и специй. Пруст был давним поклонником ликёров, а Илларион давно усвоил житейскую мудрость: хочешь получить от человека услугу — подари ему наперёд подарок, от которого он не сможет отказаться. Ныне полковник полиции и начальник одного из столичных участков, Пруст отстроил себе новый дом в хорошем районе и кроме горничной мог позволить себе кухарку и лакея. Хозяин сам встретил Иллариона, с шумом поприветствовал и крепко обнял. — Давно тебя не видно, шельмец! Всё в работе пропадаешь, а? — Пруст отстранился и похлопал Иллариона по плечу. — Служба обязывает. — Да не служба тебя обязывает, а шило сам знаешь где! — Пруст рассмеялся. Илларион искренне улыбнулся. Он уж стал забывать, что можно общаться без натянутой вежливости и притворства. — А ну, Силька, возьми у господина сенатора пальто, да дуй на кухню. Скажи, чтобы накрывали обед. И телохранителей нашего гостя проводи заодно, пусть и им чаю предложат, — крикнул Пруст лакею, а затем обратился к Иллариону: — Давай-ка по рюмашке? Чтобы разогнать аппетит! — Охотно. Я даже знаю, что ты захочешь выпить. Глаза Пруста округлились при виде бутылки из тёмно-зелёного стекла с иероглифами Империи Синков. — Ох, Лорька, это ж сколько денег стоит! Знаешь, чем меня подкупить, шельмец! Пошли-ка в мой кабинет, пока жена не увидела. Кабинет у Пруста был небольшой и, судя по коллекции алкоголя и охотничьим трофеям, предназначался скорее для отдыха, чем для работы. Пруст аккуратно откупорил бутылку и разлил ликёр по фигурным рюмочкам, стараясь не пролить мимо ни капли. — Ну… За встречу! Пруст протянул Иллариону рюмочку. У ликёра был горьковато-пряный, но удивительно нежный вкус. Почему-то подумалось, что этот вкус больше подходит хмурой зиме Тауберии, нежели тропическому климату Империи Синков. — Занятный вкус, — сказал Пруст, смакуя напиток. — Достоин вершины моей коллекции. — Рад, что смог угодить. Рассказывай, как ты? Как семья? — Да ничего, помаленьку. Сына вот в военную академию пристроил. Он у меня молодец, в золотую гвардию метит. Элитные войска! Впрочем, от жены ещё похвал наслушаешься. Твой-то сынок академию уже закончил? — Последний год. Тоже станет золотым гвардейцем. Дома его почти не видим, весь в службе. Но ему нравится. — Это правильно. Ты напомни, его Тирихом звать? — Верно помнишь. — Мой сын про него рассказывал. Говорит, подружиться успели. Там ребята молодцы, их без дедовщины воспитывают. Не то, что нас с тобой! Илларион с тяжёлым вздохом вспомнил свой первый год учёбы в полиции. Хотя он и был рад, что его сыну не пришлось пройти такую школу, но она определённо научила его держать удар. Дальше разговор ушёл к воспоминаниям об общем прошлом. Вскоре позвали к обеду — менее изысканному, чем подавался в доме Иллариона, но всё равно сытному и вкусному. Отобедав, жена и дочь Пруста ушли в свои комнаты, и Илларион как бы невзначай поднял разговор о пожаре. — Да, странный случай, я тебе скажу! — Раскрасневшийся от еды и поданному к обеду вина Пруст, казалось, ждал этой темы. — Дом у Бремвингера был выстроен на славу, но сгорел так, будто его керосином полили. Видел бы ты пепелище: там же кроме камня ничего и не осталось. Мы, конечно, пустили в газеты байку про несчастный случай, но плохо этот несчастный случай пахнет, я тебе скажу! — Правда? Любопытно было бы взглянуть. — Так кто нам мешает? Там сейчас мои ребята охраняют, пройдём без вопросов. Если тебе охота, конечно. — Хм, — Илларион сделал вид, будто впервые об этом подумал. — Почему бы и нет? Я никуда не тороплюсь. До сгоревшего особняка Бремвингера ехать было недолго. Место пожара действительно было оцеплено полицейскими, которые отдали честь начальнику и его гостю, а открыли рты только чтобы поздороваться. Телохранителей Илларион оставил в карете. Пожарище выглядело ужасно. Некогда красивый каменный дом почернел, стёкла лопнули, а крыша ввалилась внутрь. Сад с резными беседками и уснувшими на зиму фонтанами казался теперь насмешкой. Толстые входные двери обуглились, но ещё висели на петлях. Пожар определённо начался внутри дома. — Кому он теперь достаётся? — спросил Илларион. — Завещание ещё не огласили. Но у обоих сыновей Бремвингера достанет денег, чтобы его отстроить. Они ещё погрызутся за него между собой, даю слово. Младший к отцу сильно подлизывался, захочет оттяпать побольше наследства, чем то, на что мог бы рассчитывать по старшинству рождения. Внутри особняк выглядел ещё хуже, чем снаружи. Каменные колонны и барельефы покрывала сажа, повсюду валялись обугленные остатки мебели, в которых невозможно было угадать изначальные формы, расплавленное серебро, разворошённые спасателями и пожарными кучи пепла. В трёх местах мелом были нарисованы очертания тел. — Здесь нашли Бремвингера и спасавших его слуг. Обгорели они — будь здоров! Не хотел бы снова увидеть такое зрелище. — Что же, никто не мог потушить огонь в самом начале? У него же было полно слуг! — Всех допросили. Говорят, пытались, да было поздно. Пожар был ночью, никто его сперва и не заметил. А там — сами еле выбрались. Кто за хозяином побежал, те и не вернулись. Да и, судя по телу Бремвингера, спасать там было уже нечего. Слуги ещё похожи были на людей. А вот он… Опознал его только зубной врач. Илларион тяжело вздохнул. — Не бывает таких пожаров от непотушенной сигары. — Вот! Вот. И я такого мнения. Но попробуй следы отыщи, когда вона оно как. От гостиной вообще ничего не осталось. Пойдём, покажу. Только аккуратно. Пойдём по главной лестнице — там ступеньки каменные, не обвалятся, но всё ж осторожно иди. Гостиная и правда сгорела дотла. Сажа, покрывавшая стены и потолок, казалось, съедала весь скудный свет, лившийся из лопнувших окон. Камин щерился чёрной пастью, прикрытой решёткой, точно зубами. На месте шкафов валялось их несгораемое содержимое: золотые части статуэток, уголки обложек фолиантов и другой металлический мусор. Куча пепла напротив камина, должно быть, была любимым креслом Бремвингера. Сейчас от него остались лишь головёшки и маленький обгоревший цветок. Илларион нахмурился и поднял цветок из сажи. Это оказалась металлическая шпилька для волос. — Но жена Бремвингера давно умерла, — пробормотал Илларион, вертя в руках явно женское украшение. — Вот это ты глазастый! — Пруст подошёл ближе и взял шпильку. — У моей жены тоже много такого барахла. В моде у них сейчас эти цветочки. — Не думаешь узнать, где именно такие продают, и кто их покупал? — Ха! Уж не думал, что буду выходить на убийцу через женские магазинчики. Пруст хотел было положить шпильку в карман, но посмотрел на свои почерневшие пальцы и так и оставил её в руках. — Заедем в отдел, если ты не против. Нужно оформить улику. На обратном пути Пруст разглядывал шпильку так, будто она одна должна была дать ему все ответы. — Так себе подсказка, — в конце концов вздохнул он. — Таких по всей столице пруд-пруди. Я уже вспомнил трёх знакомых дамочек с такими финтифлюшками в голове. Вот как легче была бы жизнь, если бы шаманы не брезговали допрашиванием умерших! Видите ли, нельзя их тревожить по таким пустякам как обстоятельства смерти. А сколько бы нам было проще, если б любого убитого можно было допросить? — Радуйся, что нельзя. Кому нужны будут полицейские, если шаманы станут все преступления раскрывать? — Тут твоя правда. Но уж ради таких как Бремвингер можно и исключение сделать, как считаешь? Илларион не ответил. Пруст подал отличную идею: отправиться к шаманам под видом убитого горем родственника, да связаться с духом Бремвингера. Но шаманы жили отшельниками и всячески избегали больших городов. Чтобы их найти, нужно было надолго уехать из столицы. А тут как назло эти предвоенные отчёты, да и на носу открытие выставки... Да и в самом деле, неужели он и сам не справится с этой загадкой? В конце концов, прогресс движим не магией, а гением! А магия лишь его подмастерье. Пока Пруст в отделе занимался бумажной работой, Илларион позволил себе подглядеть в папку с делом о пожаре в особняке Бремвингера. Улик было немного, и все они не представляли особого интереса. Кроме одной, предназначения которой он никак не мог разгадать. Стальной символ двух переплетённых букв «П», найденный, судя по описанию, в камине гостиной. Домой Илларион вернулся вечером. По синевьям ужинали всей семьёй, часто старались собрать как можно больше близких. Тириха не каждые выходные отпускали в увольнение; не было его и сегодня. Зато младший брат Иллариона уже сидел в гостиной в окружении остальной семьи. — Эвиндис! Рад тебя видеть, — Илларион с радостью пожал брату руку. — Как дела в Эрилтэм ? — Слишком тихо. Уже несколько дней не видно звёзд. Всеведающий не говорит с нами, пророки в основном заняты уборкой в архивах. — Недобрые вещи случаются, когда Всеведающий покидает нас, — тяжело вздохнула Гелия. — Сколько зим пережили, и эту переживём, — ответила Авелисса наставническим тоном. — Зато Эвиндис может отдохнуть в кругу семьи. Это ли не хорошее знамение? Илларион уловил вопрошающий взгляд отца и чуть заметно кивнул. После ужина и долгой и тёплой беседы с родными, Эвиндис откланялся. Тогда отец взглядом позвал Иллариона в библиотеку, где внимательно выслушал все детали пожара. — Так я и думал, — сказал отец задумчиво, когда Илларион закончил рассказ. Отец поднялся с кресла и ушёл в дальний угол библиотеки, где хранил материалы дел, которые некогда вёл. Он втайне записывал всё, что казалось ему важным, поскольку был твёрдо уверен, что старые преступления прямо или косвенно связаны с новыми, и история порой помогает раскрыть самые запутанные случаи. Вскоре отец вернулся с тонкой папкой. — Читай. Илларион пересел за стол с газовой лампой и стал разбирать мелкий каллиграфический почерк отца. «Песня пепла. Образована в 4122-м году в городе Бранстоль как противостоящая власти террористическая группировка. На момент основания насчитывала семь человек во главе с Ричардом Бремвингером под псевдонимом Рик Поджигатель». — Во главе с Ричардом Бремвингером? — с удивлением воскликнул Илларион. — Родной брат Иллоруса. Младший. — Так вот, в чём… Но почему я не знал об этом? — Иллорус, уже будучи сенатором, распорядился, чтобы над Поджигателем провели закрытый суд. Он очень строго следил за информацией о Песне пепла, которую предоставляли народу. Всем, кто проводил расследование, под страхом смерти запрещалось разглашать это кому-либо. Я был среди тех, кто приносил присягу молчания. — Но ты оставил записи… — Имя Ричарда Бремвингера я вписал только вчера, когда прочёл в газете о смерти Иллоруса. Мертвецов бояться глупо, но умно бояться Всеведающего. Он не любит, когда скрывают правду, а мне уже много лет. Ты читай. Здесь ещё много интересного. «Песня пепла занималась грабежом правительственных заведений и разбоем. Характерная черта группировки — поджигать место преступления для устранения улик. Также её инициативе принадлежат забастовки, гневные выкрики во время сообщения военных сводок, настрой населения против правительства, вербовка агентов в других городах. Несмотря на то, что количество таких банд со временем увеличилось, эта отличалась особенно радикальными взглядами и приобрела большую популярность и поддержку у населения. В 4125-м году Песня пепла насчитывала уже 33 человека. После окончания войны продолжала разогревать гнев населения. Её члены неоднократно подвергались арестам, при этом Рика Поджигателя не удавалось схватить ни разу. Летом 4125-го года он стал организатором восстания в сёлах Одрин, Кеборг, Шудрик, Стадли. 34-го протерима 4125-го года Песня пепла разожгла восстание в Бранстоле. После месяца осады город перешёл к мятежникам и Рик Поджигатель с подчинённой ему Песней пепла стал фактическим правителем города. Они вербовали сторонников и захватывали селения в области. К 4127-му году Бранстольская область была полностью подчинена повстанцам, города и сёла были отданы в управление членам Песни пепла, Рик Поджигатель официально объявил себя правителем Бранстоля и всего региона. В 4130-м году кардинально сменился состав сената. Началась программа объединения земель, и правительство потратило немалые силы на то, чтобы вернуть Бранстольскую область в подчинение Центру. Члены Песни пепла были арестованы и убиты, но некоторые с Риком Поджигателем во главе скрылись. Песня пепла вновь приобрела статус подпольной организации, промышляющей разбоем и грабежом. При усилившейся полиции она смогла дольше всех держаться в тени. Именно Песня пепла стала виновниками убийств таких видных политических деятелей, как Грегори Доренбол, Вулдерг Барсен, Тореодор Фолбер, Торион Риксен, Оберен Синдерг». — Оберен Синдерг? — Илларион оторвался от записей. — Он ведь тоже состоял в сенате, верно? — Да, и Тореодор Фолбер был сенатором. А Грегори Доренбол стал губернатором Бранстольской области, когда её освободили от повстанцев. Всего два года правил. Роковая должность. Илларион покачал головой и продолжил читать. «На теле каждой жертвы находили клеймо Песни пепла и всегда на правой ладони. Так же к делам группировки принадлежат покушения на убийства Иллоруса Бремвингера (трижды), Гарвера Фетибера, Ондора Теффорда, Садуры Данбер; поджог дворца Народовластия, Бранстольской ратуши, полицейских участков и других правительственных организаций. В 4137-м году в деревне Ликти был раскрыт штаб террористической группировки. Все члены, кроме предводителя, были схвачены, судимы и казнены. Рика Поджигателя удалось поймать лишь спустя три месяца. Над ним проводилось закрытое судебное заседание, после чего преступник был повешен на Центральной площади 21-го пэмптила 4138-го года. С его смертью деятельность террористической группировки «Песня пепла» официально считается завершённой». Закончив читать, Илларион внимательно осмотрел рисунок клейма Песни пепла — две переплетённых буквы «П», очень похожих на символ, найденный в камине Бремвингера. — Ты считаешь, они могли возродиться? — Я ничего не считаю, — ворчливо ответил отец. — Почерк очень похож на их, хотя обычно они старались сохранить жертву узнаваемой. Но это абсолютно не логично. Главным врагом Бремвингера был его брат, который давно лежит в могиле, и который не оставил после себя никакого потомства. Кому бы понадобилось мстить за тех, кто умер почти полвека назад? — Мне одно непонятно, — сказал Илларион после некоторого молчания. — Почему Рик Поджигатель не называл своего настоящего имени, при этом трижды покушаясь на жизнь своего брата? Ведь если бы люди узнали о столь близкой связи сенатора и бандита, Иллоруса вряд ли бы выбрали на следующий срок. Разве Ричард не этого добивался? — Скорее всего, именно Ричарду родство с сенатором принесло бы больше проблем. Нам потому и сложно было его схватить, что никто из пойманных бандитов не мог назвать его имени. Все знали его только как Рика Поджигателя и, кажется, не очень-то беспокоились по этому поводу. — И как же вы его поймали? Отец ухмыльнулся. — Он, кажется, не нашёл себе сторонников и решил сработать в одиночку. Пробрался в особняк в центре столицы и почти убил его владельца. Слуга, которого в ту ночь мучила бессонница, услышал шорох и решил войти к господину. Сам умер, но тревогу успел поднять. Тут Ричарда и схватили. — И на кого же он совершил покушение? Отец прищурился, будто удивляясь такому глупому вопросу. — На Иллоруса Бремвингера, конечно. Только это не афишировали. Иллорус очень боялся, что его заподозрят в какой-то связи с Песней пепла. Даже на суд брата не пришёл. А вот на казни был… — Да уж… Интересно было бы узнать, что толкнуло этих братьев на столь разные дороги, — задумчиво проговорил Илларион. — Ещё чего, — фыркнул отец. — Будто своих подпольных тараканов не хватает. Впрочем, я тебе это не просто так рассказал. Я знаю, вы с Бремвингером хорошо общались. Вижу, тебя заботит его смерть, и ты не успокоишься, пока не узнаешь её причины. Но будь осторожен, сынок. Как бы и тебе не попасть в тот же капкан. Отец собрал бумаги и унёс их на обычное место. В библиотеку вошёл дворецкий. — Вам письмо, господин. Он протянул конверт из плотной коричневой бумаги. На нём не было ни надписей, ни гербовой печати. Илларион вскрыл конверт и прочитал лаконичное сообщение: «Нужно встретиться. Выставка. П.» Он кинул сообщение в огонь и внимательно смотрел, чтобы оно сгорело полностью. — Что там? — спросил вернувшийся отец. — Ерунда. Пойдём спать. Завтра у меня много дел.