Псевдоним «Норман Бейтс»

Дальнейшие встречи Мартина и Нормана доказывают, что любое животное приручаемо, даже если это человек со звериными повадками. Действительно, кто бы мог подумать ещё год назад, что нелюдимый Человек с Севера, который раскрепощается исключительно на уроках и редко скажет несколько слов даже лучшему (или единственному) другу Грею, влюбится? Начнёт с кем-нибудь общаться? Разве не происходит медленное, но верное приручение? Вот, скажем, крупный зверь из кошачьего семейства с замечательной густой светлой шерстью. И маленький, хрупкий человечек. Получается неплохое взаимодействие. Только пусть мальчик пореже засовывает голову в пасть своему не совсем домашнему коту. К примеру, оказывается, что ребёнок — так его и воспринимает Норман, несмотря на некоторые обстоятельства знакомства — тоже по образованию редактор. Вот и повод пообщаться подольше и попродуктивнее. Бейтс вспоминает, что вообще-то у организации есть кое-какие способы легально подзаработать. Кто норок разводит — их мех-то недешевый — а потом чуть ли не плачет, когда приходит время, собственно, мелочь на меховые изделия пускать. Всё же даже в такой профессии есть место для сентиментальности. Кто наполняет мир красотой разных сортов роз, а потом жалеет, что их-то надо продавать. А кто ищет биографии известных злодеев, снайперов и прочих, чтобы издать очередную книгу. Соответственно, требуются добрые люди для ухода за животными, садовники, редакторы… Вот и Мартину находится работёнка под крылышком у Нормана как главного редактора издательства. Время идёт потихонечку. А будущие наёмники уже делают ставки на то, с какого расстояния и каким образом будет забит гол в ворота Бейтса — то есть насколько близко подпустит он к себе Идена. Один результативный удар в этом длительном матче есть — Норман по крайней мере общается с Мартином вне уроков, хоть встречи раз в неделю и нельзя назвать слишком частыми. Всё-таки и это прогресс. Находится повод не ходить в комнату к «великому и ужасному» преподавателю гуро. Если его так бояться, то зачем приходить на его уроки? Загадка. А посещать бедного одинокого учителя приходит в голову только двум студентам, одного из которых впоследствии выставляют за дверь. Потом же просят одноклассника: узнай нам то-то, узнай нам другое… Например, почему в Школе учатся только совершеннолетние? Ответ прост — у детей психика неустойчивая. «Особенно это касается моих уроков, — подчёркивает Норман, — всё остальное меня не касается». И много всяких интересных вещей можно от него узнать. А все так боятся, как будто преподаватель зациклен на своей дисциплине и только и думает, как бы кого-нибудь поужаснее расчленить. Примерно об этом размышляет Мартин после каждого посещения учителя, уже давно ставшего его кумиром. Впрочем, как бы «сладкая парочка» ни радовалась друг другу, как бы окружающие ни находили интересным обсуждать всё новые варианты их отношений, есть один человек, которому это приносит огромное удовольствие. Ведь точно уже меньше времени уходит на обслуживание различных извращенцев. Есть один более-менее постоянный. Но всё же Алекс основной рабочей частью тела чует, что скоро это может прекратиться, так как ночи, проведенные вместе, состоят из рассказов об ученике. Почему бы не воспользоваться им как и партнером? Алекс как человек с большим опытом работы в древнейшей профессии искренне недоумевает. И наперед расстраивается. А в данный момент упомянутое создание — есть у него привычка не слишком ассоциировать себя с человеком — ждёт наступления того часа, когда можно будет уйти домой. Или к Алексу. Там, где он работает, вроде бы есть скидка в день рождения. Нет, конечно, это всего лишь оправдание. Но есть одна маленькая мысль, которую Норман с большим удовольствием прогнал бы из головы — он безумно хотел бы увидеть своего ученика, просто выслушать какие-нибудь определенно ребяческие поздравления. Однако, как показывает жизнь Бейтса, слишком большой процент жителей Земли его игнорирует. Так, ученики ещё понятно. После его пар действительно многие опасаются пересекаться лишний раз с преподавателем в тёмном переулочке. Но Иден? Определённо процесс приручения большого скандинавского кота продолжается. Отец где-то выполняет заказ. Не получился из него преподаватель, как из любимого сына. Хорошо хоть ситуация с разговорами о работе в семье сейчас прекрасная. Можно даже посоветоваться. Вот только не хватает зависимому от родных Человеку с Севера общения с ними. Сестра всех не заменит. Мама, наверное, на работе. Трудоголизм в их семействе определенно распространен. Даже слишком. Впрочем, чтобы мамочка Аника не поздравила любимого сыночка и даже не поговорила с ним, должно произойти что-то явно странное. И зверей в лесу жаль. Пусть не дохнут по такой вот причине. Норман задумывается о подобных вещах и едва замечает, как кто-то скребется в дверь. А что? К коту — и по-кошачьи. До человекозверя доходит, что это определенно желание нарушить его уединение. Вздохнув, он идет к двери. Отпирает её. Сначала смотрит на стоящих за дверью немного недоуменно. Потом до него наконец-то доходит. Точно! С ящиком выпивки стоит Лафайет. Вполне в его духе. Норман уверен, что в той корзиночке, которую держит ещё один его бывший студент-ученик, заныкано ещё что-нибудь съестное, приготовленное золотыми руками этого парня. Вот наверняка улыбается Джокер. Всё-таки не изменяет привычке носить маску персонажа Хита Леджера вместо нанесения макияжа в том же стиле, потому что «Долго, мать твою!» Впрочем, насколько знает Бейтс, все их общие знакомые с ним в этом согласны. Да и оперативность — хорошее качество для их, так сказать, профессии. За широкими спинами бывших одногруппников маячит маленький, как и всегда, Хаку. В хрупких ручках держит корзинку с чем-то (или кем-то?) шумным. Определенно, кто-то устраивает вечер воспоминаний. Бейтс делает широкий жест рукой, мол, проходите. Остальных, может, потом вспомнит. Теперь-уже-наёмники слушаются когда-то-преподавателя. Всё же над привычками порой не властно время. Лафайет ставит бутылки на стол. Те едва помещаются. Его сейчас-коллега, видимо, размышляет, куда же среди этого богатства поместить более скромный пакет. Вспоминает что-то, хмыкает. Точно ведь, в таком месте и забыть о пятом измерении! Маркус оглядывается, проверяя, не заметил ли кто-нибудь секундное замешательство. Вроде бы никто. Шепчет пару слов, помещает закуску на увеличившемся столе. Норман спрашивает: — Чем обязан? — Уже нельзя поздравить любимого преподавателя? — Хаку, тот, что Юки, обнимает его. — С днём рождения! Желаем вам всего, чего сами захотите. В двойном количестве. — Спасибо. Очень мило. Да и вообще… Вы меня помните? Приятно. Джокер издаёт какой-то неопределённый звук и тихонько произносит: — Ага. Вас забудешь. А уж если всё, чего хочет Норман, будет сбываться в двойном размере, то кое-кто устанет жаловаться на постоянные измены. — Что ж, жаль, что не предупредили. А то даже присесть негде. Сейчас всё исправлю. Действительно, места становится побольше. Благодаря парочке движений хозяина комнаты, конечно. Норман в который уже раз думает, насколько же полезная вещь — магия, и жаль, что он с ней столкнулся слишком поздно. Всё же это проблема большинства обитателей Школы 079. Наконец все размещаются. Лафайет решает побыть барменом, а не поваром. Честно сказать, поначалу получается плохо. Однако он не расстраивается и продолжает. Дальше уже видно — у него определённо талант. Кто-то говорит — Бейтс никак не может вспомнить всех своих сегодняшних посетителей, а был уверен, что память у него хорошая — афроамериканец точно на своем месте в сфере услуг. Ведь все они — работники именно с такой специальностью. Впрочем, у них это уже почти не вызывает каких-либо отрицательных эмоций. Всё же год в их случае кардинально меняет человека. Слова понятны каждому присутствующему. Пьют. Выглядит всё, пожалуй, слишком невинно. Кто-то задумывается, не рано ли они пришли к когда-то самому отталкивающему преподавателю. Да, они относятся к нему уже по-другому, разговаривают, шутят, смеются с ним немного раскованнее, чем в прошлом. Норман это замечает и списывает на свои способности, о которых с таким видимым восхищением рассказывал ему лидер всей их компании. Впрочем, деланному восторгу Элайджи почти никто не верит. Тот нахваливает каждого из работников. Например, любит вспоминать, что Бейтс вроде бы сначала и пугает учеников, зато потом еле отбивается от приставаний некоторых из них и даже от внимания коллег вроде Грея. Например, сейчас к Норману всё ближе подбирается Хаку. Более трезвым из ребят приходит в голову мысль, не нарушит ли тот отвратительную для них атмосферу. Он всегда вызывал что у преподавателей, что у одногруппников-одноклассников впечатление действительно повзрослевшего персонажа, именем-фамилией которого однажды в шутку назвался. Ставшего взрослым настолько, что, к примеру, в данный момент нагло лезет к бывшему преподавателю на колени со слишком откровенными поцелуями. Тому, впрочем, немного всё равно. Если что, своё получит со скидкой и — главное для него — профессионально — буквально через пару часов. А пока… почему бы просто не подразнить гостей? Особенно настойчивого поклонника. Стук в дверь. Кто-то уже явно нетрезвым шагом идёт к ней. Норману просто тяжело, да и, честно, не очень-то хочется отлеплять от себя маленькое тельце Хаку. Он ведь уже давно знает, что подобные парни привлекают его больше всего. Дверь открывается. Заходит ещё один образец (вполне-таки опытный) любимого типажа учителя. Оглядывается — затравленно-испуганно — по сторонам, потихоньку узнавая виденных когда-то на жилых этажах коллег-в-будущем. Смотрит на повисшего на любимом преподавателе не слишком знакомого парня с нескрываемой злостью. Сам же Норман в душе радуется и уверен, что один из любимых учеников-в-настоящем сейчас усиленно вспоминает его уроки. Мартин здоровается. С трудом отводит взгляд от создания, наглого (вы только посмотрите!) настолько, чтобы занять место, принадлежащее — Иден уверен — только ему. Поздравляет, протягивает презент — оформленное в стиле Хичкока подарочное издание любимой трилогии преподавателя. Тот с улыбкой и несколькими благодарственными словами принимает. Затем смотрит на часы. Понимает, что надо бы уже делать ноги от этой, по его же словам, мелочи. Ойкает. Говорит пару слов в извинение. Все начинают собираться. Выходят. Норман собирается и сам. Немного радуется, ведь всё-таки гости его достали. Не любит он больших — да и, собственно говоря, не очень больших — компаний, если пребывание в них не его прямая обязанность. Выходит из здания. Садится в любимый «Сааб» — одно из напоминаний о родном по-здешним-понятиям-городке. Наверняка Алекс уже ждет. Всё же профессионалы — Бейтс уверен — в любом деле лучше. А в это время его бывшие и теперешние ученики удивляются отсутствию внимания к парню, вроде бы симпатичному учителю когда-то. Впрочем, откуда им знать о ещё более тёмной стороне жизни эрогурщика, которая проходит в одном из домов Школы? Любят здешние обитатели секретность. Разряжает же обстановку в гостиной фраза Джонни: «А вы серьёзно думали, что у него вообще стоит?» После такого замечания уже никто не хочет копаться в душонке, или, скорее, разбираться с телом Человека с Севера.