Псевдоним «Норман Бейтс»

Бейтс же в это время подходит к стойке и уставшему за смену Джеку. Тот почти бодро рапортует: — Всё в порядке. Покормил вашу живность. Держите, — и протягивает корзинку. Норман заглядывает внутрь. Всё нормально. Котята спят. — До свидания. Он прикладывает узловатый палец к губам и направляется к выходу. И когда «работник сферы услуг» только-только собирается в душ и спать, жертва его обаяния и, может, небольшого количества магии, едет по ночному Орландо — каким же тот ему кажется огромным после шведского Авесты! Приближается к ставшему родным, ничем не примечательному многоэтажному дому. Ставит машину на опять-таки большую подземную парковку. Ждет тихонького писка сигнализации. А то вдруг не сработает? К счастью, всё в порядке. Во всяком случае, пока. Бейтс поднимается на свой этаж. Благо, живут они не слишком высоко. Вряд ли его сестренке это бы понравилось. Проводит пальцем по датчику возле двери. Поворачивает маленький золотистый ключик. Всё же не до конца отказался от старых привычек. Заходит в небольшую, но такую любимую квартирку. Снимает куртку возле деревянной вешалки в прихожей. Проходит по коридорчику. На цыпочках подходит к двери Ульрики. Входит к ней, чтобы, как всегда, полюбоваться, как она спит, пожелать спокойной ночи и поцеловать в высокий лоб... И видит кое-что странное. Нет, конечно, безумно радуется этому… Но это почти невероятно! Поэтому хочется побыстрее выйти из комнаты сестры и позвонить маме с, естественно, словами, а не криками — не дай Бог Улла услышит! — о том, что она — наконец-то! Сама! Без напоминания раз в месяц! Помыла голову! Для них четверых это очень важно. Младшая Норберг ведь почти распрощалась со своей весьма привлекательной внешностью и не следит за собой. С того ужасного дня… А ещё она не плакала тем вечером! Бейтс-Норберг может поклясться. Её веки этой ночью не красны от слёз. А Улле тем временем просыпается… — Привет, братик! А почему ты на меня так смотришь? И ты что, плачешь? Вот видишь, Лассе! Ты стал на год старше, а не оправдываешь звания старшего брата! Как ты можешь? — Привет, Рикки! Просто засмотрелся. Ты у меня такая красивая, когда спишь. Разве мне нельзя поплакать? Разве сегодня не мой день? Мне всё можно! — Сегодня — уже нет. А вот если бы кое-кто пришёл раньше, то застал бы сестру сидящей в кухне с тортом. — Но дома не было тортов! — Ну не с тортом, а с твоим любимым фруктовым кексом. Я испекла, — отмахивается Улле. — Умничка моя! Но ведь в шкафчике не было эссенции и сухофруктов, а в холодильнике — йогурта. — Какая у тебя хорошая память, Ларс! Я просто сходила в магазин. Здесь неподалёку есть парочка, — она говорит почти оживлённо. — Так вот, представляешь, в маленьком не было йогурта без какого-нибудь вкуса. Пришлось пойти в большой. Он такой огромный! У нас в городе такого нет! Норман, пожалуй, в ужасе. Ещё бы! Сестричка почти не выходит из дома, пока они живут здесь. Хорошо хоть в его не такую уж и глупую, как утверждают некоторые стереотипы, наслушался от коллег, преимущественно русских, голову когда-то пришла мысль каждый раз перед уходом оставлять деньги на кухне. Как говорят те же сослуживцы, «на авось». Впрочем, а если бы на столе не оказалось ни одной купюры? Пошла бы Ульрика в тот супермаркет? Да не пошла бы! И не пришлось бы так переживать сейчас. Но и не было бы очень вкусного кекса. А они находились бы чуть дальше от выздоровления Улле. А родители его так ждут! И Бейтс вместе с ними. Норман делает в воображаемом блокноте пометку — нельзя же записывать при сестре! А то ещё будет спрашивать, вдруг что-то с ней не то. А так… «Надо сказать маме, что Улла вышла из дому. Вроде бы чувствует себя нормально. И обращается ко мне наконец-то разными вариантами настоящего имени», — так выглядела бы маленькая заметка, можно и в тетради под весьма оптимистичным названием «Сестренка начинает выздоравливать!» Вроде бы психиатры заводят что-то похожее. «Надо казаться спокойным», — напоминает себе он. — И как тебе там? Понравилось? — Знаешь, Лассе, там слишком страшно. Он невольно тянется обнять. Правда, вовремя спохватывается. Рано ещё, рано. А сестра тем временем продолжает: — Представь себе огромное количество людей. Нет, планирование нормальное, так что толпы не получается. Но их слишком много! А ещё там те… отвратительные… ты знаешь кто. Так не похожи на нас. Слишком много черного. Особенно в волосах. Так что я нескоро снова отсюда выйду. По крайней мере, в тот супермаркет. Действительно, кое-кто рановато начинает делать выводы. — Ты подожди минутку, я сейчас вернусь кое с кем. «Фраза неудачная. Она точно боится. Думай же, думай!» — подстёгивает себя Норман. Выходит. Проходит в гостиную — пришлось оставить подарок бывшего студента там. Смотрит в чудесные большие глаза пушистым малышам. И почему-то его тянет просить прощения этих существ. Наверное, потому что заставил ждать столько времени. Или что не покормил? «Они слишком умные! Что мне Хаку подарил?» — возникает паническая мысль. «Ладно, пошли», — почти сразу он успокаивается и берет корзинку, возвращаясь с ней на кухню. — С кем ты там? — явно испуганно спрашивает сестра. — Вот, смотри, кого мне презентировали. Это Ларс, а это Рикка. «Опять не то», — уже готов обругать он себя. А Ульрика протягивает руки — Норман-Ларс подмечает, что они уж слишком исхудали, — к тем странным, на его взгляд, котятам. Подхватывает одного пушистика — кажется, девочку. Гладит по серебристой шерстке. И улыбается. Так, как давно не улыбалась. Норман делает ещё одну мыслезаметку: «Не забыть отблагодарить Хаку». Знать бы ему, что это вполне можно сделать во все дыры… — Ты не против, что я их так назвал? Рикка отвлекается от мелочи. — Нет-нет. Это же мы. Только серебряные и пушистые. — И уменьшенные раз в десять. — Точно, — она по-настоящему увлеклась. — Ладно, покормлю их. Хорошо, что молоко купила к кексу. Вкусный хоть? — Очень, — Норман указывает взглядом на тарелку, где осталась от силы треть лакомства. — Прости, не удержался. — Ничего страшного. Норман тянется убрать тарелку, но рука Ульрики останавливает его на полпути. Она краснеет и испуганно отнимает ладонь. Всё же выздоровление ещё далековато. — Спокойной ночи. — И тебе. Я приберусь. — Нет, давай я, — Норман смотрит с благодарностью. Всё-таки он немного устал. Но он не может позволить ей убраться! — Нет, я. Прямо как в детстве. Вот всегда они спорили, кому из них что делать. А в итоге, как и теперь, делали всё вместе — собирали со стола, мыли посуду… — Сладких снов. — Спасибо. И каждый направляется к себе. Со своим котенком. Норман вытягивает из кармана джинсов телефон и находит номер Норберг-старшей. Нажимает «Позвонить»: — Доброй ночи, мам. Аника отвечает сонным голосом: — Привет, солнышко. — Ой, я тебя разбудил. У нас ведь сколько там часов разницы? Шесть? — Да. Но ничего. Подарок передам с папой, он скоро будет у вас. Конечно, поздравляю и целую любимого сынишку в лобик. — Но я не с этим звоню. Мне нужно тебе рассказать! — Кто ты такой и куда дел моего сына? Знаю, шутка несмешная. — Просто, знаешь, по-моему, Улла начала поправляться. — Срочно рассказывай! — судя по звукам, мама присаживается. — Я тебя слушаю. — Представляешь, она вчера сама сходила в магазин. Причём в тот, огромный даже для меня. Испекла кекс, помнишь? Очень обрадовалась котятам. — Сколько новостей-то сразу… Да, определенные признаки улучшения я точно наблюдаю, — в матери семейства просыпается профессионал. — Она тебе сказала, как прошел поход в супермаркет? Улле ведь так давно никуда не выходила. Для нее это должно было стать стрессом. — Ты права. Она говорила, что ей там было очень страшно. — В её состоянии вполне нормально бояться больших скоплений людей. Так что не расстраивайся. Но мы уже делаем ма-а-ленькие шажочки к улучшению. — Думаешь? — Уверена. Так что ложись-ка спать, и только посмей опять напугать студентов своим видом! — Постараюсь не сделать этого. Пока, мам! — До следующего звонка! Бейтс чуть ли не впервые за последнее время засыпает нормально. Да это и понятно — за стеной в кои-то веки не слышно, как стонет или кричит от очередного кошмара Ульрика, и, соответственно, не надо вскакивать и спешить на помощь. Наутро немногочисленные в это время студенты и преподаватели могут заметить более радостного, чем обычно, и выспавшегося Нормана. Впрочем, какое им до него дело? Все уже его знают, особо не шарахаются, не слишком-то хотят общаться. Разве что на парах. К одной из них эрогурщик как раз и собирается готовиться. Три дня остаётся, как раз есть время на то, чтобы перечитать любимую мангу. Всё же и в его профессии и специальности есть немного места для эстетики. Например, вспоминает Норман, уже сидя за ноутбуком в своей комнате, есть у него где-то яой-манга с красивой рисовкой. Нет, конечно, «вспоминает» — не то слово, если учесть, что это, по его мнению, произведение искусства, он демонстрирует ученикам на одном из уроков. А заодно показывает и то, как же безразлично ему, что кто-то из них вполне может оказаться гомофобом. Если что — Бейтс постоянно повторяет, что никого не держит. А в той манге именно гуро показано ещё слабо. Всего лишь перерезанные сухожилия. Так, одна для материалов готова. Делает подборку из любимых по нарастанию показания именно «жести». Ищет что-то новенькое. И не сразу замечает, как приходит время обеда. Вроде бы урок заполнен привычными за три года красивыми произведениями японцев. Опять-таки к вопросу об эстетичности его направления работы и для проверки. Вряд ли абсолютно всё рисуют достоверно. Норман готов поклясться — нет. Выключает ноутбук и идет в столовую. После обеда — как обычно, вкусного и сытного — возвращается. Думает уже взяться за очередную очень интересную книгу, как вспоминает о наиболее понравившемся сестре подарке. Вводит в строку запроса «белые и пушистые котята порода»… Не думает ведь, что Хаку может подарить непородистых. «„Форин вайт“ — не такие большие ушки, „немецкий рекс“ — слишком пушистые (скорее, длинношерстные), „тонкинские кошки“ — говорится, что они ореховые по цвету, а на фотографии почти белые… Нет, всё не то. Бурмилла — так, как же она выглядит? Неужели? Точно. Название странное, но подарочки всё же достаточно серебристые и пушистые для того, чтобы быть таким гибридом. Даже глаза похожи. Такие же большие. Только вот оттенок другой. Да и взгляд… Не такой напуганный, как у красавицы на фотографии. И вообще какой-то странный. Ничего, привыкнем. Все вчетвером», — думает Бейтс и берется за правку очередного сборника. После звонит Ульрике. Всё в порядке, и она, и малыши сыты. Далее делает пометку: «Не забыть купить кошакам корма». И со спокойной совестью возвращается к работе.