Большая дымящаяся куча драбблов - Fallout (NSFW)

       В очередной раз Вортекс предсказуемо находился в коктейль-баре. Воистину, огромны запасы алкоголя в «Лаки 38», решил Вульпес Инкульта, – куда ни заглянешь, везде найдёшь полную или наполовину початую (не без помощи Курьера) бутылку спиртного. По всем законам физики количество ёмкостей с содержимым должно было убавляться со временем, но у Вортекса получалось наоборот.       В конечном счёте это в какой-то момент озадачило Вульпеса настолько, что он решился на небольшое расследование. Проследил за Вортексом раз, другой; каждый раз его путь, начинавшийся со Стрипа, заканчивался в Ниптоне и там же непременно терялся. Хороший ход, Курьер. Развалины города шлюх, отмеченные когтями лисьей лапы – неплохое место для подпольной базы, туда даже мусорщики ходить перестали после того, как регион был занят легионерами. Видно, боялись гнева Цезаря. И правильно делали. Только вот в чём дело: сам Вульпес Инкульта тоже не мог отыскать ни склад с алкоголем, ни лабораторию, ни схрон, ни какое-либо ещё более-менее укромное место, которое могло бы служить убежищем. Обгоревшие покрышки, флаги, кресты и белые кости – вот всё напоминавшее, что совсем недавно новый Содом познал прелести очистительного огня.       Вульпесу хотелось бы представить, что Вортекс посещал эти места из ностальгических соображений, но ностальгия не звенит и не пахнет перегаром.       Озадаченный и разозлённый своей неспособностью решить элементарную задачу, доблестный фрументарий не мог ничего поделать, кроме как завести при встрече свою излюбленную пластинку:       – Сегодня. Как много месяцев назад и как вчера, – встать напротив Курьера, облокотиться на стойку и выдернуть бутылку из-под его носа.       Вортекс залпом допивал то, что было в стакане – чудо, культура распития горячительных напитков у него таки присутствовала – и подпирал голову рукой, терпеливо выслушивая шаблонную лекцию о вреде алкоголизма, законодательной системе Легиона, о Цезаре, который презирает подобный образ жизни (при этом о том, что сам государь, вообще-то, не обращает ровным счётом никакого внимания на недостатки Курьера, каждый раз благоразумно умалчивалось, поскольку это не входило в сценарий). Когда поток слов иссякал, Вортекс кивал, мило опуская глаза, утверждал, что всё-всё понял – но примерно через неделю – если не на следующий день, когда заданий не было, – повторялось всё совершенно то же самое.       Цезарь, на самом деле, удобно устроился в отношении своего маленького подчинённого. Сразу осознав, что метод кнута на избалованного ребёнка не подействует, правитель решил закрывать глаза на мелкие оплошности, а добрые дела для Легиона награждал вдвойне. Со временем порции сахара в подачках уменьшились, но Курьер, даже будучи не слишком верным по своей природе, уже не мог служить иному господину, ибо мосты сожжены. Впрочем, кто знает. Возможно, снисходительность и тщательно дозированные почёсывания за ушком стоили для Вортекса больше, нежели материальные блага.       Так или иначе, установленный порядок вещей сломался в тот день, когда Курьер, вместо того чтобы играть свою партию по негласно установленным правилам, начал возникать:       – Да зачем ты это мне вообще втолковываешь? Я, может быть, с первого раза плохо расслышал или с двадцатого? Вульпес, я... Не хочу. Бросать. Пить.       – По законам Легиона это считается серьёзным проступком, и тебе везёт, что Цезарь спускает тебе это с рук. Но его благоволение может иссякнуть.       – Мне всё равно! – зашипел Вортекс.       «Мне не всё равно», – почти в панике ответил Вульпес про себя, но вслух произнёс:       – После всего пережитого тебе хочется закончить жизнь так же, как типичный профлигат в старом Фрисайде?       – Я пережил уже две смерти, две! Как бы я ни умер, я встречусь со своей судьбой. Ни больше, ни меньше.       – Казнь – это наилучший вариант, Вортекс. Не думаю, что тебе хочется умереть жёлтым в луже собственных отходов.       – О-о-о нет, я сам пущу себе пулю в го... В общем! Что ты ко мне прикопался-то вообще? Я не мешаю тебе жить! Всё очень здорово! Почему только мне всегда говорят, что можно, а что нельзя?       – Вортекс...       – Замолчи! Ты мне не родитель, – огрызнулся Курьер, взял открытую бутылку и рванул в сторону лифта до того, как Вульпес успел среагировать и побежать следом. Дверь захлопнулась прямо перед лисьим носом, и Инкульта тихо выругался себе под нос, треснув по ней кулаком. Судя по звуку, лифт поехал наверх; пентхаус ещё со времён мистера Никого-Нет-Дома был табуированным местом для всех, кроме Курьера. Вульпес пытался взломать терминал, но в конечном счёте разочаровался в своих научных навыках и возненавидел восьмеричный код больше, чем НКР.       Вульпес сел на отогретое место за стойкой и стал думать. Почему-то последнее заявление Вортекса задело его довольно сильно, пусть и было очевидной правдой. Сколько там лет разницы получилось, когда начали считать, шесть или семь? Да Вульпес и не стремился занять в жизни Курьера подобное положение: в конце концов, семейная вертикаль, держащаяся на плотской любви, – это какая-то очень поломанная вертикаль.       Вульпес стал вспоминать, какие ещё личности могли бы повлиять на Курьера под номером шесть. Вспомнил быстро, не зря же справки наводил. Номер семь, к примеру – Улисс. Последний из племени Косоплётов всегда очень плотно стоял на грешной земле. Предметы материального мира интересовали его не столько как самостоятельные вещи, сколько как символы. Где символы, там история. Где история, там культура, и Вульпес не стал бы Инкультой, если бы его не трясло от подобного образа мышления.       Вортекс был другим. Он играючи находил старым вещам совершенно новое применение. Как, например, стало скучно есть вилкой – сделал из неё кипятильник, вообще никаких проблем. Курьер видел в вещах текстуру – цвет, вес, материал, – но синие занавески оставались для него в первую очередь синими занавесками. В этом сила и слабость Вортекса. Вульпеса же с ума сводила его способность принимать наиболее справедливые этические решения в моменте, без тщательного анализа закономерностей, просто голову кружила и сердце плавила. Создавала иллюзию всепрощённости, которой в Легионе Цезаря страшно недоставало.       Зная обоих Курьеров, Вульпес без труда мог смоделировать себе, насколько в идеале просты и непосредственны их отношения. И кому вообще нужны люди, когда вокруг такие простые волшебные вещи? Их прошлое, их будущее. Смысл, который в них вложили создатели, пусть даже то сама природа, и перспективы, которые можно реализовать уже своими руками. Нет, Улисс ближе по возрасту, чтобы стать отцом Вортекса, но он не будет утруждать себя выстраиванием подобного рода отношений. На, мальчишка, игрушку, скажет седьмой Курьер, в очередной раз снабжая шестого динамитом. Про себя всё ещё смутно понадеется, что характер Вортекса завершит то, что не смогли ни Мохаве, ни дамба Гувера, ни даже он сам.       Да и чёрт с ним, с Улиссом. Всё хорошо, пока дети копаются у себя в песочнице и взрывают только нужные места.       Есть человек, который походил на Вортекса больше, повлиял больше, и Вульпес не раз жалел, что не предотвратил вхождение своего Курьера в его близкий круг общения. Вообще-то хитрый фрументарий надеялся, что кровная месть станет камнем преткновения и в конце концов подтолкнёт Вортекса на убийство Джошуа Грэма. Но Горелый оказался не тем, что ожидал Инкульта, и не тем, что говорили в легендах. Чем именно – Вульпес так и не узнал. Но когда Курьер вернулся из Юты, в глаза ему смотреть было жутко. Конечно, тот огонь, который распалил Базальтовый легат, потух давно, но Вульпес то и дело находил тёплые угольки в самых неожиданных местах. Джошуа, судя по всему, и стал образцом этики для шестого Курьера.       Вульпес не стал бы утверждать всё это наверняка. Он не общался ни с Улиссом, ни тем более с Горелым, и перспективы прокатиться кубарем в Разлом или получить пулю промеж глаз улыбались ему в равной степени никак. Оставалось полагаться лишь на собственные силы, знания и интуицию в процессе выстраивания непростых отношений, где слово «табу» – лишь верхушка айсберга. Возможно, вовсе не стоило затевать всё это. Один раз пустить гормоны в ход, зажать Курьера в уборной «Топс» и забыть инцидент, под конец вручив знак Цезаря. Но гениальные идеи, к сожалению, всегда приходят на лестнице; тем более, какого-либо опыта с мужчинами Вульпес не имел, а Вортекс как-то чересчур деликатно замалчивал. И носом тыкать вроде не хотелось, но, ещё раз, чёрт бы с этим Улиссом в его личном радиоактивном Аду.