Большая дымящаяся куча драбблов - Fallout (NSFW)

      Этот Комбез будто бы делает одолжение Пайпер, путешествуя с ней. Нет, не так — позволяя путешествовать с собой. У него всё так вот, будто бы спустя рукава, и медленно-медленно. И поторопить — не поторопишь; ну, кто хочет испытать на себе пытку обиженным и почти детским взглядом.       А мы что, куда-то торопимся?       Ника Валентайна на него нет. Тот сказал бы, что дело положено вскрывать по горячим следам, ведь чем дальше, тем шансов нащупать нужные лазейки становится всё меньше и меньше. Комбез считает, что его дело протухло хуже, чем жирное мясо на жаре, и рвать удила, в связи с тем, уже с десяток лет как не имеет смысла. Непонятно, то ли по жизни такой фаталист, то ли отчаялся до такой степени, что уговоры со стороны уже не помогают.       Со стороны лично Пайпер, может быть.       Иногда журналистке хочется встряхнуть своего друга, словно грушу, может быть даже навалять пощёчин, чтобы вырвался наконец, глупый, из своего унылого маленького мирка. Но он, хитрый, будто чувствует это состояние — и каждый раз оказывается слишком далеко, чтобы Райт могла исполнить свои неозвученные угрозы.       С утра Престон говорит, что Комбез в Пустоши ушёл, на север. Что ему там делать в чистом поле — неясно. Но уж если удосужился предупредить, то, значит, надолго ушёл, с концами. Вот и Псина понятно почему в ночь лаял: скучал заранее.       Спустя столько лет городской жизни фермерский быт Сэнкчери-Хиллз кажется чуждым. В итоге Пайпер полдня слоняется по округе, изредка ловя на себе заинтересованные взгляды местных. Ну так даже Комбез отмечает, что синий костюм Убежища смотрится на Райт гораздо лучше, чем на нём.       Неудобный, говорит, во вполне определённых местах. Ой, скромничает. Ткань крепкая, не стирается, но и не натирает. Достаточно плотно сидит, чтобы облегать тело, но недостаточно, чтобы мешать активным движениям. Даже стирать меньше приходится, потому что грязь на гладкую поверхность не липнет, а антибактериальная подкладка впитывает неприятные запахи с самой кожи. Хоть вовсе на голое тело носи.       Пайпер закидывает ногу на ногу и делает глоток чего-то горячего — не то чая, не то кофе.       Покачивает мыском мягкого сапога вверх-вниз. Направо-налево. Вроде бы ждёт, но вроде как отчаялась уже и понимает, что время, которое можно было потратить на поиск материалов для статьи, потеряно безвозвратно.       Ждёт — и от нервного напряжения сводит мышцы. Или Пайпер их сама напрягает. Да, в основном она.       Ей даже не нужно представлять мужчину, чтобы доставить себе удовольствие подобным образом; только попытаться как можно крепче прижать друг к другу бёдра, вопреки дрожи в коленках. Остальное сделает собственное тело. И костюм.       Сдвинуться немного — и вот уже наслаждение пульсирующими волнами перебивает все неприятные мысли.       Пауза. Она ведь не хочет, чтобы всё заканчивалось настолько быстро? Впереди ещё долгий вечер, солнце даже горизонта не коснулось. И с мужчиной, да, с мужчиной было бы намного приятнее, наверное даже дольше.       Пусть Пайпер не чувствовала толком его рук, и тела, и губ вообще не чувствовала — под пальцами, как свежесброшенная змеиная шкурка, светло-синий костюм Убежища.       Прикоснуться. Сжать. Сдвинуть. Отпустить. Повторять до тех пор, пока сдерживать себя не станет почти больно. И только когда уважающие себя барышни обычно созерцают небо в алмазах и шепчут непослушными губами имя любимого, осознать — а не было имени. Не сказал, а она не спросила.       Это немного неловко. В конце концов, неудивительно, что он ушёл.