Лихорадка

— Как ты мог! Хлесткая пощечина обжигает нижнюю часть лица. — Ненавижу! Ненавижу! — эти слова звучат особенно громко и словно стоят на повторе, прокручиваясь в голове. Тесса стоит передо мной в той же ночной рубашке, в которой она была, когда я пришел, но сейчас ее лицо трудно узнать — оно искажено ненавистью, брови сдвинуты, губы поджаты, по щекам градом катятся слезы. Я хочу что-то сказать, но не выходит выдавить даже звука, и я продолжаю смотреть на её истерику, не в силах ничего сделать — даже пошевелиться. — Не хочу знать тебя! Она хватает то, что первым попадается ей в руки — вазу, в которой еще стоят подаренные мной цветы, и яростно разбивает ее об пол, бросая мне под ноги. Осколки вперемешку с водой и розами разлетаются по мрамору и голым ногам. Но боли я не чувствую. Инстинктивно дернувшись, я просыпаюсь и понимаю, что нахожусь в постели. Сердце в груди выдает галоп, а в сознании не укладываются мысли о том, что это мне всего лишь приснилось. Грязное обволакивающее чувство открывшейся измены касается меня своими липкими пальцами. Это сон, просто сон! Поднявшись на локти, встряхиваюсь, отметая неприятные ощущения, и тяжело выдыхаю воздух, освобождая легкие. Мысль, которая действительно не дает мне расслабиться — это мысль о том, что там, на веранде, когда я так страстно целовался с незнакомой мне девушкой, было много посторонних людей! И я даже примерно не помню их лиц… С одной стороны это всего лишь поцелуй! Можно списать всё на то, что девушка — фанатка и сама накинулась, ведь такое действительно иногда случается в моей жизни, и Тесс однажды была свидетелем этому. Про саму измену знают только несколько людей: Макс и, скорее всего, Оливия. Уж она всегда в курсе всех сплетен и интриг. Но! Если она раскроет свой рот, то её отношения с Максом окажутся под серьезным вопросом, да и дружба с Терезой тоже, и Лив это прекрасно осознает. Надеюсь. Уложив все в голове по полочкам, опускаюсь на мягкую подушку и закрываю глаза, она пахнет Терезой. Не хочу думать о плохом, ведь сегодня впервые за долгое время Тесс, взяв меня за руку, без единого слова потянула за собой в НАШУ спальню. Она дождалась пока я приму душ, после чего уложила в НАШУ постель. Затем, прижавшись, положила голову мне на грудь, как мы всегда спали раньше и, крепко взяв за свободную руку, тут же уснула. Невольно улыбаюсь этим мыслям. Может теперь все будет хорошо? Что это? До меня доходит сладкий запах свежей выпечки. Я поспешно поднимаюсь с кровати, ведомый предвкушением вкусного завтрака. Сонно потирая глаза, торопливо спускаюсь по лестнице со второго этажа на первый. Передо мной открывается прекрасная картина, заставляющая мой рот растянуться от улыбки на всё лицо. Тереза в шелковом халате фиалкового цвета, который едва ли что-то прикрывает, грациозно порхает по кухне, совершая какие-то манипуляции и не замечая меня. Вот она достает кружку с верхней полки, вставая на носочки, вот двигается к кофе-машине и убирает с лица за спину выпавшие пряди волос назад. Я тихо подкрадываюсь к ней и, дождавшись пока она поставит чашку на панель машины, обнимаю ее сзади, притягивая к себе вплотную. Тесса как всегда вздрагивает, успевая только «ойкнуть», а затем расслабленно опускается в объятия, кладя голову мне на плечо и подставляя щеку для поцелуя. Вместо этого носом трусь о её щеку, заставляя звонко рассмеяться. Приятный запах геля для душа мешается с таким же сладким запахом её тела и, зажмурившись, я вдыхаю его. — Добрый вечер, Билли! Потому что утро и день ты уже проспал, — она игриво выкручивается из моих объятий и забирает уже наполненную кофе кружку из аппарата. — Я уже соскучился! — Не отхожу от нее и запускаю под шелк халатика обе руки и, пользуясь моментом, трогаю мягкие ягодицы. Тереза отстраняется, кокетливо качнув бедрами и скинув мои руки, подходит к большому кухонному столу, чтобы поставить кофе на поднос, на котором я замечаю бельгийские вафли. Свежеиспеченные, политые сиропом и украшенные ягодами. — Ммм, — всё, что я могу сделать — это мучительно промычать от предвкушения, вдыхая ванильный аромат. Как давно у нас в доме не было выпечки и тем более моих любимых вафель, которые так вкусно, как Тесс никто не умеет готовить. — Вообще-то это был завтрак в постель, но ты все испортил, — наигранно хитро девушка прищуривается и легонько толкает меня в плечо. — Я все испортил? — подхожу ближе к ней, кидая максимально загадочные взгляды. Тереза вопросительно поднимает брови и скрещивает руки на груди. Такая соблазнительная: в незапахнутом халате, одних трусиках и с распушенными волосами, которые крупными локонами спадают на грудь, прикрывая наготу. Находясь достаточно близко, я наклоняюсь и подхватываю её на руки, а приподняв, усаживаю на кухонный стол рядом с подносом. Секундное недовольство быстро уходит с лица Тессы, сменяясь улыбкой. Она упирается руками о столешницу и, раздвинув ноги, пускает к себе ближе. Гладит меня по голове, убирая выбившиеся пряди волос назад, и спокойно наблюдает за мной. Я ловлю в воздухе кисть её руки и подношу к своим губам. Теперь целую каждый аккуратный пальчик, задерживаю внимание вторым поцелуем на безымянном пальце с небольшой татуировкой, а после трусь лицом о её ладонь: — Люблю. Молчит, продолжая хлопать ресницами и смотреть на меня своими глазами, цвета грозового неба, и только сейчас я замечаю, что они красные и опухшие. Плакала? Или опять просидела всю ночь, доделывая статью, со сроками которой она снова затянула? Глажу её бедра, поднимаясь от колена вверх, осторожно, стараясь не вызвать обычный комплекс эмоций, следующий за такими действиями. Не намекаю на секс, просто наслаждаюсь ею. — Ты плакала? Тесс отрицательно мотает головой и, обвив одной рукой мою шею, притягивает к себе, но медлит, будто сомневается в своих действиях. Сомневается или не хочет? Всё-таки целует. Сначала аккуратно и легко прикасается теплыми губами, затем проводит языком по нижней губе, играется с пирсингом, после втягивает нижнюю губу и подается всем телом вперед, вжимаясь в мою грудь. Детская радость и какая-то беззаботная эйфория подступают к сердцу. Я дома. Незаметно вымазываю палец в сиропе на вафлях и, не отрываясь от губ Терезы, пачкаю им ей нос. — Эй! — она смеется и обиженно пихает меня в грудь, надувая губы. Взяв её лицо в ладони, я слизываю с носа сладкий сироп: — Всё! А теперь, корми меня! — Опусти, — Тесса вытягивает вперед руки и нетерпеливо мотает ногами, напоминая капризного ребёнка. Я не спеша спускаю её со стола на ноги и целую в лоб. Он неестественно горячий. — Ты не заболела? Глаза красные, вся горишь. Знакомая мелодия прерывает нашу идиллию. Телефон Терезы. Она суетливо оглядывается в его поисках. Её айфон лежит на полке кухонного стеллажа в шаговой доступности от меня, и я протягиваю к нему руку. Тесса, проворно нырнув под мою руку, добирается до него быстрее и тут же берет трубку, оставляя меня в немом недоумении. — Да, Лив, я сейчас спрошу, — она отводит телефон от лица и поворачивается ко мне. — Помнишь, я говорила тебе о поездке в Майами с одногруппниками на уикенд? Всё в силе? Ты не против? Минутный ступор. Я не помню подобного разговора. Возможно, я был пьян или просто пропустил что-то мимо ушей, что часто случается. — Да, я не против, — Подхожу к уже остывшим вафлям и кофе и слегка расстраиваюсь от этого факта. Но они все так же прекрасно пахнут. Делаю глоток кофе — еще теплый. Кипяток я все равно пить не в состоянии. Тесса отходит к окну и еще какое-то время щебечет со своей подругой, пока я устраиваюсь завтракать прямо на кухне. Собираюсь подслушивать, потому что тот факт, что я не помню о каком-то там разговоре, который когда-то «был», меня напрягает. Забираюсь на высокий барный стул, беру в руки тарелку с десертной вилкой и жадно запихиваюсь восхитительной выпечкой. — Да, я уверена! — повышает тон, заставляя меня внимательнее прислушаться. — Меня не волнует, я уже все решила! Пожалуйста, не начинай этот разговор сначала. Тесс шмыгает носом и нервно водит пальцем по запотевшему от её дыхания окну. — Меня напрягает Ник. Да! Я просила не звонить мне и заблокировала его номер, но этой ночью, когда Билл был у вас, он заявился в наш дом… У меня из рук выпадает вилка: — Что блять?

***

<i> Глазами Терезы. Август 2014 г. Полумрак. Приглушенно играет тягучая чарующая музыка. Вокруг мерцают яркие огоньки свеч. Тени замысловатыми узорами кружат по стенам. Я сижу на высоком столе из темного дерева полностью обнаженная, Билл Каулитц стоит передо мной в одних хлопковых штанах, спущенных на бедра так низко, что звездочку на его животе видно полностью. Обесцвеченные волосы сексуально взъерошены на его голове, глаза в тусклом свете кажутся черными. Детский искренний восторг охватывает меня, с лица не исчезает блаженная улыбка. Сегодня я нарушила все «правила», и завтра, пожалуй, будет очень стыдно, но кого волнует, что будет завтра? Если рядом ОН! От одного только его вида у меня кружится голова (или от количества выпитого алкоголя?). — Затянись еще раз, — снова протягивает мне причудливую стеклянную конструкцию. Это небольшой сосуд, отдаленно напоминающий кальян, с парой стеклянных трубочек. Я, теперь уже имея скромный опыт, зажимаю пальцем отверстие на колбе и плотно обхватываю губами большую трубку, служащую горлышком устройства. Билл подносит зажигалку к меньшей трубке и поджигает содержимое, я начинаю медленно вдыхать воздух в себя. С бульканьем колба доверху заполняется дымом, и я, убрав палец с отверстия, его вдыхаю. Задержав в легких на несколько секунд, морщусь от горьковатого привкуса, а затем выпускаю дым клубами. Немного першит горло, голова кружится с новой силой. Мне нравится! — Кажется, я в раю, — окончательно потеряв способность мыслить, мечтательно мурлычу, убирая в сторону «аппарат» и обхватывая ногами стоящего рядом Каулитца. Он искристо смеется. Как же я обожаю его смех! — Мой падший ангел, — рука тянется по внутренней стороне моего бедра и останавливается между ног. Не сдерживаюсь от стона, живот напрягается от возбуждения. Одно его присутствие всегда действует на меня магнетически, но после пары «тяг» из этого волшебного сосуда, весь мир засиял новыми красками, и любое прикосновение отзывается в тысячу раз ярче, целым спектром новых ощущений и эмоций. Вот бы эта ночь длилась вечно. — Поцелуй меня! Влажные губы Билла касаются шеи, и я покрываюсь мурашками, он медленно ласкает меня, а затем проникает внутрь одним пальцем. Выгибаюсь назад, я так хочу его! — Все остальное потом, не увиливай от обещаний, — томно шепчет на ухо, касаясь его губами. Нет! Нет! Нет! Хочу сейчас! Сию секунду! Обиженно надуваю губы. — Я сейчас, — выходит из комнаты, оставляя меня в одиночестве и смятении. О каком обещании он говорит? Ох, черт! Сейчас эта задумка не кажется мне такой романтичной. Утром Билл украл меня из колледжа с пар (между прочим, очень важных, боюсь, что с историей теперь будут проблемы). Я эффектно, на глазах других студентов, впрыгнула в шикарную черную ауди и укатила в закат, плюнув на всё. Он сразу предложил мне выпить чего-нибудь. Последовали длительные объяснения, что я не люблю алкоголь и могу лишь составить компанию. Спустя бутылку текилы из скромной отличницы я превратилась в развратную соблазнительницу (так, по крайней мере, казалось мне), и вот мы уже в его особняке срываем друг с друга одежду. Я первый раз в жизни действительно напилась, и в порыве пьяных чувств меня естественно дернуло признаться в своих глубоких чувствах. Билл сказал, что не верит мне и требует доказательств, на что я и предложила «восхитительную» идею (конечно, он подшучивал надо мной, но голова более-менее прояснилась лишь когда мы «покурили»). Будучи очень принципиальным и азартным человеком, ходов для отступления я себе не оставила. Ослепительный и сексуальный Каулитц появляется в дверном проёме. На лице таинственная улыбка, в руках небольшой чемоданчик. Мне страшно! Ну, кто тянул меня за язык? — Не передумала? — Нет! Внутри громко визжат остатки здравого смысла. Билл помещает чемодан на стол, и попутно разбалтывая меня, разбирает его, раскладывая содержимое по поверхности. Меня переполняет восторг, но в тоже время руки трясутся от страха. Никогда! Я никогда не совершала ничего безрассудного, всегда была примером для подражания и гордостью своего папы. А сейчас? Посмотрите на меня! Сегодня я плохая девочка! Очень плохая! Надевает перчатки. Я молчу. Даже трезвею, по-моему. Он мочит ватный диск в чем-то, мне в нос ударяет резкий запах спирта, и тщательно протирает выбранный участок кожи, которым является безымянный палец левой руки. Затем достает какой-то тюбик и выдавливает каплю чего-то гелеобразного сразу мне на палец, втирает. — Ты такая взбалмошная! Я даже представить себе не мог, что ты способна на какое-то безумство, — рисует что-то на прозрачной бумаге — но это так заводит! Прикладывает эту бумагу к моему пальцу, теперь на нём красуются некрупные печатные буквы. Все сомнения и страхи будто улетучились. Достаточно пары его слов. Жужжание машинки, Билл такой сосредоточенный и соблазнительный. Игла касается кожи, и я до крови закусываю губу. Больно. Он какое-то время старательно вбивает краску мне под кожу. Эту машинку подарили ему фанаты, попросив набить им что-то. Взяв пару уроков, Билл с удовольствием выполнил просьбу, и вот теперь, когда прозвучала идея набить тату мне, он восторженно предложил сделать это самостоятельно. И я согласилась. В этом есть какая-то магия. Ведь на моём теле нет ни одной тату и, скорее всего, эта будет единственной. — Всё! — протирает салфеткой поврежденную поверхность. Я поднимаю руку к лицу, теперь на пальце красуются буквы «BILL K.», отвожу её максимально вперёд - издалека это напоминает кольцо. — Она крутая! — только и успеваю пролепетать, перед тем как Билл впивается в мои губы поцелуем. Теперь ты навсегда у меня под кожей.