Семь обличий КуроБаса

Сейчас ты увидишь лучшее в мире привидение с мотором. Дикое… о-о-о! но симпатишное. (с) Карлсон

Утром следующего после знаменательного переезда Куроко дня, Поколение Чудес собралось в гостиной. Утро было ранним, прохладным и просто «Акаши, ну ты охренел? Еще ж даже не рассвело!». Баскетболисты были хмурыми, задумчивыми и всклокоченными. На повестке дня числились: проблема номер раз – Куроко Тецуя. Вернее то, как с ним, оказывается, сложно жить под одной крышей («Жить-то можно, главное - выжить»). И проблема номер два – довольно странные пристрастия первой проблемы. В принципе, ничего криминального Тецуя не совершал. Более того, после того, как он вытолкал всех из своей комнаты, он и носа оттуда не казал. По крайней мере, в светлое время суток. Зато ночью, примерно, после полуночи, когда Сейджуро, угрожая муками ада, таки разогнал всех спать, началось веселье. Ну, Куроко, кажется, было весело. Парень, на поверку, ночная птица, в честь новоселья решил устроить себе вечер, точнее, уже ночь, фильмов. Предсмертные крики, мучившихся в агонии и судорогах невинных жертв, звонко прорезали ночную тишину. Кисе, который после пары минут такого оркестра поскребся к ближайшему соседу, можно было понять. На все вежливые постукивания в дверь и громогласные клятвенные увещевания натянуть одно интересное место на не менее интересное другое, Тецуя, забаррикадировавшийся в своей комнате, не отвечал. Когда же крики стихли, разгневанные баскетболисты, наконец, расползлись по своим углам и уже легли, как в коридоре раздалось шлепанье босых ног. Для кого-то вроде Дайки или Ацуши это не представляло проблемы, и они добросовестно сопели в обе дырки. Но личности с чутким сном, такие как Акаши и Мидорима, нервно дергались. Рета же не мог уснуть по причине банального эмоционального перевозбуждения. Тецуя шатался туда-сюда со второго этажа на первый и обратно, что казалось почти неврастенику Шинтаро и законченному параноику Сейджуро изощренным издевательством. Когда взбешенный Акаши вышел из комнаты в темный коридор, увидел бледнющего Тецую в бесформенном растянутом белом «чём-то» (Глаз Императора был не в силах определить, чем была тряпка при жизни) и окликнул, про себя обозвав привидением, Куроко замер. Медленно и настороженно обернулся и, не дожидаясь вопроса, тихим голосом выдал: «Извините, сияющее создание, чьего имени я не помню, не найдется ли у вас калиевой селитры? Весь дом обыскал, нигде нет, а мне очень нужно». Пока Сейджуро приходил в себя после такого акта неслыханной наглости, Тецуя, пожав плечами, пошлепал дальше. И вот теперь, когда злые (Акаши), раздраженные (Мидорима), дерганные (Кисе) и не выспавшиеся (не смотря на то, что спали дольше всех – Аомине и Мурасакибара), гении обдумывали сложившуюся не особо благоприятным для них образом ситуацию. Кто-то предлагал позвонить Ниджимуре, кто-то голосовал за принцип: «Нет человека – нет проблем», а кто-то особо дипломатичный предлагал просто поговорить. Предложение решили осуществить, не откладывая в долгий ящик, поэтому всей разноцветной толпой поперлись наверх. На очередной вполне вежливый стук в дверь ответили не менее вежливым: «Изыдите, сияющие создания, будьте так любезны» и чем-то острым, воткнувшимся в дверь изнутри. Придя к выводам, что утро – нифига не мудренее вечера, сошлись на мнении, вопрос отложить до более благоприятных времен. До обеда, например. Вся честная компашка, за исключением капитана, который поплелся в душ, спустилась обратно в гостиную. День был выходной, значит, можно было надеяться, что тренировок на сегодня не будет. Но этот факт не отменяет неожиданных гостей. Которые вошли, толкаясь и препираясь, но с тортиком. Мидорима остановился на лестнице и резко пригнулся, прячась за спиной Кисе, стоявшего перед ним. Такао, который и принес торт, ухмыльнулся. - Шин-чан, я тебя вижу, - Шинтаро, в полной мере осознав всю эфемерность прикрытия, выпрямился с видом святого мученика. Аомине, глядя на всю эту лирику, недолго думая, спихнул Мидориму с лестницы прямо в распростертые объятия Казунари. - Хреномине, нежнее надо быть! – Хайзаки, непонятно за каким фигом пришедший, развалился на диване и уже потянул загребущие ручищи к тортику. За что и получил пустой пластиковой бутылкой в лоб. Дайки оскалился. Почти дружелюбно, между прочим. - Те чё надо? - на не блистающий лингвистическими оборотами вопрос, Шого ответно оскалился. Рета, глядя на них, готов был умилиться. Идиллию прервал Сейджуро, спустившийся со второго этажа, мокрый и непонятно, то ли довольный, то ли все же раздраженный. На все вопросы он ответил благопожеланием мол, запирайте, дети мои, двери в ванной, у нас, кажется, маньяк завелся. - Что, еще один? Нам тебя за глаза хватает! – Дайки был удостоен фирменного капитанского взгляда, от которого вода в кувшине должна была покрыться коркой льда. Но она не покрылась, бессовестная. История в душе, которую Акаши злодейски зажал и выдавать наотрез отказался, была в какой-то мере простой, как табуретка: Сейджуро преспокойненько себе булькался под душем, дверь распахнулась, и в ванной комнате маленьким мстительным привиденьицем возник Тецуя. Мстить ему, вроде бы, было не за что, но вид у него был именно таковой. Узрев Акаши, Куроко окинул того изучающим взглядом с головы до ног и обратно и что-то чиркнул в выуженном из-за пазухи блокнотике. Сейджуро немного – самую малость – удивленный выключил воду, обернулся полотенцем, встал напротив Тецуи и вопросительно изогнул бровь. Куроко по-птичьи склонил голову набок и хлопнул глазищами. - Красненькое сияющее создание, - у Акаши едва заметно дернулось нижнее веко, - Из тебя выйдет замечательный труп. – Тецуя снова внимательно его осмотрел, кивнул сам себе и вышел, оставив Сейджуро в смятении. «Это сейчас комплимент был или угроза?». Зато в одном капитан утвердился окончательно – жизнь предстоит, ой, какая расчудесная. - Ниджимура-сан, где бы вы сейчас ни были, чтоб вам там икалось.