Семь обличий КуроБаса

День, когда должны были начаться адские тренировки Куроко, не задался с самого начала. Привычно невыспавшиеся баскетболисты, спустившись в гостиную, застали там Такао. Мидорима, памятуя о коварном Аомине и его привычке сталкивать зазевавшихся с лестницы, заблаговременно развернулся и горной козочкой проскакал обратно в свою комнату. Казунари в обнимку с фикусом, счастливым талисманом дня Раков, едва заметно прищурился и нарочито медленно пошел следом. «Прямо как добычу загоняет», - пронеслось в светлой голове Кисе. На кухне их ждал очередной сюрприз, в виде готового завтрака из сваренных яиц и свежезаваренного чая за авторством Тецуи, выглядывающим из-за холодильника. «Прямо как в засаде», - Кисе тряхнул головой и перевел взгляд на вошедшего в столовую Мидориму, изрядно потрепанного и с фикусом. Поправив перекосившиеся очки, он с невозмутимым видом уселся за стол, не обращая внимания ни на команду, ни на Куроко, имевшего вид крайне подозрительный. И даже тот факт, что Мурасакибара благоразумно не прикасается к еде, его не почесал. Рету, который собирался завопить фальцетом, чтобы предупредить, остановил Акаши, молча подошедший к заместителю. Он забрал у него из рук чашку и вылил чай в горшок с многострадальным фикусом. Цветок не преминул пожелтеть и испустить дух. - Тц, догадливый какой, - шокированные и онемевшие от офигевания баскетболисты вперили охреневшие взгляды в Куроко. Тот ужом выскользнул из укрытия и хотел было свалить подальше, однако оказался схвачен, посажен на стул и накрепко связан первым попавшимся фартуком. - Акаши, - Мидорима собирался возмутиться порче талисмана. - Шинтаро, талисман сделал свое дело, спас тебе жизнь. Еще вопросы? - оных не последовало, и Сейджуро перевел леденящий душу взгляд на Куроко, - Объяснись. На все вопросы Тецуя отвечал упорным молчанием. «В несознанку ушел», - Ацуши взял со стола чашку, понюхал содержимое и поморщился. Запах был таким едким, что глаза слезились. «Видимо, Мидо-чина контузило, раз не заметил». Спустя минут пятнадцать монолога, Акаши пребывал в стадии «Щас все поплатятся». Куроко продолжал молчать. - Дайки, хватай его и тащи на площадку. Тренировка начнется раньше, чем я планировал, - площадкой Сейджуро величал специально огороженное и частично оборудованное место на заднем дворе, где Ниджимура любил собирать круг друзей и гонять их от рассвета до заката. - Его прямо так тащить, со стулом? - Если его развязать он сбежит. - Ака-чин, а завтрак? - Отменяется. Мурасакибара обижено глянул на Тецую. Тецуя многообещающе глянул на всех. «Прямо как объявление войны», - подумал Кисе и потопал вслед за Дайки, волочащим стул вместе с пленником. *** Памятуя о том, что Ниджимура страшен в гневе-с-арматурой-в-руках-тогда-всем-пипец, Тецую не стали пытать и даже развязали. Тот однако жеста не оценил и попытался слинять, а потому десять минут тренировки превратились в «Поймай меня, сияющее создание, если увидишь». Акаши видел. Акаши бегал и ловил. Но Акаши задолбался. А потому, всем пришлось в экстренном порядке осваивать навыки по поимке «тени». Кто-то ловил на ощупь, пару раз схватив по ошибке Сейджуро, кто-то тщетно пытался пялиться на Куроко, не моргая, а кто-то просто достал (кто б знал, откуда) диск с говорящей надписью: «Ужасные ужасы». Тецуя остановился, прищурился, внимательно посмотрел на диск, тяжко вздохнул и побежал дальше («Я ж мужик, я ж стерплю!»). Через десять минут до Куроко начало доходить, что что-то не так. Еще через три он понял, что именно. Акаши был, в целом, доволен. Неважно как, главное – бегают. А бег – это всегда хорошо. Еще и маневренность отработают. Спустя еще полчаса Куроко, наконец, выдохся. Но не сдался. Об этом говорил его изничтожающий взгляд, направленный на пятерку баскетболистов в целом и их капитана в частности. Команда в полной мере осознавала, что теперь им нужно трижды подумать и дважды передумать, прежде чем сворачивать за угол. Или идти в душ. Когда затянувшаяся разминка подошла к концу, и на площадке появился мяч, у Тецуи и его невидимости открылось тридцать пятое дыхание. На все попытки отдать ему пас, Куроко отвечал горстью крупной поваренной соли, которую он черпал из бездонного кармана («Врешь – не возьмешь, живым не дамся!»). Аомине заковыристо матерился. Кисе старательно отряхивался. Казалось, соль попала даже туда, куда попасть не могла в принципе. Мидорима сетовал об испорченном талисмане. Мурасакибара просто отошел подальше от капитана и украдкой схомячил батончик. Акаши был близок к тому, чтобы снова связать Тецую и отправить Ниджимуре бандеролью. Он успокоил себя мыслью, что не знает, в какой части света сейчас находится его семпай, а значит, отправлять некуда. Куроко был готов отбиваться до победного. И если понадобится, то тем, что под руку подвернется. - На сегодня закончим. Все свободны, - последняя фраза из уст капитана звучала как-то особенно иронично. Но команда послушно разбежалась («Хоть и условная, но свобода же!»). Куроко облегченно выдохнул, радуясь маленькой победе. Акаши многозначительно стрелял глазами. Ведь Император никогда не проигрывает.