Из реальности в Бесстрашие

Удивительно, но, когда я просыпаюсь, у меня даже не болит голова. Хотя я и не так уж много пила, чтобы мучиться от похмелья. Хотя достаточно, чтобы… Елки-палки, тут-то я как оказалась? Что-то не припомню, чтобы напрашивалась к Лидеру в гости. А, ну да, я же не напрашивалась, это он настоял. Слышу, как льется вода в душе, и решаю поскорее убраться отсюда, пока он меня не видел. Но я путаюсь в гребаном одеяле и, когда все стихает, все еще стою в одном белье. А, черт с ним, мало что ли кто в таком виде у него появлялся? Сгребаю свои вещи в охапку, вылетаю в коридор и, убедившись, что вокруг никого нет, быстро влезаю в штаны и ботинки, просто засовывая шнурки под язычок. Майку натягиваю на ходу. Черт, куртку оставила. Она, вроде, на стуле висела, может вернуться? Не-не-не, пусть лучше у меня будет одна куртка, но больше я туда ни ногой. Понятия не имею, сколько сейчас времени, но мне все равно нужно принять душ и переодеться, так что я залетаю в общежитие. Все мои соседи уже разбежались по делам, смотрю на время — девять. Боже, там девчонка, которая меня сменяет, уже носом в клавиатуру клюет, наверное. Надо поторопиться. Быстро ополоснувшись, выхожу в комнату и понимаю, что чистой одежды у меня нет. Черт, давно пора было уже купить хотя бы еще один комплект! Ну или хотя бы старые вещи постирать. Ладно, это потом. Кидаюсь к кровати Кристины, надеюсь, она меня простит. Но, увы и ах, ее штаны мне малы, а майка едва до пояса достает. Блин-блин-блин… О, вещи Уилла. С ехидным хихиканьем я натягиваю штаны парня, широковаты конечно, и подвернуть приходится, но зато чистые. Рукава футболки тоже заворачиваю. Смотрю на себя в зеркало — м-да, рэперы нервно курят. Хорошо, что в этой реальности таких не знают, иначе бесстрашным было бы ну очень весело. Даже не распутав мокрые патлы, несусь в центр наблюдения. Все собираюсь их остричь, но разве тут успеешь, когда тебя то работать по двое суток заставляют, то на казни дергают? Запыхавшись, я влетаю в кабинет, и долго извиняюсь перед девчонкой, которую, как я вспомнила, зовут Джен. Но мне как-то не важно, как ее имя, да и она на приятное знакомство не особо настроена — злобно зыркает на меня краснющими глазищами и уходит. — Ты где была? Я тебя все утро искал, — интересуется Фор, подавая мне кофе. — Он уже давно остыл. — Плева-ать, — залпом выпиваю половину стакана. — А еды у тебя случайно нет? — Взял специально для тебя, — Фор смеется и подает мне сэндвич. — Так где ты была? Я смотрел в общежитии утром, но тебя там не было. — Я была…на пробежке, — выпаливаю я с набитым ртом. — Ну, знаешь, после вчерашнего нужно было привести мысли в порядок… Ты, кстати, что-нибудь нашел? — В общем, смотрел вчерашние записи. И у меня две мысли: нам нужны более совершенные камеры, потому что на этих ночью ни черта не разобрать, где свои, где не свои, — это первая мысль и не самая плохая. Вторая — среди «наших», патрулирующих район бесфракционников, было как минимум четверо предателей. Но кто именно, не разобрать, так что отсюда и вытекает первая мысль. — И сколько наших погибло? — спрашиваю я, уставившись в камеры и дожевывая сэндвич. — В том-то и проблема, — вздыхает Фор. — Кроме четырех предателей, которых я точно видел палящими в своих, на связь не выходят еще двое. И черт их знает, убиты ли они, ранены ли, или они просто такие же предатели. — А те четверо? — Фор показывает мне записи, и я тычу пальцем в нечеткие силуэты в форме бесстрашия. — Их лица видел кто-нибудь из патруля? — Мы в любом случае узнаем кто они, собрав оставшихся. Единственный минус в том, что это долго. Думаю, что кто-то из лидеров поедет туда и разберется. Пора уже, наконец, понять, сколько там вооруженных человек и зачистить все, — Фор откидывается на спинку стула. — Во что ты одета? — А, кстати, — беру наушник со стола. — Уилл, как слышно? — Кэт? Что-то случилось? — слышу взволнованный голос парня. Эх, все еще боится, что придется в кого-то стрелять. — Не-не, ничего особого. Уилл, ты не будешь сердиться, если я скажу, что взяла твои шмотки, а? Просто штаны Кристины не сошлись на моей заднице, так что можешь сказать ей, чтобы она собой гордилась. Парень расслабленно смеется. Тут что-то резко обрушивается на меня и весьма неприятно покрывает голову. Какая-то ткань. Стянув ее с себя, вижу свою куртку. Приперся он, а. Не мог в общежитие зайти или, в конце концов, вообще ее выкинуть. Фор удивленно смотрит на Эрика, стоящего на пороге, потом на куртку, которую он в меня швырнул, а потом на мое, видимо, очень раздраженное лицо. Когда вижу Лидера, сердце предательски екает, так что я скомкиваю куртку, пряча в ней слегка дрожащие руки, и смотрю ему в глаза, говоря взглядом: мы с вами вчера, конечно, здорово поиграли, но дальше вы уж там как-нибудь сами, хоть танго втроем устраивайте, хоть театр одного актера, мне насрать. Эрик ухмыляется, но в глазах я четко различаю злобу. Ну, а чего тебе злиться? Ты и без меня неплохо веселился, вот и веселись. А мне, между прочим, работать надо. И, заканчивая на этой дружественной ноте телепатический разговор, усаживаюсь за свой стол. — Фор, через пять минут у входа, — слышу ледяной голос Эрика. — Думаю, Кэт отлично справится и без тебя. Тот покорно встает, подходит к моему столу, и оставляя какие-то бумажки, тихо спрашивает перед тем как уйти: — На пробежке, говоришь, была? Я даже не смотрю на него. Вот ведь засранцы. Оба. Когда остаюсь одна, бездумно катаюсь на стуле от одного стола к другому. Собственно, не знаю, как мне разглядеть в бесфракционниках бывших бесстрашных, я большинство из них и в глаза-то не видела ни разу. Да и кофе без Фора не попьешь. Так что сегодня я настроена на халтуру. Накидываю злосчастную куртку на голову, закрывая лицо, словно для того, чтобы спрятаться ото всех, кручусь на стуле и думаю. Вот нафига я здесь осталась? Да, может, во время инициации все и было так ново и весело, но она продлилась меньше месяца. Дальше что? Торчать здесь всю жизнь, периодически убивая людей, пока меня саму не грохнут? Там, в своей реальности, я пыталась научиться жить так, чтобы нравится себе, быть счастливой, здесь же главная задача — хотя бы просто выжить. Я привыкаю понемногу, но старая жизнь все еще напоминает о себе, да и не только сама, но теперь еще с помощью двух человек: Эрика и Фора. Да, и кроме того еще и ставит под угрозу мою новую. Мне ведь не забыть ее, верно? Мне здесь вообще не место, меня здесь не должно было быть. Да и всего этого не должно было быть. Я пытаюсь не думать о Саше, о родителях, о второй мне, но в такие моменты скуки мысли сами лезут в голову. Я скучаю, невыносимо скучаю, но уже ничего не могу сделать. Если бы выбор встал передо мной сейчас — я бы ни за что здесь не осталась. В большей степени из-за Эрика. Само его существование усложняет мое. Мысленно возвращаюсь к событиям этой ночи — я не жалею, пусть и считаю это ошибкой. Однако ж я все-таки не настолько сентиментальна, чтобы придавать сексу такое большое значение, словно бы это что-то святое и неимоверно важное. Ну было и было, черт с ним. Все же, мы, наверное, и впрямь чем-то похожи. В моем мире Эрик бы хорошо устроился, наверняка. Там таких любят. Да что говорить, до того как я встретилась с ним лицом к лицу, я и сама была от него в восторге. Ощущений не хватало, страсти, этой дьявольской энергетики. А теперь захлебываюсь ей, и деваться-то от нее некуда. В таких невеселых размышлениях я и дожидаюсь конца смены, пока не приходит Джен, недовольная тем, что ей приходится работать больше. Я огрызаюсь, мол, не офигела ли, я тут без сна два дня пахала. Так и буду, наверное, теперь всех этим попрекать. Ну, а что поделать, я без кофе ух какая злая. Когда приходит Митч, я плетусь в Яму, надо все-таки взять хотя бы пару новых маек и куртку, надоело уже в форме неофита расхаживать, тем более что из-за этого ко мне абсолютно никто серьезно не относится. Да и не особо теплая она, рассчитана-то только на летнее время инициации, а тут и осень уже на носу. Хотя, может, тут и холода бояться нельзя? Захожу в довольно темное помещение, где стопками лежит одежда, рассортированная по размеру, а у стены за небольшим столом стоят две уже немолодые бесстрашные. Когда они замечают меня, то начинают говорить тише, как будто я сюда их разговорчики подслушивать пришла, ага. Особо в вещах не роюсь, какая разница, если они все одинаково черные или темно-серые. А как сидят мне уж тем более плевать — хоть мешок мусорный на меня наденьте, лишь бы удобно было. И с карманами. Хватаю, что мне нужно, и кладу на стол перед женщинами, спрашивая, сколько это будет стоить — немного я успела заработать, ох как немного. — Ты Кэт? — спрашивает вдруг одна из них. — А что, мне полагается скидка? — я усмехаюсь, вот уж не думала, что меня и здесь знают. — Нет, тебе это не полагается вообще, — она вдруг забирает вещи и прячет их куда-то под стол. — Вот это тебе. Я даже не успеваю возмутиться, как она выкладывает две другие стопки одежды. Я разворачиваю сложенную куртку и вижу форму… Серьезно?! — Макс распорядился, — видя мое замешательство, осторожно произносит женщина. — Тебя не предупредили? Я только коротко киваю, сгребаю вещи и вылетаю из помещения. Макс распорядился, ага. Ну сейчас я узнаю, какого хрена он распорядился выдать мне форму официала! Официалами тут называют тех несчастных, которые чуть ли не каждый день разъезжают по фракциям, болтая о всякой фигне. Согласовать поставку жратвы от Дружелюбия, отвезти провинившихся бесстрашных на суд к искренним, передать запрос на разработку оборудования эрудитам и просто излить свое презрение отреченным. Да туда самых бестолковых неофитов определяют! Им даже оружие не положено! — Макс! — я влетаю к Лидеру даже без стука. Подумаю о своем поведении потом. — Что за фигня?! — Вот ты даже зайти нормально не можешь, — бурчит Макс, видимо, он меня ждал. И именно в таком настроении. Иначе бы уже отправил меня на кухню, по частям и со специями. — Я же работаю в центре наблюдения, нормально работаю, никто не жалуется, почему меня вдруг… — Так, — он вскидывает руки. — Я тут не при чем, оставь меня в покое. Эрик попросил, я сделал, ко мне никаких претензий. Да и что тебе не нравится? Работа не пыльная, убивать никого не надо, катайся себе по городу за счет фракции и… — Что значит Эрик попросил? — резко перебиваю его я, даже не замечая недовольства на его лице. — Ну вот так взял и попросил! Пойди да спроси у него, он уже на месте. Мне эти ваши игры уже поперек горла стоят. Ох, а мне то они как… Не то, что поперек горла, в печенках уже! Хлопаю дверью и быстрым шагом иду к этому засранцу. Что я там говорила? Никогда больше в его комнате не появлюсь? Да я там сейчас разнесу нахрен все! Хватаюсь за ручку двери, но она не поддается, так что я начинаю нетерпеливо колотить кулаком. Слышу сдавленные ругательства, а после уже громкое «Кто?!» — Эрик, мать твою, быстро выходи! Снова ругательства, но уже громче. Теперь улавливаю недвусмысленный скрип его кровати. Ой, ну блять серьезно? Другого времени не мог найти?! — А это подождать не может? — Это твои яйца могут подождать! — я уже вся на взводе, ногой пинаю чертову дверь. Слышу, как звенит ремень на штанах, которые он, видимо, решил надеть. Да что я там не видела-то, господи. Эрик с топотом подходит, о, да он в ярости, неужели. Даже не смотрю на него, когда он появляется на пороге. — Ты что, совсем охре… — Это вот что?! — тычу ему формой чуть ли не в самый нос. Он резко изменяется в лице и усмехается: — Ну, всяко лучше, чем то, в чем ты ходишь. Собирается как ни в чем не бывало закрыть дверь, сейчас, ага. Упираюсь в нее рукой, даже не думая, что ему ничего не стоит просто вытолкнуть меня. Но Эрик громко выдыхает, прикрывает глаза, и босыми ногами все же шагает в коридор, закрывая за собой дверь. Я стараюсь не смотреть внутрь, хотя все же немного интересно, кто у него сегодня. — Ты может меня сразу прикончишь, а? — начинаю я свою гневную тираду. — Полфракции знает, что я работала в центре наблюдения, да меня эти предатели через два дня грохнут! — Ну, не факт еще что грохнут, ты же не одна будешь, — говорит с таким наигранным спокойствием, что это раздражает меня еще больше. — Да и смотри, как я о тебе забочусь, в штабе сидеть не надо, пушкой размахивать не надо… Да я просто святой человек. — Ты блять издеваешься надо мной? Эрик, я не буду этого делать. Он наклоняется и поворачивается ко мне своей мерзкой, небритой, отвратительной щекой, по которой так и хочется, адски хочется, прописать с ноги. — Извини, ты не могла бы повторить? Мне послышалось, ты сказала, что не хочешь выполнять приказ. Вечно он этим козыряет, а. Вот не поговорить по-человечески. Надеюсь, мне зачтется мое сверхъестественное самообладание. Сжимаю гребаную форму, делаю глубокий, но судорожный вдох, и сквозь зубы выдавливаю: — Будет выполнено, Лидер. Он выпрямляется с такой улыбкой, что мне даже приходится закрыть глаза, чтобы держать себя в руках. — Умница. Это все? Ты меня немного отвлекаешь. Я резко разворачиваюсь и собираюсь побыстрее уйти. — Чертов ублюдок, — ну, не сдержалась. Сам виноват. — Мне снова послышалось… Как же раздражает этот саркастичный тон! Не сбавляя шаг и не оборачиваясь, громко выдаю: — Я говорю, спасибо, о, великодушный Лидер, что так милосердно отправляете меня на тот свет!