Из реальности в Бесстрашие

— Предлагаю выдвинуться в пять, как раз успеем к утреннему часу пик, — я смотрю на часы. — А до тех пор нам нужно подготовиться. — Что я, зря приоделся что ли? — Док с грустным лицом поглаживает кожаную куртку. — Придется променять это на какое-то дерьмо? — Предпочитаешь свою жизнь на дерьмо променять? — язвит Лекса. — Мы буквально сами бежим в руки врагу. Нельзя, чтобы нас заметили и, еще хуже, узнали. Тут все разом оборачиваются на Рэя. Тот недоуменно смотрит на нас. — Что? — Извини, Рэй, но твоя огненная грива слишком уж заметная, — хищно улыбаюсь я, подыгрывая Доку, который уже вертит в руках нож. — Не-не-не! — парень вскакивает на ноги и хватается за голову. — Вы что, налысо меня хотите?.. — Это уж как получится, — хмыкает Док и пожимает плечами. — Я все-таки врач, а не парикмахер. Это вот он зря сказал, потому что потом мы еще минут пятнадцать пытаемся поймать Рэя, скачущего по комнате и надеющегося залезть на стены. — Изверги! — сдается, наконец, он, плюхнувшись на пол, насупившись, и сложив руки на груди. — Ну вот, — театрально вздыхает Док. — Допрыгался, пока солнце село. Кому хуже-то сделал, а? Мы с Лексой катимся со смеху, когда он буквально соскребает волосы с головы Рэя, оставляя что-то больше похожее на очаги стригущего лишая. Док и сам уже трясется, так что получается еще хуже. После этого он сжигает краснеющие обрубки, ну так, на всякий случай, и ребята начинают ковыряться в своих лицах и ушах, освобождая их от пирсинга. — Как достанем одежду? — интересуюсь я, глядя на бедного Рэя, который пытается разглядеть творение Дока в своем отражении в окне. — Будем угрожать или просто предложим обменяться? — А ты не из Дружелюбия случаем? — снова язвит Лекса. — Давайте займемся этим позже — не хочу всю ночь вонять помоями. Тоже верно. Так что я только пожимаю плечами. Док выливает остатки кофе, и мы все по очереди отпиваем из крышки термоса. — У меня есть один знакомый среди изгоев, — как-то нехотя произносит он, закуривая. — Пойдем сначала к нему, попробуем разузнать что-нибудь про заговорщиков. Такое заявление никого не удивляет. Наверняка каждый бесстрашный знает хотя бы одного человека, изгнанного из фракции или же непрошедшего инициацию. Другое дело — в каких он с ним отношениях. Так что предложение Дока оказывается весьма кстати. Мы начинаем обсуждать наше супергеройское и очень глупое, но единственно верное решение и пытаемся придумать хоть какой-то план, но ничего толкового в голову не приходит. Мы знаем не больше наших Лидеров. Или уже не наших. Так что приходим к выводу, что одна надежда на знакомого Дока. — Ладно, идемте, — поднимается, наконец, он, прерывая мои мечтания о еде, прерывающие мечтания об Эрике. Вот так то. Даже и не знаю, что сейчас для меня важнее. Мы тихо спускаемся вниз, осторожно заглядывая в каждую комнату. Но что-то сегодня здесь как назло никого нет. Слышно только наши шаги. Мы спустились уже почти до нижних этажей, как вдруг я, глядя в самый низ межу лестничными пролетами различаю быстрое движение. Дергаю Дока за рукав, но вместе с ним свешивают головы все остальные. — О-о, ну наконец-то, — весело произносит Рэй. Или нет. Похоже на топот солдатских ботинок. Это бесстрашные. — Наверх! — практически одними губами произносит Док, и мы максимально бесшумно взлетаем обратно. Когда устаем так, что начинаем громко дышать, он затаскивает меня в одну из комнат, тем самым приглашая и остальных. Быстро скидывает с плеч рюкзак и, подгоняемый голосами солдат, трясущимися руками роется в нем. — Быстрее, Док, — шепчу я, ужасаясь количеству человек, брошенных на наши поиски. Судя по звукам их там не меньше десяти. Наконец-то достав кошку, он сует мне ее в руки и, пока я разматываю ее, снова надевает рюкзак. Потом отбирает инструмент и наскоро крепит к подоконнику. — Она что, одна? — возмущается Лекса. — А если мы сорвемся? Но ее никто не слушает — шаги бесстрашных уже близко. Док дает мне знак спускаться. Ну не так уж и высоко, этаж пятый где-то, может, чуть повыше. Я, не дав себе времени заволноваться, перемахиваю через подоконник на внешнюю сторону стены. — Ну, ненормальная, живее! — с жаром шепчет Лекса, явно желающая быть второй. Я практически отпускаю веревку, позволяя ей скользить в руках, из-за чего она больно обжигает кожу. Лекса не ждет, так что оказывается снаружи вместе с мной еще до того, как я спускаюсь на землю. Так что на всякий случай, боясь сорваться вместе с ней, я разжимаю руки и прыгаю. Хлюпаюсь в сырую землю и, поскользнувшись, ныряю в грязь. Тут быстро вскакиваю и оглядываюсь — здесь пока еще никого. Я не слышу, что происходит наверху, вижу только, как Рэй птицей вылетает из окна, едва сумев зацепиться за веревку, и с глухим стоном боли быстро скользит вниз. Оказавшись на земле, он зажимает между ног саднящие руки, но буквально на пару секунд, после — вскидывает винтовку и целится в окно, пока спускается Док. Тот еле успевает оказаться на безопасной высоте, как бесстрашные наверху бесчувственно отцепляют кошку, и он валится вниз. Пока Рэй ведет с ними перестрелку, я, убедившись, что Док цел и невредим, выскакиваю из-за угла и вижу Эрика, вальяжно облокотившегося на внедорожник. Предательски екает где-то в желудке, и я даже мешкаю. Но Эрику требуется лишь доля секунды, чтобы заметить меня, и еще сколько же необходимо мне, чтобы понять — он ни за что не пожертвует своим авторитетом, чтобы защитить нас. Однако то, что я поднимаю винтовку, искренне удивляет его, и он даже не сразу вытаскивает из-за пояса пистолет. Но я не целюсь в него, а стреляю по колесу, пару раз, для верности, и тут же снова ныряю за угол. — Бежим! — горланю я, хлопнув по плечу увлеченно палящего в окно Рэя. Я даже не понимаю, куда бегу, ведя за собой ребят. Лишь бы удрать от погони. И от Эрика, подальше от Эрика. Если бы не пули, чиркающие по стволам деревьев вокруг нас, я бы, наверное, рванула бы назад, к нему. Перед глазами только его лицо, боже, неужели я так соскучилась за сутки? — Слева железная дорога! — кричит Лекса позади. Я отвлекаюсь от своих мыслей и резко сворачиваю туда, как вдруг левое плечо пронзает острая боль, такая, что я запинаюсь и падаю, но тут меня заворот куртки подхватывает Рэй. Жар разливается по плечу, и с каждым выдохом из груди вырывается стон — это первая схваченная мной пуля. — Потерпи, Кэт, — слышу голос Дока. Откинув на ремне винтовку за спину, я хватаюсь правой рукой за рану — черт, кровищи-то уже сколько. Но так я бегу гораздо медленнее, так что, когда слышу стук колес поезда, готова окончательно сдаться. Я не успею. Док хватает меня за здоровую руку и с силой тащит за собой, но, когда остается уже совсем чуть-чуть, я понимаю, что еще немного — и потеряю сознание. Не могу бежать. — Ну же, Кэт! — кажется, он в панике. Лекса и Рэй уже запрыгивают в поезд, а мы только бежим вдоль него, Док решает, что делать. Ничего другого ему не остается, как, не отпуская меня, прыгнуть самому, зацепившись одной рукой за ручку, а второй со звериным воем затащить меня внутрь. Вваливается следом и обрушивается на пол. Как он вообще умудрился это сделать, я не понимаю. Но ему определенно пришлось сильно поднапрячься. Когда Лекса и Рэй оказываются в нашем вагоне, Док приказывает им подойти и начинает рыться в рюкзаке. — Снимай куртку, — сосредоточенно бросает он. Я, стиснув зубы, послушно стаскиваю рукава. Док достает из рюкзака небольшой чемоданчик, извлекает из него небольшой пузырек с жидкостью и быстро обтирает ей ладони и большой пинцет. — Лекса, посвети, — сует ей в руки фонарик, а мне пузырек. — Ты что, здесь собрался ей пулю вытаскивать?! — возмущается она. От такого заявления мне остается только сделать глоток неизвестной жидкости и тут же начать судорожно хватать ртом воздух. — Блять, это что, спирт?! — с выпученными глазами спрашиваю я. Ну, по крайней мере, сознание точно не потеряю. Возможно, только желудок. Док вообще ни на чьи вопросы не отвечает. Быстро достает кусок марли и разрывает пополам, одну часть сует мне. — Закуси, — и пока я послушно сую ткань в рот, кивает Рэю, тот обхватывает меня руками, и я понимаю, зачем, когда Док скомкивает второй лоскут. — Извини, воды нет. Он осторожно протирает рану, но… мать вашу за ногу!!! Если бы не кусок марли у меня во рту, по моему ору бесстрашные смогли бы вычислить весь наш маршрут. Я уже начинаю беззвучно плакать, когда чувствую, как Док ковыряется пинцетом под кожей. Главное, не потерять сознание, господи. Становится легче, когда вижу, как мужчина бесцеремонно и как-то смешно выкидывает темный комочек через плечо. Но вот когда он снова берет марлю, я начинаю извиваться в руках Рэя как ненормальная. — Ну, Кэт! — строго прикрикивает Док, все равно успевая прижать ткань к ране. У меня аж картинка перед глазами скачет от боли. Чуть ли не вместе с зубами Док грубо выдирает второй кусок марли из моего рта и быстро накладывает повязку. Горит уже не только плечо, но и рука, и спина. Пока я глотаю горячие слезы, он накидывает на меня куртку и прижимает к себе. — Все, малышка, все, — его голос моментально становится мягче, и ароматно пахнущей рукой он вытирает пот с моего лба. — Надеюсь, мы вернемся, и я смогу нормально тебя осмотреть. — Представьте, если эту пулю сам Эрик выпустил, а? — вдруг заявляет Рэй. Док шикает на него, а я, сделав вид, что пропустила эту реплику мимо ушей, утыкаюсь в горячую и соленую от пота шею мужчины. А вдруг и правда, Эрик выпустил? Не хочу об этом думать. — Нам везет, доберемся как раз к шести, — словно бы только для того, чтобы сменить тему, бросает Лекса и усаживается на пол. Пить хочется до одури, так что я еле нахожу в себе силы, чтобы сказать: — Сойдем прямо в районе. Они, конечно, поедут за нами. Кое-как прячем оружие под одежду, оказавшись в районе изгоев. Выглядит не очень натурально, но в утренних сумерках, а тем более в толпе, не особо заметно. Разделяемся, но стараемся не потерять Дока из виду, удаляясь от центральной улицы и петляя между небольших зданий. Когда он стучит в хлипкую дверь одного из них, я подзываю ребят — камер здесь нет. Мы подходим, и на пороге оказывается вполне ухоженная для изгоя женщина лет тридцати. Сначала она заметно пугается и отступает назад, а потом резко меняется в лице и изумленно таращится на Дока: — Стив? Ого, так вот как его зовут. Никогда даже не задумывалась об этом. Мы быстренько вваливаемся в крошечную комнату и запираем дверь. — Эш, — Док, очевидно, волнуется. — Что у тебя с лицом? Только сейчас замечаю у женщины гематому на скуле. Она тут же прикрывает ее рукой. — Эрик искал тебя, — она оглядывает нас. — Точнее, вас. Она знает его? Так она была в Бесстрашии? Когда она попала к изгоем? Боже, столько вопросов разом проносятся в моей голове, но мне как-то неловко их задавать. — Я уверена, он вернется, — изрекает Лекса. По лицу Дока видно, что он не хочет здесь оставаться, чтобы не доставлять этой женщине, Эшли кажется, еще больше проблем. Но нам больше просто некуда идти. — Это Кэт, — он кивает на меня. — Она ранена, дай ей воды. Женщина тут же кидается в небольшую кухню, маня нас за собой: — Оставайтесь, у меня есть немного еды. Мы бы, конечно, отказались, зная условия изгоев, но от упоминания о еде, я уверена, у каждого закружилась голова. Так что мы быстро рассредотачиваемся по кухне, усевшись кто куда. Мне и Лексе Док благородно выделяет места за крошечным столиком. Эшли подает каждому по жестяной тарелке, с какой-то непонятной кашей, по вкусу напоминающей перловку, и по куску черствого хлеба. В углу я замечаю ружье, наспех прикрытое куском драной ткани, — видимо, Эшли живет в этом крошечном на вид, но двухэтажном домике одна. — Ты что-нибудь знаешь о заговорщиках? — спрашивает Док, притупив чувство голода. — Стив, так вы правда?!.. — вдруг вскрикивает женщина, но осекается, увидев, как тот отрицательно качает головой. — Одна дрянь, а точнее две, подставили Кэт. Мы хотим это исправить. Эшли бросает на меня секундный, и, как мне кажется, полный укора, взгляд. — Я в этом, конечно, участия не принимаю, — она вздыхает и опускает глаза. — Но знаю, что каждый вечер они собираются в северной части. Там есть неприметное полуразрушенное здание с просторным подвалом. Но вам одним с ними не справиться, — женщина посылает Доку серьезный взгляд. — Во-первых, их слишком много, и я видела, как они ящиками таскали оружие. Во-вторых, не думайте, что они сидят там всем своим составом. Шныряют по улицам, как крысы… — У тебя есть какая-нибудь одежда? — Док словно не слышит ее предостережений. — Не лезь в самое пекло, Стивен! — она злится, но тон ее голоса почти умоляющий. Их с Доком определенно что-то связывало. Но он молчит, упорно глядя на нее, и она сдается, махнув рукой в сторону лестницы. — Там, наверху. Покончив с едой, мы, не в самом хорошем расположении духа, поднимаемся на второй этаж. Потолки здесь намного ниже, так что Доку приходится даже немного пригнуться. Мы находим в шкафу несколько вещей и накидываем широкие лохмотья поверх своей одежды, посмеиваясь над Лексой, напялившей грязно-рыжее платье дружелюбия. — Так значит, Стивен, — тихо говорю я, пока Лекса пререкается с братом. — Ты можешь остаться с ней. Он смотрит на меня как-то даже сурово, но потом заставляет себя смягчиться. — Нет, Кэт. Я с тобой. Она, — он снова хмурится, — она уже сдалась. Ему больно об этом говорить, я вижу. Но, наверное, он прав. У нас еще есть крошечный шанс вернуть себе честное имя и, может быть, даже остаться во фракции. А ведь он пошел на все это ради меня, хотя мог спокойно сидеть в штабе, где ему ничего не угрожало. Я не могу сдержаться и не обнять его. — Мы обязательно вернемся. — Эрик! — Эшли врывается в комнату, и то, что она видит, болью отражается в ее глазах. — Они уже здесь… На крышу, быстро! Блин, даже отдохнуть не дали. Было бы неплохо повытаскивать запаски из всех внедорожников. Но кто ж знал? Женщина снова срывается вниз, Рэй одним ударом винтовки сбивает тонкий лист фанеры, наспех заколоченный в дырявую крышу, пока Лекса судорожно запихивает в шкаф все оставшееся шмотье. Мы уже слышим, как скрипит входная дверь, когда Рэй оказывается снаружи и втягивает на крышу сестру. Доку достаточно одного прыжка, чтобы подтянуться, и я, пытаясь не вслушиваться в тяжелые и до боли знакомые шаги, считающие ступени, стиснув зубы от боли, обеими руками хватаюсь за его локоть. Кое-как взобравшись, плюхаюсь на живот и слушаю. — Ну и? — насмешливый тон. — Давно они ушли? — Их здесь не было, как я уже и сказала, — голос Эшли дрожит. Черт. — Далеко не уйдут, — так, а это уже солдат. — Мы подстрелили девчонку. — Которую именно, кретин? — шипит Эрик. — Их там две. — Ну эту… — бесстрашный мнется. — Ненормальную. Лидер коротко откашливается. Что, доволен? Я осторожно высовываю голову. Он прямо под нами. — Посмотри еще раз внизу, — приказывает он парню и, когда тот выходит, снова обращается к Эшли, стоящей в углу. — Так как насчет моего вопроса? — Эрик, я же сказала… Он поднимает руку, наводя на нее пистолет. — Ты всегда была страшной лгуньей. Слышу, как он взводит курок. Инстинктивно подаюсь вперед, и Док так опрометчиво хватает меня за раненное плечо! Шиплю от боли, и ужасаюсь, когда Эрик резко поднимает голову и встречается со мной взглядом. Вот же сука. Не думая, я вскакиваю и ныряю вниз, обрушиваясь на него всем телом и сбивая с ног. Боже, надеюсь, я не свернула ему шею. Эшли быстро соображает, подбегает к двери, запирает ее и глухо взывает, словно от боли. И правда, лгунья. Зато шагов на лестнице не слышно, видимо, солдат удачно принял поднявшийся шум за борьбу Лидера и бесфракционницы. Пользуясь замешательством Эрика, и поборов свое, быстро вскакиваю и направляю на него дуло винтовки. — Ты не выстрелишь, — с полной уверенностью в своих словах усмехается он, поднявшись. — Я — нет, — соглашаюсь. — Но вот мои друзья изрешетят тебя с удовольствием. Не знаю, насколько это правдиво, но зато достаточно пафосно. Оружие в ослабленной руке ходуном ходит, но я все же кое-как пытаюсь изобразить грозный вид. Неудивительно, что ему смешно. — Дай нам уйти, — тихо говорю я. Глупая просьба, конечно, но я не решаюсь сказать ему все, как есть. Я просто ему больше не верю. И не знаю, верит ли он мне. По его лицу невозможно понять, что он вообще думает: повелся ли на россказни Роксаны или просто делает вид, что усиленно гоняется за нами. Боже, пусть он не молчит! Винтовка как будто становится тяжелее с каждой секундой. Сердце вообще с ума сходит — умоляет меня кинуться к Эрику, обнять его и клясться в бесконечной любви. Тупорылая хрень. Только лишний раз вспоминаю тот момент в общежитии, когда мы были наедине. А надо бы вспоминать момент в суде. — Ну что? — слышится снизу. А он все молчит. Внимательно смотрит мне в глаза, раздумывает. — Эрик? — не унимается солдат. Не отводя взгляда, он глубоко вдыхает, с удовольствием заставляя меня окаменеть от ужаса, и с легкой ухмылкой громко отвечает: — Свяжись с Фором. Пусть проверит камеры в центре. Приближается к двери и, обернувшись напоследок, выходит.