Из реальности в Бесстрашие

Винтовка с грохотом падает из рук на пол. Ребята быстро спускаются назад. — Таки прямо скажу, — Рэй почесывает лысую голову. — Я ничего не понял. Зато Док понял. Пока ребята и Эшли изумленно пялятся на меня, он, закурив сигарету, начинает рыться в шкафу и достает оттуда большое, но тонкое одеяло. Когда снаружи слышится рев мотора внедорожника, плечо вдруг резко обдает жаром, и я со стоном облокачиваюсь на стену. Напряжение уходит, и боль, наконец, решает дать о себе знать. Всучив недокуренную сигарету Рэю, а Лексе поручив работу по расстиланию одеяла на полу, Док снова достает волшебный чемоданчик из рюкзака. Усадив меня на грубую колючую ткань, освобождает от одежды и с профессиональной точностью отмеряет шприцом желтоватую жидкость из ампулы. — То есть, сразу этого сделать нельзя было? — Лекса, как обычно, язвит. Док ее реплику игнорирует, и после укола становится понятно, почему. По всему плечу и спине разливается приятный холодок, но в глазах все постепенно становится очень мутным, а мышцы словно бы наливаются свинцом. Я так и обмякаю в его руках, пока он протирает рану тканью, смоченной в воде, принесенной Эшли. — Вечером отправимся на собрание заговорщиков, — серьезно произносит Док, когда она выходит. — А пока отдыхаем. Лекса задергивает тяжелые пыльные шторы, и комната погружается в приятный полумрак. Рэй плюхается на другой край одеяла, растягиваясь в полный рост и оставляя место сестре. Я осторожно опускаюсь на спину, чувствуя, как мутнеет сознание и сон одолевает меня. Док сидит рядом, вытирая с лица пот той же самой тряпкой, пропитанной моей кровью. — Знаешь, — сипло тяну я, силясь держать глаза открытыми. — Я ведь не из Эрудиции. Он оборачивается на меня. Я не вижу ребят, но замечаю, что они притихли. — Вообще не отсюда, — язык заплетается, и я говорю какими-то отрывками, почти по слогам. — Ты бы не смогла соврать под сывороткой, — скептично бросает Док, вглядывается в мое лицо. — Что ты несешь? — Помнишь, я носила браслет? Я знаю, что со мной было. Эрудиты не знали, а я… — пытаюсь сложить свои мысли и выразить их в словах, но как-то не получается. — Ты говорил про мозг, про другое тело, так вот… Док дотрагивается до моего лба, кажется, уже совершенно меня не слушая. — Ты уже бредишь, Кэт, — выдыхает он. — Отдохни. Я хватаюсь за его руку, хочу продолжить, возразить, но уже не могу — сон крадет меня из реальности. Я сижу в коридоре и, по людям в полицейской форме, снующим туда-сюда, понимаю, что я в участке. М-да, дорогуша, неплохо ты попала. Может, только за хулиганство угодила? А может, она сама сюда пришла, сказать, что потерялась? Всматриваюсь в информационные стенды на противоположной стене — ого, да она даже вернулась в свой город. Может, они как раз ее сюда и привезли? Блин, ни черта не понятно. — Поедем, — возле меня появляется полицейский и приподнимает меня за локоть. — Куда? — я не сопротивляюсь и иду с ним. — Как куда? Опознавать тело, — будничным тоном отвечает он. — Подождите, какое тело? Он вдруг останавливается и, раздраженно смотря на меня, злобно выплевывает: — Девушка! Вы сами сказали, что у вас друг пропал! Так едем или нет? Я так и замираю на месте. Что стряслось? Какое тело? Какой друг? Немного придя в себя, коротко киваю и иду за ним. А как я его опознаю-то, е мое? По описанию следователя, это мужчина лет двадцати пяти, высокого роста, документов при себе не было. Среди моих знакомых таких нет. Ну точнее, не было, пока я в другой мир не ломанулась. А теперь уж и не знаю. Нашла, блин, девочка друзей себе. Еще и искать вздумала. Сколько времени-то хоть с прошлого раза прошло? Смотрю на ноги — нет, я уже в другой одежде, даже более или менее приличной. Ну ладно. Посмотрим, кто там. Мы проходим в весьма неприятное место, где я вижу два тела, накрытых простынями. От специфичного запаха меня начинает мутить. — Готовы? — спрашивает мужчина. Машу ему рукой, мол, давай быстрее уже. Уже решила, что скажу, что не знаю его, и убегу восвояси по своим делам. Буду я тут еще ее проблемы решать, своих хватает. Следователь откидывает простынь с лица, я поднимаю глаза и… Просыпаюсь от собственного крика. — Кэт, ты чего? — Док поворачивается ко мне и приподнимается на локтях. — Там был он, — дрожащим голосом выдавливаю я. Потом резко поднимаюсь и ищу глазами винтовку. — Надо идти. — Стоп. Куда идти? Еще рано, Кэт, Кэт! — он вскакивает, и схватив меня за здоровое плечо, легонько встряхивает. — Это был просто сон, успокойся. — Эти сны, они… — я вытираю мокрый лоб и запускаю руки в волосы. — Ты не понимаешь. — Чего вы орете? — бурчит Рэй, ворочаясь с боку на бок. — Вот, — я тычу в него пальцем, смотря на Дока. — Мне приснилось, что меня изнасиловали, в тот же день до меня домогался Рэй, потом… — Ты что, пытался ее изнасиловать? — перебивает меня Лекса. — Да подождите же! — срывается Стив. — Ну, и дальше что? — Потом был сон, что я бездомная, так мне пришло в голову затеряться среди бесфракционников, — торопливо говорю я, мне очень не хочется все это разжевывать. — А перед тем как меня хотели выгнать из фракции, тогда, помнишь, у Эрудитов? Тогда мне приснилось, что все от меня отвернулись. Они смотрят на меня с непонимающими лицами, а меня возмущает их тугодумие — ну чего не ясно?! — Ну, а сейчас-то тебе что приснилось? — как-то слишком снисходительно интересуется Док. — Труп, — тихо выдыхаю я. Все молчат, ребята так ничего и не понимают. А Док так же тихо, почти шепотом спрашивает: — Эрика? Я киваю головой, чувствуя, как наворачиваются слезы. Не может такого быть. Просто не может. — Так, ладно, — Док вздыхает. По его голосу заметно, что он мне почти верит. — Давайте все обмозгуем. Идти туда нам еще рано, но, видимо, ждать нельзя. — Погоди, ты что, правда думаешь, что она, блять, будущее предсказывает? — взрывается Лекса. — Да ты слышал, что за хрень она несла после твоих укольчиков? — Слушайте, не хотите, не идите! — вскрикиваю я. — А я должна. Она вскидывает брови и разводит руками. Принимает меня за сумасшедшую. — Так, все, успокоились, — Док потирает глаза. — Значит, вот что. Вы двое пойдете вечером туда, все как планировали. Мы выдвигаемся сейчас, будем искать наших. Но сначала ты, Кэт, умоешься и успокоишься. — Да ты, блин, серьезно? — не унимается Лекса. — Это же весь наш план коту под хвост. Его и без того планом-то назвать сложно. Мы же даже связаться с вами никак не сможем. Док молчит. Он не знает, что делать и как быть. Лекса, конечно, права, но, черт возьми, я же чувствую, если прямо сейчас не сделаю что-нибудь, то буду очень об этом жалеть. Тут голос подает Рэй. — А что если пробраться туда прямо сейчас? Все смотрят на Дока. Сейчас — он наш командир. Даже несмотря на то, что он, вообще-то, всего лишь врач. — Мысль, конечно, идиотская, — он заметно приободряется. — Но вполне в нашем стиле, — Лекса поднимается с пола и хватает винтовку. — Знаете, что? Если я останусь после всего этого в живых, каждый из вас должен мне по ящику пива, — потом поправляет свое великолепное платье дружелюбной и поднимает на меня глаза. — А ты, ненормальная, спросишь со своего любимого годовой запас виски. Я даже посмеиваюсь. Блин, ребята, расцеловала бы я вас всех. Если бы вы мытые были. Кроме шуток, от нас уже так тащит, что меня воротит от собственного запаха. Зато отлично похожи на бесфракционников, их можно даже не бояться. Быстро собираемся, Док выкидывает из рюкзака все лишнее, оставляя только аптечку, и, попрощавшись с Эшли, мы выходим наружу. Но пройдя пару улиц, прячась от камер, понимаем, что где-то недалеко и без нас начался какой-то ажиотаж. Даже не успеваем сообразить, как из-за угла вылетает солдат и уже собирается стрелять, как тут же падает замертво. Следом за ним — еще один бесстрашный, только предатель. — Ну, чего встали?! — горланит он, заметив оружие в руках Лексы, которая уже выхватила его из-под одежды. Проносится мимо нас, подумав, что мы с ним заодно. Удачно. — Надо же, ненормальная, — присвистывает Рэй. — Надо сказать тебе спасибо, за то что мы вовремя. Но я не слушаю, подбегаю к раненному и стаскиваю с него наручную рацию. Пригодится. — Я так понимаю, собрание отменяется, — протягивает Лекса. Но мы все равно спешим туда. Судя по всему, именно к тому зданию и пытаются подобраться наши, но нам это сделать проще, потому что нас предатели принимают за своих. Жалко только, что свои принимают за врагов. Самое интересное действо разворачивается неподалеку от него, где кучкой жмутся маленькие домики. Все стреляют, носятся, дерутся и режут друг друга — настоящее месиво. Но из нашего убежища я не могу найти взглядом Эрика. Наверняка идет в обход. — Мы с Рэем проберемся наверх, — решительно говорит Лекса, кивая на высотку рядом. — Там снайперы. Сказав это, она, как настоящая бесстрашная, вылетает из-за угла и быстро бежит сквозь практически невидимую, но крайне опасную сеть беспорядочных пуль. Рэй, чуть замешкав, направляется за ней. — Зайдем справа, — бросает Док и тянет меня за собой. Пару раз нам приходится ранить солдат, но, честное слово, только потому, что они увязываются за нами, пока мы подбираемся к зданию. Я уже не пытаюсь ничего продумать, голова забита только одним — где Эрик? Даже подумываю спросить по рации, но так выдам нас всех моментально. А пока еще рано. Вижу, как группа изгоев бежит назад к зданию — кажется, туда уже все-таки кто-то пробрался. Черт возьми, пусть это будет не он. Пусть там, я не знаю, посидит в засаде где-нибудь, в кустиках. Сворачиваем к заднему входу, вот дерьмо — тут тоже уже перестрелка. Самое обидное, никто из солдат, палящих по нам, не замечает, как предателей подкашивает от наших пуль. Так что мы бросаем это благородное дело и возвращаемся назад. — Рискнем через окно? — предлагаю я, забыв о больном плече. Док неуверенно кивает — другого выхода все равно нет. Патроны у нас не бесконечные, а мы их так бездарно растратили, и даже спасибо никто не сказал. Пока несмышленые солдаты борются за вход, мы с ним практически беспрепятственно подбираемся к стене, Док подсаживает меня, и я вваливаюсь в разбитое окно, разодрав одежду и расцарапав живот. Здесь на удивление тихо — очевидно, все силы брошены на защиту этой развалины. Но что ж здесь такого? Ну, кроме склада оружия, который мы и пытаемся отыскать. Посмотрим, какие эти засранцы смелые без наших-то автоматов. Мы быстро спускаемся в подвал. Тут такая темень, хоть глаз коли. Док достает фонарик, и мы сначала натыкаемся взглядом на целую стену, заставленную ящиками, а после — е, мое, что это за хрень? Высокие стеллажи, каждая полочка которых забита небольшими прозрачными контейнерами, внутри них — крупные ампулы, с ладонь, с жидкостью, которая в свете фонарика кажется зеленоватой. — Это же… — я кручу ее в руках. — Это сыворотка эрудитов! Док с непониманием смотрит на меня. Я достаю один контейнер и вручаю ему. — Кидай в рюкзак и живо выбирайся отсюда! — А ты? — он послушно принимает сыворотку, передав мне фонарик. — Док, давай без вопросов! Быстрее! — я кидаюсь к ящикам с оружием, и начинаю рыться в них. — Кэт, что ты делаешь? — он дергает меня за рукав. — Кэт! — Придурок, давай дуй отсюда! — срываюсь я, отмахиваясь. — Ты хоть понимаешь, что все это значит?! Я наконец-то нахожу ящик со взрывчаткой. Ох и зрелище будет. — Ну же, Док, не глупи! — ору ему я, видя, что он упорно не хочет уходить. — Нет времени, давай, давай! — Ну, сучка, только попробуй сдохнуть, — бросает он, и срывается с места. Я хватаю пару штук, для верности. Так, максимальное время таймера — две минуты. Всего-то? Даже нет времени прикидывать, успею ли я подняться, не то что выбраться. Поднимаю руку с рацией. — Эрик, уводи солдат. Мучительно долгое молчание, а потом неуверенное: — Кэт? Господи, жив. — Да, да, уводи, и побыстрее! — Что ты делаешь? Где ты? Слышно, что он где-то в самой гуще событий. И чего на тупые вопросы отвлекается? Чего вообще все вокруг тупят?! — Сука, если ты нахрен не уберешься отсюда, я сама лично тебе кишки выпущу, засранец! — Все назад! — о, послушался. — Чего ты творишь?! — Сейчас увидишь, — бросаю я, уже не слушая его вопли. Лишь бы не сглупил. Максимально быстро ставлю таймер, стараясь сделать это на двух взрывчатках одновременно, и срываюсь с места. Как назло запинаюсь на лестнице, фонарик вылетает из рук и катится вниз. Бля, бля, бля. Хрен с ним, некогда думать, некогда останавливаться, некогда. Эх, Эрик, помнишь, я сказала, что умру, если будет нужно? Надеюсь, не помнишь. Слышу, как снаружи стихают выстрелы — пока все в порядке. Не считая того, что я, сука, ни хрена не вижу, куда бегу. Только замечаю свет с первого этажа, как вдруг проем загораживает несколько фигур. — Они уходят, все в порядке, — говорит мужчина. Да ни хрена не в порядке, мы тут сейчас все на воздух взлетим, идиоты! Нет, вы, конечно, как хотите, а я еще вроде планировала пожить немного. Хочу просто пронестись мимо них, как рация предательски подает голос. — Кэт, где ты?! Ну почему мужики такие болтливые? Когда предатели изменяются в лице, вскидываю винтовку и без разбора выпускаю целую череду патронов. Сейчас еще сбегутся на шум, быстрее, быстрее. Перескакиваю через тела и со всех ног несусь к окнам. В меня стреляют, но я не оборачиваюсь. Сколько прошло времени? Сколько осталось? — Найди Дока! — ору я в рацию, как раз перед тем, как одним прыжком вылетаю из окна. Эффектно конечно, только больно. Кое-как заставляю себя подняться, как тут же раздавшийся, наконец, взрыв снова сбивает меня с ног. Что-то прилетает по голове, но я, отбросив винтовку, упорно, хоть как, на карачках, отползаю как можно дальше. Везет же мне на фейерверки, блин. Рация чего-то там шуршит, но я не могу разобрать из-за не перестающих громыханий за спиной. Наконец, плюхаюсь на задницу, откинувшись на ствол дерева. Все тело горит, кажется, я опять что-то себе переломала. Или в меня попали, хрен знает. Я жива, он живой, чего еще для счастья надо? Когда взрывы стихают, снова начинаются выстрелы. Да еще и в меня походу целятся! Да что ж вы не передохли то все? Опять вставать. Опять бежать. Ну, блин, если все-таки выживу, возьму себе отпуск и буду месяц валяться в кроватке. — Кэт!!! — бедный, уже голос сорвал. — Да бегу я! — выплевываю я, пытаясь не задохнуться. Так опрометчиво несусь по открытому пространству, но то, что меня прикрывают солдаты, определенно прибавляет хоть каких-то сил. Добираюсь до зданий, где прячутся бесстрашные, заворачиваю за угол, и сразу же натыкаюсь на Дока. — Где он? Но ответа уже не жду — сама вижу. Весь взмыленный, с грязным лицом, Эрик тяжелой и быстрой походкой направляется к нам. У него такие глаза, что мне становится страшно, и даже радость от того, что он цел и не вредим, отходит куда-то на второй план. Когда он приближается, я отступаю на шаг, но он буквально сгребает меня в охапку, так что я взвизгиваю от боли. — Дура, блять, дура! — орет не своим голосом прямо в ухо, от чего у меня моментально наворачиваются слезы. Утыкаюсь лбом в его грудь, Эрик трясется от злости, а у меня уже начинается истерика. — Там… Ты видел?.. Док… — несвязно мямлю я, захлебываясь слезами. — Ради всего святого, заткнись, пока я тебя не убил, — рычит он, сжимая меня еще сильнее. — А Лекса? А Рэй? Они на крыше… Эрик не дает мне договорить — одним быстрым движением впивается в соленые губы, так что на секунду я даже теряюсь и резко отстраняюсь. Но тут же снова тянусь к нему, обиваю руками горячую шею, практически не обращая никакого внимания на боль и не различая звуков выстрелов. Вот так вот. Солдаты бьются, а Лидер целуется с осужденной. Не справедливо? Зато романтично.