Из реальности в Бесстрашие

Утро встречает меня напряженной тишиной. На улице свежо и безоблачно, день обещает быть жарким. Во всех смыслах. Пока мои ребята выкладываются по полной на тренировке, я брожу в стороне от них, как-то особенно любовно вдыхая еще прохладный влажный воздух и слушая, как хрустит гравий под ногами. Оборачиваюсь на Стивена — он так забавно щурится от первых лучей солнца, и мне впервые за долгое время хочется улыбнуться. Могла бы я соврать себе, что все будет хорошо, однако буду честной — хорошо не будет. Но этот мужчина, простой, терпеливый, теплый, вселяет в меня столько блаженного спокойствия, что иногда я даже забываю, кто я есть. Учит меня быть сильной, позволяя себе быть слабой. И заставляя быть бесконечно благодарной ему. Я встречаюсь с Лидерами за завтраком. Пытаюсь впихнуть в себя хотя бы ложку непонятной каши, но при виде Эрика меня начинает мутить. Док опускается прямо рядом с ним, и они оба спокойно принимаются за еду, не сдерживая странные полуулыбки — каждый свою.  — Поедешь со мной, — я говорю это Стивену в слишком наигранном приказном тоне, так что Эрик демонстративно закусывает губу, как будто хочет расхохотаться. — Есть новости? — хрипит Макс, который после сна вообще ничего не замечает, кроме ложки, то и дело оказывающейся у него во рту. Аппетит у него что надо. — Кто-то должен их приносить, — бросаю я, пытаясь скрыть непрошенные нотки укора в своем голосе. — Не торопись, Стив. Поняв, что поесть мне не удастся, я поднимаюсь. И пытаясь скрыться от наблюдательных, испытующих, уже угрожающих глаз Эрика, перешагиваю через лавку и быстро иду к выходу. Торопливо поднимаюсь к себе, переодеваюсь и ненадолго замираю у зеркала, в который раз отмечая, как мне идет лидерская форма. Она мало чем отличается от обычной одежды солдат, такая же практичная и строгая, только на кожаных вставках на груди и плечах можно заметить тиснение с символом фракции. Но Лидерам форму шьют точно по фигуре, так что довольствоваться широченными штанами и тесными ботинками мне больше не приходится. Хоть какой-то плюс. Но дефилировать по фракции — это не совсем то, чем я собираюсь заняться. Меня не покидает ощущение, что я где-то в шаге от разгадки, или по крайней мере от чего-то важного, и мне нужно лишь чуть-чуть поднапрячь свои мозги, чтобы пролить хоть немного света на мучающий всех нас вопрос. С наивностью неофитки оказываюсь возле двери Макса и неуверенно толкаю ее. Не-а, бесполезно. Заперто. Но придумывать план проникновения в кабинет Старшего Лидера здесь совершенно нелогично, так что я спускаюсь вниз, перебирая в мыслях возможные варианты, которых, оказывается, практически нет. На лестнице встречаюсь с Фором и толпой неофитов, направляющихся в кабинет симуляций. Вижу Кэйси, она держится за больное место, но подниматься ей помогает Кайл, придерживая под руку. С замиранием сердца нетерпеливо ищу глазами Хлою — черногривая плетется в самом конце, то и дело оборачиваясь вниз. А внизу — Эрик, заложив руки за спину, выговаривает своему солдату. Что ж тебе от Лидера-то нужно, неофитище ты мерзкое? И когда Хлоя видит меня, именно это я спрашиваю у нее одним взглядом. Но, судя по легкой усмешке, тронувшей ее губы, она посчитала это за ревность. Да ради бога, так даже лучше. Я снова оглядываюсь на Эрика, но тут он уже замечает меня. Как будто чует, когда я нахожусь от него в определенном радиусе. И, наверное, я еще не успела натянуть маску безразличия поверх взволнованного переживаниями за его судьбу лица, потому как в его взгляде отчетливо читается вопрос. И меня совсем удивляет, когда он останавливает меня внизу. — У тебя еще есть шанс отказаться. — От чего? — спрашиваю я, глядя на его руку, ухватившую меня за предплечье. Потом понимаю — от своего поста. — С чего бы это? — Ты же знаешь, ни хрена у тебя не выйдет, — тихо произносит он мне в ухо. — А что докторишка тебе поет — так это до тех пор, пока ты раздвигаешь ноги. — Чтоб ты знал, у нас ничего не было, — зачем-то говорю я, слегка отстраняясь. Потом вижу, как Стивен выходит из столовой, и ляпаю сдуру: — Пока что. Эрик усмехается, но его пальцы сильнее впиваются в руку, заставляя куртку под ними жалобно скрипеть. — Нам пора, — я вырываюсь. — Работать надо, Эрик. Работать. Док задерживается, чтобы пойти вместе, и задерживает на нем взгляд. — Все в порядке? — спрашивает он, когда я подхожу. — Если не считать того, что я только что разговаривала со своим бывшим, Лидером фракции и хитрожопым садистом, то да, все прекрасно, — он хмурится, и я легонько толкаю его в бок на ходу. — Расслабься, Стивен. Снова навещать Дружелюбие бесполезно. Да еще и небезопасно. Сегодня у меня другой пункт назначения — это Искренность. Стивен услужливо предлагает порулить самому, и я откидываюсь на сидении, держа винтовку на коленях. Через пару минут я начинаю скучать и нагло выуживаю из его кармана пачку сигарет. — Привыкнешь, — усмехается Стивен. — Вряд ли я когда-нибудь буду выкуривать за день больше тебя. — А ты наблюдательна, — игриво вскидывает брови, но, похоже, тут же прикусывает язык и оборачивается в другую сторону, как будто высматривает что-то на дороге. Я действительно слишком хорошо знаю его привычки. И в этом нет ничего необычного. Наверное. В штабе Искренности меня встречает сам Лидер фракции — наш неожиданный приезд поставил на уши всю охрану. — Мне нужно поговорить с Алекс, мистер Кан. Вообще, если об этом узнает Макс, мне здорово влетит, потому что вот так просто заявляться в Искренность, чтобы поговорить с заключенным, нельзя. Мало ли что подумают эти бесячие. Мне остается надеяться, что ребята решат, будто бы Старший Лидер в курсе. Кан смеряет меня подозрительным взглядом. Я у него и так не на самом хорошем счету. — Можете присутствовать, — добавляю я. Мне и в самом деле насрать, будет он там или нет. Но, видимо, такое предложение делает его чуть более дружелюбно настроенным, и он вежливо отказывается. Правда, Стивену приходится остаться в холле. Двое солдат провожают меня к камере и отходят чуть поодаль, чтобы я была в поле зрения, на всякий случай, но и чтобы дать мне немного свободного пространства для разговора. Я оглядываюсь на ту камеру, в которой сидела сама — она как раз напротив. Снова переведя взгляд на стеклянную дверь, встречаюсь с не менее стеклянными глазами девушки. — Еще не кончились вопросы? — усмехается она, медленной и развязной походкой подходя к стеклу. Ее голос сильно искажается из-за этой перегородки. — Переживаешь из-за последних брошенных тебе слов? — Они немного подпортили мне жизнь, — соглашаюсь я, скрестив руки на груди. — Для начала, хочу тебя спросить, откуда столько ненависти ко мне? Ты меня даже не знаешь. — Не боишься? — Алекс поднимает глаза к потолку, я догадываюсь, что там камеры. — Слышала, они читают по губам. Она приникает к самому стеклу, упирается в него ладонями, словно хочет достать меня прямо сейчас. — Я была первой, кого оценил Эрик. Я, не ты, Кэт. Я была лучшей, я… — Это была даже не ты, — отрезаю я. Я все поняла. Она помнит, как и я помню то, что происходило со второй мной. Это чувство, как будто за тебя прожили то, что ты бы мог прожить сам, что-то изменить, сделать иначе, действительное паршивое. Из-за крошечной ошибки другого человека, она оказалась там, где могла бы и не быть. — Моя «вторая я» умерла, — говорю это, не знаю, зачем, как будто чтобы ее успокоить. И она вдруг меняется в лице. — Я сказала все на суде, — она опускает глаза. — Участие в заговоре было для меня единственным выходом из всего того дерьма, в котором мне приходилось жить. И ты испортила и это. — Почему ты скрывалась возле Дружелюбия? — спрашиваю я, и когда она насмешливо вскидывает брови, добавляю: — Тебе уже нечего терять, никто не вытащит тебя отсюда. Она вроде как кивает, но продолжает улыбаться. — Помочь тебе? Черта с два, Кэт, — она отстраняется от стекла. — Да ты и не добьешься ничего, даже если я и скажу. Хотя впрочем… Она снова закатывает глаза, и мне уже начинает казаться, что она просто выжила из ума. Что-то с ее психикой точно не то. — Патруль возле моего убежища накрыла не я, вот что. Удобно — камер там нет, стоит парочка щуплых мужиков, которых на раз-два угрохать можно, — она кидается на стекло, так что я даже вздрагиваю. Точно тронутая. — Ну я и выбежала туда пару раз за жратвой. И знаешь, что? Никто и внимания не обратил. — Это все? — спрашиваю я безразлично, чтобы никак не выдать свое внутреннее ликование. Она кивает. Несколько раз. — Не было у меня других причин там ныкаться. Признайся, вы меня в этой лачужке еле заметили. Я отвечаю положительно — пусть порадуется. Меня начинает смущать, как она возбуждается, никто не предупреждал меня, что у нее не все в порядке. Хотя, может, они и не знают, и если я заговорю ее, и она начнет буянить, добряки из Совета могут отправить ее на лечение, а оттуда — на свободу. И я решаю Алекс оставить. Пока направляюсь к Кану, обдумываю слова Алекс. Ее доказательств использования Дружелюбия в качестве убежища заговорщиков достаточно мне, но будет маловато для Макса. Однако подтверждение того, что я на правильном пути, я получила. Я вдруг хочу спросить у Кана, нельзя ли мне глянуть на дела бывших искренних, но тут же осознаю, что он откажет. И в голову приходит менее приятное, но более эффективное решение. Так что я спешно прощаюсь, хватаю Дока, и мы едем покорять Эрудицию. — Я бы не назвал это глупой идеей, — осторожно говорит Стивен, когда я решаюсь ввести его в курс дела. — Правда, может, говорить действительно пока не стоит, я согласен. Хотя бы потому, что первой под ударом окажется Кэйси. Я об этом что-то даже не подумала. Ведь, действительно, она была одной из тех, кто отказался от сыворотки. Но с другой стороны, стала бы она так легко об этом говорить? — А в Эрудицию зачем? И вот тут я решаю пока промолчать. Потому что если идея с Дружелюбием в глазах Стивена и имеет право на существование, то тут уж я не знаю, как он отнесется к тому, что я собираюсь сделать. Именно поэтому, когда мы оказываемся на месте, я мягко, но настойчиво предлагаю ему остаться в машине. Удачно натыкаюсь на Роксану прямо у входа. Да-да, именно на Роксану. Но и ей о серьезности моих намерений знать не обязательно. — Я бы скорее убила девушку своего бывшего, чем стала ей помогать, — воротит она свой аккуратный и давно не ломаный носик. — Тогда я по адресу. И вот, пару минут рассказов о нахалке-неофитке спустя, Мисс Идеальность проникается сочувствием и ведет меня к самым знатным хакерам всея Эрудиции. Все-таки женская солидарность — вещь страшная и опасная, и очень зря Эрик не подумал об этом прежде, чем начал подкармливать свою кобелиную сущность. Парнишка, чуть было не шарахнувшийся при виде меня со стула, начинает лихорадочно рыскать на серверах Бесстрашия. — Быстрее нужно, пока не засекли, — мямлит он. — Кто там засечет-то, господи, — отмахиваюсь я. — Наши неандертальцы планшетами в пинг-понг играют. Оба пялятся на меня. Я вдруг думаю о том, что они вряд ли знают, что означает это слово. Ну да к черту. На экране высвечивается и быстро пополняется список всех ныне состоящих в Бесстрашии, фамилии которых упорядочены по алфавиту. Поиск дела Хлои, фамилии которой я не знаю, оказывается весьма долгим занятием, и, когда паренек копирует информацию на свой компьютер, то уже собирается закрыть программу. Но нет — мы еще найдем Кэйси на всякий случай, хотя руки уже чешутся посмотреть, что там с черногривой. Роксана косится на меня с подозрением, а я пожимаю плечами, мол, Эрика не знаешь, что ли? Кэйси, как оказывается, носит фамилию Ричардс, а вот дальше я вдруг натыкаюсь на «Рид Стивен». — И вот этого давай, — торопливо говорю я, хотя даже не уверена, что это тот самый, мой Стивен. Роксана уже начинает понимать, что где-то я ей слегка чего-то недосказала, так что я быстро принимаю у парня электронный носитель, близко напоминающий нашу обычную флешку, и сматываюсь. Когда плюхаюсь на сидение внедорожника, чувствую укол совести. Ну и зачем мне дело Стивена? Обещаю себе, что не взгляну, пока не будет на то веской причины. Это просто не честно. — Ты чего? Вроде веселая шла, — спрашивает он, хотя смотрит в основном на дорогу. — Есть захотела, — вру я, отворачиваюсь к окну. — Устала дико. Стив даже ведет машину быстрее, но сразу после обеда мне заняться рассмотрением биографии Хлои не удается — Макс заставляет отряды Лидеров тренироваться до самого вечера, мол, вдруг война, а мы тут разболтались. К слову, Эрика на тренировке нет. Как и самого Макса. Остаться одной мне удается только после ужина. Поднимаюсь к себе, спешно стаскиваю ботинки, хватаю планшет и плюхаюсь на кровать. Итак. Хлоя Мортон. Искренность. Результаты теста — Искренность. Мать — Искренность. Отец — Искренность. Какого же хера ты тут делаешь? А, вот есть старший брат. Ис… Нет. Бесстрашие. У Хлои есть брат в Бесстрашии? Твою мать, вот это новость. Судя по дате рождения, он перешел сюда четыре года назад. Зовут Клиффорд, но наверняка он сменил это дурацкое имя, так что оно ни о чем не говорит. Брат… Ни разу не видела Хлою со старшими. А, нет, видела однажды, в баре. Смутно помню того парня и девушку, с которыми она сидела тогда, но думаю, если увижу еще раз, то точно узнаю. И я уже даже решаю спуститься туда прямо сейчас, как вдруг слышу, как что-то глухо падает в одной из комнат на этаже. Еще раз. Еще. И я даже догадываюсь где это. Мне почти безразлично, но когда я вдруг ясно различаю сдавленный девчачий визг, то тут же быстро обуваюсь и вылетаю в коридор. Заперто. Девчонка за дверью в комнату Эрика жалобно воет, и у меня перед глазами встает картинка из прошлого — девушка, которую он, пьяный в стельку, пытался затащить в постель, чем-то его не удовлетворила, или он не смог ее удовлетворить, и закончилось все тем, что он пытался пырнуть ее ножом. Но та хотя бы успела смыться, а этой и деваться некуда. Я колочу по двери, девушка начинает кричать не своим голосом, но потом по звукам я понимаю, что он заставил ее заткнуться. Сейчас мне не страшно. Не страшно за себя, не страшно за очередную шлюху, надеявшуюся лечь под нашего суперсексуального и брутального Лидера. Мне страшно только за его совесть, и это весьма странное чувство. Я отхожу на небольшое расстояние и со всей силы прикладываюсь ногой к двери в месте замка. В отличие от кабинета Макса, в наших апартаментах прятать нечего, так что система здесь не такая уж неподатливая. С первого раза, конечно, не выходит, и мне приходится сделать еще несколько ударов, так что ногу уже начинает ломить в колене. Даже когда дверь так громко ухает о стену, что ушам больно, Эрик не обращает внимания — он слишком занят тем, чтобы смять хрупкую шею девчонки с уже багровым скорченным от боли и страха лицом. Я даже не сразу осознаю, что вижу на полу самую что ни на есть Хлою, как хватаю первое, что попадается под руку — сдираю наброшенный на дверцу шкафа кожаный ремень — и подлетаю к ним. Не думая, набрасываю ремень на шею садиста и что есть силы тяну на себя. Но он не реагирует. Бью ногой в бок, и с каждым ударом понимаю, что уже не думаю о девчонке, а луплю из мести за свои обиды. Оттянуть его нереально. Отбрасываю чертов ремень, отхожу и с размаху прикладываюсь ботинком по лицу Эрика. И на секунду мне кажется, что это отрезвляет его. Он разжимает пальцы, Хлоя выкатывается из-под него и кое-как, полуползком, оказывается за моей спиной. Но уже через мгновение я шваркаю лбом о бетонную стену. Хлоя сипло взвизгивает, Эрик снова направляется к стоящей столбом дуре, но я успеваю схватить его за рукав, сделать неловкую подсечку и все-таки сбить его с ног. — К Максу, живо! — гаркаю я, чувствуя, как кровь из разбитой брови заливает мне глаз. Черногривая, наконец, срывается с места и исчезает в коридоре. Черт его знает, может, она просто сбежит, но пока мне не до этого. Эрик бьет мне коленом в живот, скидывает с себя, хочет ударить, дважды, но я успеваю перехватить его запястья. Слишком сильный. Пахнуло алкоголем. — Эрик, успокойся же! — молю я, чувствуя, что силы уже на исходе. Еще немного, и он меня размажет. — Дрянь, — шипит он, поднимаясь и поднимая меня вслед за собой. — Это все, сука, ты! — хватает за волосы и злобно выплевывает в лицо: — Размазать бы тебя по стенке, блять, сучья потаскуха. Первым в комнату влетает Стив. Пьяного Эрика он сшибает моментально, но даже так он слабее него. В голове вдруг пролетает мысль, а есть ли вообще во фракции кто-нибудь сильнее Эрика? В дверной проем протискиваются Макс и даже пара солдат, и я понимаю — вряд ли. Я порываюсь успокоить Дока, но Макс отталкивает меня, рявкнув, чтобы я не лезла. Ну, это он правильно. Потому что солдатам приходится не просто успокаивать Эрика, но еще и успокаивать Стивена. Хотя последний берет себя в руки довольно быстро, наверное, по моему опыту помнит, что лезть в драку с Лидером чревато, чем-нибудь, но обязательно. Он покорно отходит назад, вытирая пот с лица. На меня почему-то не смотрит. Я оборачиваюсь на трясущуюся Хлою, стоящую в коридоре. Почему-то сейчас мне ее жаль — у девчонки явно шок. Смотрю на нее — босую, растрепанную, фиолетово-красную от синяков и следов грубых пальцев, и плюю на то, что ее ненавижу. Подхожу к ней и небрежно интересуюсь: — Ты как? Отвести тебя к Рэю? Она кивает, пряча глаза. Я оборачиваюсь, зову Дока и снова встречаюсь взглядом с Эриком, который, повиснув в руках у солдат, сплевывает кровавую слюну прямо себе под ноги. — Можно я останусь у тебя? — тихо спрашиваю я у Стивена, когда мы спускаемся по лестнице, и Хлоя оказывается чуть впереди. Он отвечает угрюмым кивком, и, после того, как мы оставляем черногривую Рэю, пропускает меня в свою комнату. Сначала он молчит, обрабатывая мою рассеченную бровь. Потом, когда я плюхаюсь спиной на кровать, прикрыв глаза ладонью, он вдруг бесцеремонно задирает мою футболку. Я резко приподнимаюсь и вижу краснеющее пятно возле пупка — обещает стать синяком. — Так что произошло? — почти сурово интересуется Стивен. — Он ее чуть не убил, — бросаю я. Почему-то мне за него стыдно. — Напился, как всегда. — Как всегда, — он потирает лоб. — Давай не будем об этом, — я поднимаюсь, подумывая, стоит ли мне снять штаны или спать прямо в них, и скидываю покрывало. — Стивен, я правда очень устала сегодня. — Видишь ли, — он понижает голос еще больше. — Из головы не идет, что он мог делать с тобой, если ты заступилась за Хлою, которую на дух не переносишь. Я вообще-то быстро всекла, что к пьяному Эрику лучше не соваться. В смысле, к пьяному Эрику, которого что-то очень сильно злит. Он слишком много держит в себе, чтобы потом не срываться. Все знают, как однажды он приревновал меня к солдату из патруля, но вот узнали-то мы об этом только через месяц, когда парня нашли с пробитым черепом. Просто Эрик перебрал. Вот так. — Ничего он не делал, Стив. — И поэтому ты побоялась ночевать у себя? Я швыряю покрывало, которое хотела аккуратно сложить. Я вспоминаю, что сказала Эрику утром, и в голову вдруг приходит страшная мысль — а что если то же самое случится с ним, со Стивом? — Хорошо, извини, что напросилась. Но он упирается в дверь спиной. — Стивен, мне лучше уйти, — сама ужасаюсь от того, как дрогнул мой голос. — Нет, Кэт. Тебе лучше остаться.