Из реальности в Бесстрашие

— Не забудь жилет, — напоминает Эрик, когда я, пересилив себя и встав с кровати, натягиваю футболку. Только киваю в ответ, разглядывая брюки. Ткань у них довольно тонкая — будет холодно — да и пошив такой, что они максимально облегают тело — чтобы не шаркать при ходьбе. Ботинки тоже довольно легкие, несказанно радует, что сейчас не зима. Мы спускаемся на оружейный склад, где нас ждут Кэйси и Макс. Больше никто ничего не знает. Пока не нужно. Макс выдает нам те самые узкие бронежилеты, один из которых рыженькая минут пять пытается на себя напялить, и тот нехотя помогает ей. После этого мы получаем по пистолету, на самый крайний случай, и по шесть метательных ножей. Потом, в центре наблюдения, Эрик подключает к рациям наушники, обычно мы ими не пользуемся, неудобно, но, учитывая, что нам нужно быть максимально бесшумными, удобством придется пожертвовать. Плюс не очень-то комфортные очки ночного видения. Кстати, удивительно, но во время наших сборов оказывается, что Эрик решил посвятить в наше мероприятие Фора. Он, впрочем, был не особо рад, но не отказался — все же расположение камер он знает прекрасно. — Сообщайте про патруль, — напоминаю я, теребя чертов наушник. — Нежелательно нам на него натыкаться. — Они тоже не знают? — осторожно интересуется Кэйси. — Никто не знает, милая, — поет Эрик, затягивая потуже кобуру на моем бедре. — Прими за честь. Я усмехаюсь — он нервничает. И из-за Кэйси тоже. Кто знает, что она выкинет. Столкнет меня в кювет, выдаст предателям или всадит нож со спины — вот здорово будет. — Докладывать обо всем, что видите, усекли? — наставляет Макс и грозно добавляет: — Кэт, тебя особенно касается. Я понимаю, что он говорит про Стива, и сразу сникаю, но в этот же момент Эрик поднимается и мягко прикасается к моему плечу. Я знаю, что он хочет сказать. — Буду максимально осторожна. — Пора! — рявкает Макс, и изображение на камерах на секунду практически гаснет. Еще секунда — и они автоматически переключаются на ночное видение. Эрудиты все-таки в игре. — Мы через крышу, — бросаю я и подталкиваю Кэйси к выходу. Забираемся наверх, как раз на то место, куда после поезда приземляются все новички. Только у нас задача посложнее, нам придется запрыгнуть обратно, в поезд. Я особо не переживаю, и не такие пируэты выделывала, а вот рыженькая заметно волнуется. Это она еще не знает, что я задумала кое-что покруче. Как только слышится шум колес, я командую девчонке надеть очки и приготовиться — хрен чего разглядишь в такой темноте. Разбегаюсь и прыгаю первой в крайнюю дверь, потом, взобравшись, тут же несусь к последней и помогаю Кэйси. Докладываю ребятам, что мы внутри. Пока что. Сейчас мы едем к Стене, и там железная дорога сразу поворачивает в сторону Дружелюбия. Но у меня немного другие планы. Это Кэйси понимает, когда я начинаю периодически высовыватся наружу по пояс. — Что ты делаешь? — Так, слушай меня. Сейчас мы немного изменим маршрут. Только не паниковать. Я не особо вижу выражение ее лица, но ей это определенно не нравится. Но за то, что она раньше времени доложится Максу я не переживаю — не решится. Делаю приглашающий жест рукой, когда начинаю различать еще одну ветку. Через пару сотен метров этот путь, по которому поедет другой поезд в сторону района безфракционников, пройдет прямо рядом с нашим. — Снова прыгать? — переспрашивает Кэйси. Я киваю. Только сейчас это будет еще сложнее. И скорее всего, очень больно. Даже не успеваю понять, что поезд уже несется мимо нас, и буквально выталкиваю девчонку из вагона. И не зря — сама я цепляюсь возле самой последней двери, шаркнув ногтями по металлу и еле удержавшись. Еще и знатно вписалась в стенку плечом. Ну ладно. Ввалившись внутрь, подталкиваю Кэйси в угол, и опускаюсь на пол. — Заглянем в одно место по-быстрому, и сразу в Дружелюбие, — замечаю, что инстинктивно начинаю говорить тише. — Хорошо, — рыженькая говорит это так, словно ей уже надоели мои объяснения. Меня это даже немного радует — будь она предателем, расспрашивала бы без устали. Все проходит довольно гладко. До того момента, как неподалеку от нашего места назначения в вагон влетают два бесфракционника. Я тут же втягиваю голову в плечи и отворачиваюсь к Кэйси, вместе с тем стараясь прикрыть локтем кобуру на бедре. Рыженькая соображает быстро, опускает голову и жмется ко мне. Пока они нас не замечают, гогочут о чем-то своем. — Эй, вы тоже сбежали, да? — слышим мы смешки одного из них. — Недавно походу, глянь, еще в форме. Я, зажмурившись, еле заметно киваю — так, чтобы не видно было болтающиеся на шее очки. Предатели, значит. — Эй! — другой голос. — Не учили, что надо в лицо смотреть, когда с тобой разговаривают? Ну начинается. И кто вас такому научил, а? Слышу приближающиеся шаги. Рука машинально находит рукоятку ножа. Нет, подождать. — Эй! — прямо над ухом. Едва успевает схватить меня за шиворот, резко дергаюсь назад, завалившись на Кэйси и бью мужику под колено. Тот отстраняется, я вскакиваю и с размаху впечатываю ботинок ему в грудь. Он поднимает голову, и по его взгляду я понимаю — черт, меня уже знают в лицо. Подлетаю и, ухватившись за нестриженные волосы, пару раз бью головой о стенку поезда. Второй кидается с ножом, еле успеваю увернуться, но его тут же сшибает с ног Кэйси. Блин, мы слишком громкие. Самое печальное — трупы посреди города оставлять ну никак нельзя. Вот же сучьи законы! От расстройства даже как-то обреченно выпихиваю мужика из поезда — невысоко, насмерть не разобьется. Поворачиваюсь к рыженькой, она отталкивает от себя второго, так что он оказывается прямо напротив другой двери. И я, ринувшись вперед, ногой отправляю его в такой же полет. — Нам крышка, если они поднимутся или смогут позвать кого-нибудь, — отдышавшись, говорю я. Кэйси ничего не отвечает. Когда мы оказываемся в районе бесфракционников, я, снова надев очки, пытаюсь сориентироваться. Но здесь все дома одинаковы. Приходится просто идти по памяти, и в итоге, из-за моей одержимости и сосредоточенности, мы попадаем в объектив камер. Ухо тут же раздирает хриплый голос Макса: — Твою мать, какого хрена ты там делаешь? Я отзываюсь, проверив прежде, нет ли кого в округе. Кэйси тихо крадется рядом. Эрика не слышно. Наверняка, ему и самому интересно, чего это я решила отыскать дом Эшли. И вот я, кажется, нахожу знакомую дверь. Сначала вглядываюсь в окна, пока девочка осторожно оглядывается вокруг. Тишина режет слух, и почему-то становится до того жутко, что хочется поскорее оказаться внутри. — А ну, подсади, — шепчу рыженькой. Вспомнив о ветхой крыше у домика Эшли, я кое-как залезаю наверх, Кэйси же командую прижаться к стене и ждать. Фанерку миссис Рид, видимо, снова наскоро приколотила, пытаясь закрыть дыру в потолке, но для меня это не проблема. Наклоняюсь, пытаюсь осмотреться — вроде никого — потом тихо ныряю внутрь. Вроде ничего не слышно. Но прежде чем начать что-то искать, решаю все-таки убедиться, что я тут одна, и спускаюсь вниз. Первое, что замечаю — оружия, которое когда-то было спрятано на кухне, уже нет. На столе стоит жестяная миска с остатками еще не испортившегося варева — видимо, уходили в спешке. Пришел Стивен, забрал Эшли, и они сразу ушли. Ничего сверхъестественного. — Долго ты там торчать будешь? — снова неймется Максу. И я уже собираюсь уходить, как на глаза попадается вторая миска, стоящая возле раковины. С виду, ну что странного в обычной посуде? Но, во-первых, эта вторая миска практически пустая, а во-вторых, ели из нее что-то совершенно другое и так же относительно недавно. Слишком роскошное разнообразие для изгоев. Я возвращаюсь, подхожу к обшарпанной плите и открываю одновременно две кастрюльки — угадала. В одной вообще непонятно что, типичная еда бесфракционников, но во второй — вполне приличная каша, но есть такое каждый день… Даже странно, что я уделяю этому столько внимания, но что-то вдруг заставляет меня начать проверять шкафчики. Дрянная посуда, дрянная посуда, дрянная еда, еще дрянная еда… И вдруг целый отдельный шкафчик свежего хлеба, приличных каш и даже специй. Это было для Стивена. Док навещал Эшли не очень часто, но всегда задерживался у нее довольно долго. По его словам, они всегда сидели на кухне и разговаривали. Я тогда еще не особо обратила на это внимание — мне и в голову не приходило, что Эшли его угощала, а не наоборот. И сейчас я теряю время, разглядывая упаковки… — Ребята! Вскрикиваю так громко, что Эрик с Максом наверняка, оглушенные, сильно матерятся. Я достаю из-за пакетов с крупой аж целых четыре ампулы со знакомой на вид жидкостью. Нет, невозможно перепутать. — У Эшли была сыворотка правды. Макс сначала как будто ошарашенно или озабоченно молчит, после смачно выругивается, а потом — вслух размышляет, для чего она могла бы ей понадобится. — Патруль с юга, Кэт, — слышится голос Эрика. Ему как будто на мою находку вообще начхать. — Лучше бы вам не задерживаться. — Вижу их, — чуть встревоженно отзывается Кэйси. Я сую ампулы в карман куртки и, еще раз бегло оглядевшись, взлетаю обратно на второй этаж. Подставив стул, осторожно выглядываю наружу — солдаты еще далеко. Недолго мешкаю, все-таки хочется еще порыться в вещах Эшли, но решаю не рисковать и буквально скатываюсь с крыши. Нужно действовать, пока есть шанс. — Уходим, — тихо командую я Кэйси, вместе с тем докладываясь Лидерам. Дальше мы тихо и быстро несемся тем же путем, что и скрывалась от нас сама Эшли. К Стене. Но чем ближе к ней мы оказываемся, тем медленнее и осторожнее приходится продвигаться — после налета на нас около бывшего склада изгоев я сама же приказала усилить там патруль. И хотя до рассвета еще много времени, я начинаю нервничать. В поезде, идущем до дружелюбия, мы с рыженькой не переговариваемся даже шепотом. Идти через лес бесшумно — практически нереально. Приходится постоянно смотреть под ноги, одновременно оглядываться вокруг и подолгу задерживаться на одном месте — и солдаты, и заговорщики не менее осторожны, чем мы. Когда лес заканчивается, и открывается абсолютно чистая поляна перед самым Дружелюбием, я вдруг оглядываюсь на Кэйси и понимаю — даже в темноте наши нервно-бледные лица можно увидеть за километр. Вот тут не доглядели. Хватаю ее за рукав, прикидывая, как можно без слов объяснить ей, что нужно где-то раздобыть темную ткань. Активно жестикулируя перед своим лицом, даже радуюсь, что она не понимает, чего я хочу — предатели и заговорщики без таких трюков не обходятся. Делать нечего. Я снимаю свою куртку, кое-как сдираю чертов бронежилет и стягиваю футболку. Понимаю, что делаю глупость, но, снова надев куртку, жилет наскоро зарываю в землю ботинком — если мы будем осторожны, он и не пригодится, а если напялить его на голое тело, то вряд ли у меня получится быть осторожной, когда он будет адски натирать. Распотрошив футболку, одной частью закрываю лицо себе, другую отдаю Кэйси. Теперь можно начать вторжение, как сказал бы мистер Кан. Веду девчонку к тому самому месту, где мы с Доком обнаружили Алекс. Солдат тут по-прежнему нет. Такое чувство, что на эти позиции специально набиваются предатели. — Мы входим, — коротко бросаю в рацию, перелезая через забор. Кое-где во фракции уже горят огни. Чертовы полуночники. Я на миг теряюсь, но тут в игру вступает Кэйси — теперь она впереди. Сначала мы направляемся в самую глубь, к скоплению хижин работников, но вдруг девчонка резко сворачивает, туда, где, казалось бы, ничего и нет. — Тут старожилы, — тихо поясняет она, видимо, как-то заметив мое недоверие. Мы около получаса шарахаемся по фракции, осторожно заглядывая в окна на вид опустевших домиков. Меня не покидает чувство, что все это — бредовая затея, которая в итоге ни к чему не приведет. Проверить всю фракцию за одну ночь и остаться незамеченными — нереально, и вся беда в том, что Кэйси может только предположить, где обитают заговорщики. Макс нетерпеливо интересуется, как идет дело. В конце концов, мне приходится ответить, и как раз когда я с раздражением отчитываюсь, совсем рядом слышатся шаги. Вздрогнув, хватаю Кэйси за капюшон и рывком затаскиваю за угол какого-то сарая. Но, к несчастью, она при этом издает сдавленное кряхтение, и шаги настороженно замирают. Я достаю нож и, пропустив девчонку за спину, жестом указываю — тихо отходим. — Жалко не пробил ему башку, — слышится с другой стороны. Меня прошибает холодный пот. Мы окружены. И судя по теме разговора, явно не дружелюбными. — … сказала, что проведет нас. Еще один. Мы с Кэйси переглядываемся. Нам деваться некуда, а голоса все ближе. — Ты чего тут? — откуда мы пришли. Твою мать. Уже четверо. Пока я спешно прикидываю, сколько еще их там может быть, черная тень выпархивает из-за угла. Засекли все-таки. Рефлекторно швыряю нож. Дальше — все как в тумане. Мерзкий звук впившегося в плоть лезвия, глухое падение мужчины на влажную траву, торопливый шепот из-за одного угла, сдавленное чертыхание из-за другого. Короткое, ужасающее взвизгивание Кэйси, которая до жути боится быть окруженной. Я подталкиваю ее в спину — бежать, бежать, и как можно скорее. Она срывается с места как подстреленная. Я задерживаюсь, выпуская еще пару ножей, и зря. Один из предателей, а судя по движениям, это явно бесстрашный, вдруг оказывается рядом и сдирает ткань с моего лица. Он на секунду замирает, но тут же осознает, кто я, и с такой силой втемяшивает мне кулаком по скуле, что я теряю равновесие. Чувствую, как хватают за шиворот, а потом бьюсь затылком о деревянную стенку проклятого сарая. Вижу, как Кэйси останавливается и оборачивается, мешкает. Хочу крикнуть ей, чтобы уходила, доложила Эрику, но еще раз получаю по лицу. Стоит, как вкопанная. Она не может уйти, но и страх не дает ей вернутся. Ну беги же, дура! Где-то слева, совсем рядом, загорается свет в окне. Я оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с сонной женщиной в ночной рубахе. Она дружелюбная. И она явно в шоке от того, что происходит. Ее перепуганный визг заставляет меня набрать побольше воздуха и заорать рыжей: — Беги, дура! Двое мужчин тут же кидаются к ней, и она, наконец, срывается с места. Но мне не удается убедиться, что она скрывается — я получаю коленом в живот. — Быстрее, быстрее! Сбивчивые голоса заговорщиков раздаются то тут, то там, когда меня, спешно перекинув через плечо одного из мужчин, быстро тащат в лес. Пока что я не сопротивляюсь — пытаюсь разобраться, что к чему, да и из Дружелюбия мне скрыться тоже не помешало бы. А так, считай, подвезли. Поднесли, точнее. Перед глазами мелькают пятки мужчины и причудливые узоры из сухой и зеленой травы. Начинает тошнить. Видимо, сильно приложилась затылком. Заметив, что мы углубились в чащу, усилием сбрасываю себя с каменного плеча мужчины. Больно плюхнувшись в старую листву, как полоумная, качусь в сторону, вскакиваю на четвереньки, пытаясь отползти в самую темень. Но не успеваю встать — ребра встречают сначала один удар ботинком, потом второй. Черт, я даже уже не разбираю, где они и сколько их. От очередного удара ногой я плюхаюсь на живот без сил. Удары прекращаются, слышно тяжелое дыхание. Я с видом побежденного переворачиваюсь на спину и наконец могу разглядеть их. Уже пятеро. Трое из них явно бесстрашные, одного я, кажется, даже знаю. — Поглядите, а? — выплевывает он, отдышавшись. — Кэт. Я не помню, как его зовут. Или не знаю. Кровь из носа стекает в носоглотку. Нужно сесть. — Понимаете, что устроили? — сама удивляюсь, насколько бесцветным и сухим оказывается мой голос. — Джоанна же… Мужчина брезгливо опускает ботинок на мое бедро. Мол, это я отстой, а не он. — А с этим, милая, разбираться будет твой ненаглядный Эричек, — улюлюкает он, мерзко раздувая губы. — Тебе будет уже не до этого. Едва различаю, что он кивает парню рядом, и тут же порываюсь вскочить. Бежать, бежать. Но тут резкий толчок в спину заставляет меня запнуться, я спотыкаюсь обо что-то, перелетаю через высокий корень дерева и… кубарем качусь вниз. Овраг. Камень где-то на уровне виска. И темнота.