Из реальности в Бесстрашие

— Никогда!.. Эрик грозно вышагивает по залу, обходя кругом скорчившегося на полу от боли неофита, и его голос таким басом раздается, кажется, на весь штаб, что ни одна живая душа не решится издать ни малейшего звука. — Никогда не смейте недооценивать противника! Мы замираем, вытянувшись по струнке и боясь вздохнуть. Идеальный строй нарушает только избитый до полусмерти неофит, решивший, что может расслабиться на спарринге с Митчем, вроде бы, одним из худших в этом году. Это была ошибка, роковая для него и спасительная для Митча, который уже был готов навсегда покинуть Бесстрашие. Митч, хоть и урожденный, был незаметен, невзрачен, ничем особо не выдавал свои способности, а после инициации работал вместе со мной в центре наблюдения. Но тогда на спарринге он победил одного из самых сильных неофитов. И этот случай мне следовало бы запомнить. Но я вспомнила о нем только сейчас, когда поняла — я недооценила Мартина Мортона. Мортон такой ошибки не совершил. С утра он лично влетает в нашу камерку, и, немного поглумившись, застав нас со Стивеном на одной узенькой койке, отправляет обоих переносить разные вещи с того этажа, где находятся мои солдаты, в машины внизу. К тому моменту, как оказываюсь возле камер с прозрачными дверями, не сомневаюсь, что он уже пустил слушок о моих ночных развлечениях. Все происходит быстро, и я то ли не успеваю, то ли не решаюсь посмотреть в лица своим ребятам. Могу только слушать: сначала шоковую тишину, потом недоуменный шепот, а после — крики возмущения. Но окончательно выбивают меня из колеи презрительные смешки. Да, как будто ничего другого от меня бесстрашные не ждали. И я прохожу мимо них снова и снова, в дурацкой куртке с треклятой нашивкой заговорщиков. И все больше думаю — если вдруг случится так, что бесстрашные окажутся на свободе раньше, чем я попытаюсь их спасти, меня просто разорвут. Можно было бы подать им какой-то знак, но я не решаюсь. Стоит мне дать Мортону хоть малейший повод — и мне крышка. И весь план полетит коту под хвост. Мне остается только набраться мужества и покинуть Искренность вместе с заговорщиками. — Кэтрин. Пока мы, уже покончив с вещами, идем к внедорожнику, Стивен мягко кладет руку мне на плечо. Больше он ничего не говорит, но по тону голоса я понимаю, что он видит меня насквозь. Видит, как я постоянно думаю, анализирую, просчитываю. И я, не прикидываясь дурочкой, нахожу его ладонь и крепко сжимаю ее своей. Он отвечает тем же, переплетая наши пальцы, и тепло его кожи немного успокаивает меня. К сожалению, в машине мы едем не одни. На заднем сидении кое-как теснятся еще четверо солдат, явно завидуя тому, как мы свободно сидим впереди. Я изредка поглядываю на Стивена — он напряжен и задумчив, и я уверена, что я тому причина. Вряд ли он сможет поверить, что я окончательно метнулась на их сторону. О-о нет, он будет ждать подвоха, причем постоянно. Я едва не подскакиваю на сидении, когда внедорожник Мортона, идущий впереди, резко сворачивает возле Эрудиции. Мы курса не меняем, но я опрометчиво резко поворачиваю голову, и тут же встречаюсь взглядом со Стивеном. О да, наверное, он надолго запомнит мое лицо. С трудом сглатываю ком в горле и отворачиваюсь, как будто он только что отдал приказ мне это сделать. Я даже не могу спросить, что Мортону нужно в Эрудиции. Хотя и так понятно — оружие. Но найдут ли они его? Обнаружат ли наших солдат? А что если они найдут Макса? Если узнают, что он жив, если он действительно еще жив, то прикончат его. Вот че-ерт. Я не могу удержаться, и устало роняю лицо в ладонь. Дрянь, как же мне страшно. До последнего Стивен делает вид, что не замечает моего состояния. И когда мы въезжаем на территорию Дружелюбия, и когда Джоанна буравит меня изумленным взглядом, и даже тогда, когда, проехав напрямик и оставив во фракции несколько машин, мы оказываемся в наскоро сымпровизированном штабе заговорщиков. Том самом, откуда я сбежала, и где убили Кэйси. Меня начинает заметно потряхивать, когда в голову приходит эта мысль. Мутными глазами я быстро оглядываюсь: кто знает, можно ли мне будет свободно тут разгуливать. Так что приходится взять себя в руки хотя бы на время и все внимательно осмотреть. Солдаты у входа, у леса и даже на крыше. Камеры. Сволочи, знают, что бесстрашные еще могут быть на свободе. Мне становится дурно. — Кэтрин! Я спотыкаюсь на пороге, и Стивен ловко, но слишком сильно хватает меня за локоть. — Я просто… — Пойдем, — он, быстро полоснув взглядом вокруг, увлекает меня за собой. — Пока Мартин не приехал, можно отдохнуть. Он ведет меня наверх, и, пока я еле волочу ноги по ступеням, держит руки на моей пояснице. Что-то я совсем… — Виски, — сует бутыль мне чуть ли не в самое лицо еще раньше, чем я успеваю осознать, что мы уже в комнате одни. — Я просто вспомнила о Кэйси, — все-таки оправдываюсь я. — Она была совсем рядом и… Не дослушав, он резко прижимает меня к себе. Молчит пару минут, гладит по волосам и спине, а потом тихо выдыхает в самое ухо: — Мартин уже настроил всех против тебя. И твоих солдат, и Эрика. Дернешься — и окажешься на линии огня, Кэт. На секунду лицо обдает жаром, но лишь потому, что он сказал об Эрике. И это заставляет меня снова взять себя в руки, и начать действовать. Если я хочу, чтобы все мои люди остались живы, чтобы оказаться рядом с Эриком, что бы ни рассказал ему Мортон, я должна успокоиться. — Будь со мной, — я осторожно прикасаюсь губами к коже его шеи, еще не целуя, но уже подразнивая. — Просто будь со мной, Стивен. Не оставляй меня, ни на секунду. — Ты боишься? Он говорит это спокойно, но дыхание его уже сбивается, и он судорожно сглатывает, сильнее прижимая меня к себе. Я киваю в ответ на его вопрос, и сама подаюсь вперед. И, конечно, это распаляет его. Крепче сжимает руки на моей талии, зарывается в волосы, но дышит по-прежнему как-то обреченно. — Послезавтра мы готовим захват Отречения. Хорошо, что сейчас он не видит моих глаз. Меня охватывает ужас. Вскоре словам Стивена все-таки суждено было подтвердиться: на обеде я услышала, как Хлоя говорит об этом с Мортоном. Я начала замечать, что особо-то на меня внимания никто не обращает. Оно и неудивительно — мой побег может обернуться для Стивена смертью. А значит, убегать мне нельзя. Но как отсюда выйти на связь с Эрудицией, мне неизвестно. Мне нужно будет всего лишь пару секунд, нет, даже миллисекунд, чтобы подать хоть малейший знак, а умнички эрудиты уж его расшифруют. Но и вопрос о сообщении не столько сложен, как то, как его вообще передать. Как-то же должны заговорщики связываться с теми, кто был в Искренности, в Бесстрашии или в Дружелюбии? — Кэтрин! — я отвлекаюсь от своих рассуждений, когда Мортон окликает меня. — Я слышал, ты с Джанин на короткой ноге? Лишь пару мгновений я непонимающе смотрю на него до того, как хищная ухмылка и горящие хитрецой глаза не выдают его планов. Вечером, когда Мортон собирает всех приближенных у себя, я выясняю суть дела. Умнички эрудиты разработки оружия успешно зашифровали, а Совет и Кан разрешения на пытки, естественно, не дали. О поиске оружия в самом здании Эрудиции Мартин умалчивает, значит, либо он и не подумал о том, что какое-то время оно еще обычно хранится у них на складе, либо Джанин настолько убедительна, что о провале в выпрашивании пушек Мортону признаться просто стыдно. — Еще одна плохая новость, — глава заговорщиков особенно злобно тушит сигарету. — Макс еще жив. И что еще хуже, Совет успел об этом узнать. Значит просто так убить его они уже не смогут. А схитрить не дадут умнички. Пока все складывается как нельзя хорошо. Я оборачиваюсь на Стивена, словно бы ища хоть немного радости за бывшего Лидера в его глазах. Но, к моему глубокому сожалению, ее там нет. — Так что требуется от меня? — бросаю я коротко и с таким вызовом, будто бы мне действительно противно возвращаться к эрудитам. Эшли неприязненно вскидывает брови. То, что сейчас скажет Мартин, ей определенно не нравится. — Для начала, Кэтрин, я расскажу тебе об ответственности, — от самого Мартина доверием тоже не веет. — Ну, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, что ты предала свою фракцию. На последней фразе Мартин медленно окидывает всех присутствующих взглядом, а на слове «предала» впивается им в мое лицо. — Не утруждайся, — я чуть улыбаюсь уголком рта и примирительно опускаю глаза. Нет, не тот случай, когда нужно показывать свой характер. — Тогда к делу, — начинает, приободрившись Мортон. — Завтра утром ты поедешь к Джанин, я думаю, вместе со Стивеном. Нам нужны их разработки, и если у вас — а я отправляю именно вас, как последних кто покинул Бесстрашие — не получится заставить эрудитов их расшифровать, просто уничтожьте их. Разработки, я имею в виду. Мистер Кан и Совет, видимо, только рады тому факту, что разработки эрудитов зашифрованы. Их-то отсутствие кровопролития только радует. Отобрать бы еще оружие у заговорщиков — и они бы описались от радости. Только вот отбирать его теперь некому. Утром мы со Стивом, как и было условлено, выдвигаемся в Эрудицию. Я все еще размышляю над тем, как передать информацию Джанин, верна ли она на все сто процентов, и стоит ли мне менять свой план. Но это как раз тот самый момент, когда ты либо рискуешь и получаешь все, либо сдаешь назад и не получаешь ничего. — Мне действительно чужда эта система, — вдруг говорю я, словно бы размышляя вслух. — Треть жизни я жила в свободе от фракций. Стивен сначала долго молчит, а потом отворачивается, будто смотря в боковое зеркало (как будто за нами кто-то может ехать), и тихо произносит: — И как тебе теперь? — Хоть Эрик и тиранил меня, я всегда была под его крылом. А потом… нет, когда ты Лидер, эти рамки все же сильнее ощущаются. Хотя поначалу эта тема Стивену не понравилась, теперь его голос смягчается: — Просто ты была достойным Лидером, Кэтрин. И я не планирую что-то менять. Где-то внизу живота тоскливо и предательски екает, когда мы подъезжаем к главному зданию Эрудиции. Перед тем как выйти из машины, я бросаю быстрый взгляд на оранжевую нашивку на рукаве. До чего же противно. Мы идем ко входу, медленно и неуверенно, постоянно переглядываясь, как будто каждый шаг отдаляет нас не от машины, а друг от друга. Когда за стеклянной дверью я вижу напряженное лицо Роксаны, то снова оборачиваюсь на Стива. — Я с тобой, — сразу же произносит он. — Какого черта? — тихо шипит Роксана, очевидно готовая наброситься на меня, но осекается, заметив на моем плече ремень от винтовки. — Где Эрик? — Мне нужна Джанин, — коротко отрезаю я. Стоило бы сказать «нам». — Мать твою, ну ты и дрянь… Она пугливо косится на мою нашивку, на винтовку, на Стивена, но все же подзывает какого-то эрудита, чтобы он сообщил о нас Джанин. Ее трясет, прямо даже знатно потряхивает, но не от страха, а от злости. И когда Стивен отворачивается, осторожно оглядываясь, я смотрю на нее, упорно смотрю, но она так же упорно отводит взгляд. Тупица. Когда парень возвращается и сообщает, что Джанин готова нас принять, мы молча поднимаемся к ней. Я вообще-то думала, надеялась, что Стивену запретят. Как сказать ей, что завтра мы нападаем на Отречение, я понятия не имею. В лифте начинаю нервно хрустеть пальцами. Стив посылает мне укоризненный взгляд. Я отвечаю ему взглядом «ты же знаешь, что мы с ней были коллегами». Но, когда вижу Джанин, понимаю, что мы не были коллегами. Нет, в смысле, мы ими были, но теперь я смотрю на нее, и на секунду в ее взгляде проскальзывает обида. Не деловая, не партнерская, а чисто личная, человеческая обида. Боже, все что мне хочется сейчас, это крикнуть «заберите меня!», и пусть все бесстрашные, которые прячутся здесь, выстроят стену, чтобы никого из заговорщиков, и даже Стивена, никогда не подпускали ко мне. Но вместо этого мне приходится вложить в свой голос все спокойствие, которое у меня еще осталось. — Нам нужны разработки оружия. Расшифрованные. Что-то я вообще бред сказала. Меня вроде посылали, чтобы ее как-то убедить, а не рассмешить. Джанин же на мою реплику отвечает молчанием. — Один ваш уже приходил вчера, — рычит Роксана из-за плеча. — И мы вроде ясно дали ему понять, что они их не получат. Вы их не получите. — Значит так, — я складываю руки на груди. Но не чтобы выглядеть серьезнее, а чтобы не было заметно, как они дрожат. — Есть два варианта, смотрите какой вам предпочтительнее: либо мы получаем от вас расшифровку, либо, — я упорно жду, не продолжая, пока Джанин не поднимет взгляд. — Либо завтра же у нас оказывается все то оружие, которое вы тут прячете. В противном случае, о нем станет известно Совету. Джоанна сделала бы растерянное лицо и действительно опешила бы, если бы я не сделала такое ударение на слове «завтра», что Стивен даже чуть слышно чертыхнулся. Секунда, две, три — ровно столько Джанин испытующе смотрит мне прямо в глаза, пока я размышляю, поняла ли она хоть что-нибудь. Заметила ли она, как я прищурилась, словно открещиваясь от всего того, что было сказано кроме этого громкого, напористого и такого значимого «завтра». И когда она посылает Роксану за расшифровщиками, я внутренне ликую — поняла. Ибо никому из заговорщиков и в голову бы не пришло, что Совет, узнай об оружии, хранящемся у эрудитов, всего только бы и попросил, что хранить его получше. — Мортон тебя расцелует, — усмехается Стивен по дороге назад. — О нет, спасибо, — отвечаю я веселым тоном, а потом словно бы вдруг становлюсь серьезной. — Это было сложно и непривычно, так с ней разговаривать. У меня чуть голос не сорвался. Врать, врать, врать. Иначе до завтра не дожить. А завтра — сложный день, чего только стоит вырваться из Отречения и ринуться спасать бесстрашных. Хотя, если подумать, вытащить ребят из камер свободные солдаты и сами смогут. Наверняка уже готовят слежку за штабом, когда большинство (или даже всех) заговорщиков отправят в Отречение. Одно лишь но: так я действительно могу оказаться под огнем своих же солдат. И Эрика. А чтобы такого не случилось — надо прибежать, прискакать, прилететь, но изобразить помощь своим ребятам. Шкурой своей рисковать, но доказывать свою верность им все же придется снова. Да, неискренне. Но что поделать? Когда Стивен вручает расшифровки сверкающему от восторга Мортону, который тут же отправляет их ребятам, танцующим сейчас на обломках штаба Бесстрашных, я с внутренним ликованием стараюсь таковое скрыть. — Не ожидал, Кэт, вот честно, не ожидал, — он глухо смеется, показывая зубы всем присутствующим, а потом подзывает солдат, стоящих за дверью. — Вот, берите пример: настоящий боец, стратег и разведчик, и все в одном лице! Ребята сначала смотрят на Стивена, явно не ожидая, что их лидер так отзывается обо мне. А я все всматриваюсь в лицо Мортона — что-то дяденька конкретно переигрывает. — Я даже не буду спрашивать, как тебе удалось их убедить, учитывая то, как быстро вы вернулись. Такая молодая, а уже профессиональный манипулятор, — он по-прежнему улыбается, поглаживая щетину. — Заслуживаешь поездки в Искренность. — Как в Искренность? Зачем? — наигранно удивляюсь я, уже предвкушая, что он отправит меня сторожить моих же солдат. Вот смеху-то будет. — Как это зачем? В камеру конечно же. И, кивая вошедшим солдатам, которые тут же хватают меня под руки, Мортон, улыбаясь уже совсем неискренне, злобно клацает зубами: — К Эрику.