Искусства и ремёсла

На подходе к своей комнате Дин и Кастиэль уже хихикают, как дети. – Надо сказать, Кас, – смеётся Дин, вваливаясь внутрь, – я и не думал, что ты можешь вот так обламывать. – Что? Мне надо было сидеть и слушать, как они там трахаются на всю кафешку? – Они сбрасывают обувь и верхнюю одежду. – Свой здравый рассудок я ценю превыше друзей. – Габриэль будет здорово злиться. Кастиэль отмахивается. – Напишу ему с утра СМС с извинениями. Кроме того, я устроил ему секс. Заслужил же я какой-то козырь. – Фу. – Дин кривится, видимо, из-за тех же воспоминаний, что и у него. – Включу-ка я фильм или типа того, чтобы об этом не думать. – Он плюхается на кровать Кастиэля (Кастиэль усмехается в ответ на этот намёк), находит ноутбук и включает какой-то боевик, которого Кастиэль раньше не видел и сейчас не особо стремится посмотреть. Сходив в туалет, Кастиэль находит альбом и устраивается рядом с Дином, позволяя карандашу двигаться по собственной воле. Спустя пару минут рисования бессмысленных линий он видит перед собой лицо – не кого-то знакомого; глаза и рот распахнуты в крике. Это женщина – молодая женщина с искажённым от боли и страха лицом. Она держит руки спереди, словно пытаясь прикрыться от чего-то не видимого Кастиэлю. Её глаза истекают кровью – они выжжены, и на их месте остались лишь пустые окровавленные глазницы. Жуткий образ – Кастиэль понятия не имеет, откуда он взялся, но получившееся ему нравится, хотя и вышло зловеще. Дин косится на рисунок и фыркает. – Да, те же чувства. – Он небрежно приобнимает Кастиэля за плечи и прижимается к его макушке губами. Улыбнувшись, Кастиэль начинает новый набросок. Он бесцельно рисует с полчаса, пока Дин смотрит боевик (там вроде бы горящий скелет катается на мотоцикле), наслаждаясь их какой-то привычной близостью. Несколько рваных полос превращаются в остов крыльев, на котором постепенно нарастают крохотные пёрышки. Вместо того, чтобы рисовать крылатого спереди, Кастиэль рисует его сидящим, сгорбленным, оборонительно завернувшимся в крылья. Он обнажён, хотя Кастиэль и размещает его колени так, чтобы не пришлось учиться рисовать гениталии, а его лицо спрятано в изгибе локтя. У него тёмные волосы, короткие, растрёпанные и перепачканные, на лодыжках оковы, а на крыльях – неглубокие порезы. – Это ангел? – спрашивает Дин, щекоча его ухо дыханием. Кастиэль вздрагивает и подаётся навстречу. – Мм. – Выглядит не ахти. – Его сочли предателем, – поясняет Кастиэль, понятия не имея, откуда взялась эта мысль. – Кто? – Его семья. Другие ангелы. – С чего так? – Потому что… – Кастиэль хмурится, пытаясь не задумываться над значением рисунка, а просто поймать первую попавшуюся мысль. – Потому что он полюбил человека. – Он поднимает взгляд и видит, что Дин сосредоточен на нём: его зелёные глаза смотрят серьёзно и веско, от чего у Кастиэля чуть кружится голова. Он хочет отшутиться, но не успевает: Дин тянется вперёд и легко касается его губ своими. – Как это он влюбился в человека? – мурлычет Дин, глядя на рисунок. – В того же, кого спас из ада? Кастиэль удивлённо моргает. Он даже не думал об этом – и странно, что Дин не забыл. – Да, – отвечает он, потому что это кажется правильным – словно сошлись два кусочка мозаики. Складывается история, хорошая, и теперь он царапает её поверхность, чтобы добраться до сути. – Это должно было быть работой. – Он устраивается рядом с Дином удобнее. – Вытащить человека из ада. Вот только… вот только ангел… пострадал там. Его крылья были опалены, и ему пришлось остаться с человеком. И тогда они полюбили друг друга. Дин ворчит что-то и отдалённо не похожее на слова и трётся носом о его ухо. – И что случилось? – тихо спрашивает он. – Не знаю… наверное… наверное, он должен был отчитаться семье… ангелам… что работа сделана. А они… как-то узнали. И сочли его предателем из-за верности человеку – и посадили его в тюрьму. – Кастиэль проводит по рисунку большим пальцем. – А ещё их вряд ли порадовало, что он гей, – замечает Дин с ноткой веселья в голосе. – Точно, – Кастиэль улыбается. – Совсем не порадовало. – Он поворачивается и целует Дина, а потом откладывает ноутбук и поворачивается ещё больше, чтобы было не так неудобно. Дин отвечает на поцелуй, водя ладонями по его бокам, и не проходит и минуты, как Кастиэль уже лежит на Дине, и они трутся друг о друга, как озабоченные подростки – впрочем, они недалеко от них ушли. Они вскидывают бёдра, резко выдыхая друг другу в губы, скорее лапая друг друга, чем собственно касаясь. Это глуповато, но скорее чудесно. – Эй, Кас, – стонет Дин ему в рот, когда Кастиэль наконец забирается рукой в его джинсы. – Насчёт всего… – Шш, – рычит Кастиэль, обхватывая его член. Дин тихо скулит. – Что я говорил насчёт разговоров, Дин? – Он прилипает губами к его шее, поначалу впиваясь в неё легонько, а потом так крепко, что останется след. Дин стонет. Громко. – Боже… ты не представляешь, как меня заводит, когда ты весь такой командир, Кас. – Он уже оголтело толкается в руку Каса. Кастиэль вздрагивает и отстраняется заглянуть в яркие подёрнутые пеленой похоти глаза Дина. – Правда? Тебе, э, нравится? Дин только стонет в ответ, крепко сжимая его руку, и кивает, едва дыша. Хм. Ну, в таком случае… Кастиэль стряхивает его руку со своей и обхватывает её за запястье, прижимая к матрасу. Он возвращается к прежнему темпу, чуть жёстче сжимая член Дина, отчего его бёдра толкаются быстрее и отчаяннее. – Тогда заткнись, Дин, – шепчет Кастиэль ему в ухо, чувствуя, как внутри всё трепещет от предвкушения. Он уже какое-то время подозревал, что ему понравится… такое; но теперь, когда он видит реакцию Дина, извивающегося, толкающегося, задыхающегося, не сводящего с Кастиэля лихорадочного взгляда – словно кроме него в мире больше ничего нет… Кастиэль почти кончает без единого прикосновения. – О б… – выдыхает Дин, стискивая прижатую к матрасу руку в кулак. Кастиэль чувствует, что он пытается не двигаться и не бороться с его захватом. Это возбуждает до крайности – одна мысль о том, что Дин просто лежит и принимает то, что хочет дать ему Кастиэль. – Дин? – мурлычет он, посасывая его мочку. Он знает, что Дин близок, и чувствует в себе достаточно наглости, чтобы попробовать ещё кое-что. – Да, Кас? – Эти слова – скорее стон, чем что-либо другое. – Да, сэр, – рычит Кастиэль, кусая его мочку – так сильно, что Дин морщится. – Да, сэр! – выкрикивает он, и в его голосе сквозит отчаяние. Он всё ещё толкается в руку Кастиэля, пытаясь получить больше доступа, больше трения, больше – но Кастиэль не позволяет. Кастиэль чувствует новую, почти болезненную вспышку желания и стонет Дину в ухо. Дин вздрагивает. Кастиэль меняет темп, двигаясь быстрее, грубее, сжимая крепче, и, когда Дин тихо скулит, шепчет ему в губы: – Хороший мальчик, – и прикусывает нижнюю. Дин кончает с вскриком. Его бёдра вскидываются так неистово, что Кастиэль чуть не получает коленом в пах. Кастиэль, впрочем, этого почти не замечает, потому что кончает, без прикосновения, потеревшись о бедро Дина, тихо бормоча ругательства ему в ключицу. Они оба полностью одеты и оба дрожат от пост-оргазменного блаженства. – Дрань господня, – шепчет Дин. – Как это я не знал про твои кинки, а, Кас? Кастиэль краснеет, а голова почти кружится. – Я сам не знал. Руки Дина пробираются под его футболку и устраиваются на спине – тяжёлые, тёплые, успокаивающие. – Эй, от меня ты не услышишь ни слова жалобы, – бормочет он протяжно – как и всегда после оргазма. – Это было горячо, как ад. Кастиэль закрывает глаза и улыбается. Он не может не согласиться.