дружба крепчает с объятиями.

      Стены окрашиваются в новые сочные цвета, окрашивая настроение, а генеральная уборка и выбрасывание ненужного хлама и вовсе успокаивают сердце парня, не давая ступить и шага на прошлую дорожку, сказать «Извини, но мне и так хорошо». Мин Юнги чувствует, как Хосок действительно старается для него, хоть их и не так много связывает — всего-то пара лет, проведенных вместе в универе. Он за долгое время хочет, чтобы о нём желали узнавать всё больше, даже с условием, что и говорить-то особо нечего. Кроме учебы в университете, Юнги не встречал ничего необычного на своём пути, а делиться старыми шрамами не так приятно, как кажется на первый взгляд. Возможно, ему станет легче после открытия другу, однако сваливать всё с больной головы на здоровую не только неприлично, но и стыдно.       —  Ну-с, чем ты занимаешься помимо подработок и гоняния своего дружка? — решается Хосок завести разговор, пока они решают прерваться на кофе. За сегодня они успели вдвоём вытащить ненужный хлам и переместить всю старую мебель (которую тоже не мешало бы обновить) в коридор, и оба находились в достаточно шоковом состоянии от количества освободившегося места в спальне Мин Юнги. Здесь, оказывается, есть где развернуться.       — Ну, читаю книги, работаю. И эй, не делаю я таких постыдных вещей! — кричит Юнги, пока пробирается на кухню через завалы в коридоре. Одна из отличительных отрицательных черт любого ремонта, которую нельзя избежать, это груда хаотично передвигающихся вещей из одной комнаты в другую.       — Я бы поверил, если бы не заметил твой утренний стояк сегодня. И… тех салфеток в столе у компьютера, — продолжает насмехаться над другом Хосок, хотя отдает себе отчет в том, что на самом деле для одинокого человека это норма, нежели отклонение. Люди с недотрахом долго не живут — истина из всех истин, и радует уже то, что Мин Юнги не импотент в свои года. — А какие книги читаешь?       На кухне ставят чайник на газовую плиту, хозяин квартиры достает из мойки новые кружки, приподнимает их и улыбается, вспоминая, как они с Хосоком вчера выбирали их, потому что тот начал канючить, что не пристало ему из пиал пить каждый раз. Покупка новых кружек это, казалось бы, такая малость по сравнению с ремонтом квартиры и приобретением нового имиджа, однако именно эта мелочь греет сердце больше всего.       — Люблю фэнтези, классику не переношу, ей уже далеко до нашего времени.       — А фэнтези с его нереалистичностью, значит, близко? — подмечает появившийся в дверях Чон Хосок, с него пот градом льёт от потолочной работы, черт его дернул сказать, что раз он выше, то справится с покраской верхов лучше. Лицо мужчины испачкано потолочной побелкой, и как только это замечает Юнги, то сразу же спешит взять кухонную тряпку и внезапно осекается. Разве можно этим прикасаться к лицу? Он пытается показать Хосоку, что он запачкался, да тот будто специально ничего не понимает и хлопает глазками, отчего приходится взять его за руку и подвести к раковине, дабы самому оттереть побелку.       — В фэнтези каждый второй это либо чудовище, либо зверь. А в нашем мире именно так, — прямо отвечает Юнги, пока чужое лицо находится в непростительной близости к нему.       — Почему ты так смотришь на мир? Есть же исключения, например я. Говоря такие слова, ты меня задеваешь, — признаётся мужчина, кривя губами и вперив взгляд в Юнги, который всё ещё с внимание осматривает лицо друга, поворачивая его из стороны в сторону. Довольный работой, Мин Юнги хмыкает и отступает от Хосока на безопасное расстояние, отворачиваясь и по возможности делая вид, что чайник на газу привлекает его куда больше разговора.       — Ты будто отдельная Вселенная. Знаешь, не так часто встречаешь гуманоидов, так что ты тоже нечто.       — В каком это смысле?! — внезапное признание ударяет по голове, и слова эти необычные, которые не услышишь в качестве типичного для всех комплимента. Он мог сказать что угодно: красивый, сексуальный, милый, улыбчивый и дружелюбный — назвать любое качество, присущее Чон Хосоку, но в итоге вырвалось именно «Ты Вселенная».       — Ну, ты любишь жизнь. Можешь выглянуть в окно. Если найдешь хоть одного человека с таким же живым взглядом, как у тебя, то я готов поклясться — это вторжение инопланетных масс. — Поразительное чувство дружелюбия и влюблённости ко всему живому вокруг, которое пропагандировал Хосок, не могло не восхищать. И действительно, едва ли найдёшь хоть кого-нибудь отдаленно похожего на него. Если бы Юнги начал встречаться с девушкой, то она определенно должна была бы обладать такими же принципами и характером, чтобы не давать ему в пропасть сигать. В отношениях всегда должна быть взаимоподдержка, а без этого Мин Юнги и не выжил бы вовсе, как сейчас — он бы существовал. Если бы не Хосок, поэтому… — Ты никогда не был на втором месте, ты всегда первый…       — Когда я для тебя стал первым?! — непривычно даже для самого себя вскрикивает мужчина, пока Юнги перед ним всё больше опускает голову и в смущении (?) не даёт встретиться взглядом с ним. Любое слово, брошенное наспех, может превратиться в катастрофу, и оттого-то и страшно кидаться громкими фразами, и каждый выпад Юнги кажется ему всё более зефирным и неправдоподобным. Хосок же… не разочаруется в нём из-за этих девчачьих слов?       Чайник наконец-то подскакивает на плите, когда вода в нём вскипает, верещит, извещая о том, что вкусный и успокаивающий кофе не за горами. Клубок слов и признаний растягивается в ровную линию, и Юнги знает, что не удержится и точно скажет что-то лишнее, о чем непременно будет жалеть в последствие, если не нальёт себе кружку кофе. Надо успокоиться, проветриться и вообще это всё краска! Да, точно, они же только что выкрасили практически целую комнату, он надышался парами краски и абсолютно не контролирует свои действия и слова, да кто их вообще может контролировать!       Так. Кофе, надо много кофе. В любой ситуации надо пить кофе, но не больше четырех кружек в день, а то и это станет вредно. Доказано врачами.       Говорят, принятие кофе в умеренных количествах спасает от сердечных болезней, так почему Юнги так вляпался в эту… «чертову дружбу»?       — Не в том же смысле. Ты первым ко мне подошёл, первым заговорил, ты первый, кто вообще проявляет ко мне заботу и доброту… Ты особенный для меня, — скомканные оправдания, Юнги тянется к вскипающему чайнику и кричит, как только пар обжигает его белесую кожу. Ошпаренную руку одергивают и прижимают к груди, при этом красочно матерясь, на глазах выступают слёзы. Чон Хосок подрывается на месте, хватаясь за чужую руку и методично направляя её в раковину под холодную воду. Мин Юнги дрожит, стоя рядом с ним и жмурясь в нежелании смотреть на покрасневшую конечность, ему так больно, а холодная вода добавляет ещё больше жжения.       — Потерпи, — шепчет Хосок ему на ухо, обходя его так, чтобы оставаться за спиной парня и при этом с удобством обхватить его руку уже своими двумя, на что Юнги охает, сразу же разлепляя глаза, только почувствовав своей спиной прижимающуюся к нему грудь.

Это издевательство в чистом виде, честное слово. Ну Хосок!

      Место ожога постепенно успокаивается под холодной водой и успокаивающими поглаживаниями. Успокаивающие слова нашептывают на ухо, пока по загривку пробегают мурашки и невольная дрожь появляется в теле (наверняка Хосок подумает, что это от переживаемой боли, не понимания, а может и не хотя понять, кто именно служит причиной происходящего). Мужчина укладывает подбородок на чужое плечо и дышит размеренно, даря ощущение полной защищенности. Становится невыносимо интересно: ведёт ли себя Чон Хосок с девушками так же обходительно или же такого внимания и заботы удостаивается только Юнги? Как рядом с Хосоком может быть так трудно и легко одновременно?       Когда возвращается чувствительность и парень может наконец шевелить рукой беспрепятственно, то от него сразу же отлипают и смеются, подталкивая локтем под рёбра будто по образцу, написанному в учебнике «дружба крепкая».       — Мин Юнги, а ты ещё мне говоришь, что не умеешь общаться с девушками, я ведь почти повелся на это! Смотри как покраснел!       — Хах. Да, конечно я тебя разыграл, а ты поверил. — Точно, он почти успел забыть, что Чон Хосок ищет ему девушку, а не сам набивается на её место.