Судьбе вопреки

Это был человек мощного телосложения и огромного роста. Белая свободная рубаха, распахнутая на загорелой груди, облегала широкие плечи. Длинные ноги, обутые в высокие сапоги, были широко расставлены, на узких бедрах в ножнах висел клинок. Расстояние не позволяло разглядеть черты его лица, волосы же скрывались под черным платком. Вооруженный подзорной трубой здоровяк отметил про себя, что «Прекрасный Минел» — корабль явно не военный, флаг не оставлял сомнений в принадлежности судна — оно не было вражеским, и наблюдатель уже собрался опустить трубу, как вдруг его внимание привлекли два омеги на палубе. Один из них стоял спиной к нему, и он лишь отметил небольшой рост и хрупкую фигуру, облаченную в скромный по фасону, совсем мальчишеский костюм. «Слуга», — подумал он и перевел взгляд на второго. Да! Тут было на что посмотреть. За всю свою разнообразную жизнь Ройс не видел такого. Блондинистый красавчик что-то яростно выговаривал пожилому альфе, судя по всему, капитану судна. Тот, в свою очередь, резко отвечал. Но вот слуга дотронулся до руки хозяина и что-то робко сказал. И тут выражение такой лютой ненависти исказило прекрасные черты незнакомца, что Ройс даже вздрогнул и отвел подзорную трубу от лица. Покачав головой и прищелкнув языком, он вновь вернулся к наблюдению. И на этот раз увидел матросов, расчехлявших пушки. Ройс приподнял бровь и обернулся к своему помощнику. — Джек, они готовятся к бою. Какого черта, мы же просто идем мимо! — Может, им не понравилась твоя рожа? — Скорее твоя, — мрачно огрызнулся здоровяк. — Разберись со всей этой ерундой. Я не в настроении заниматься каждым идиотом, который будет поднимать на меня хвост. — Как скажешь, о великий и ужасный, — пробурчал Джек и пошел отдавать приказы. Не прошло и двух часов, как оба корабля уже дрейфовали, сцепленные в единое целое абордажными крючьями. Команда «Прекрасного Минела» — разоруженная и под охраной живописно разряженных матросов Ройса — сгрудилась на шкафуте. Капитан Джонс загораживал собой омег, но что он мог сделать? Особенно теперь, когда, подняв глаза, увидел громадную фигуру капитана пиратов, шагавшего в их сторону. — Боже! Черный Ройс! — почти простонал он. — Во что вы нас втравили, господин Ричардсон! — Это пи-пират? — заикаясь, спросил Кристиан. — Увы! И один из самых грозных! Кристиан похолодел, вспомнив слова капитана о расплате за дерзость. Огромная тень корсара уже нависала над ним, кажется, приглушив даже свет солнца, и только тогда Кристи осмелился взглянуть на него… Пират был черноволос, чернобров, и только очень светлые глаза холодными бледно-зелеными бериллами светились на дочерна загорелом лице. А в глубине этих ярких, осененных длинными и густыми ресницами очей, сверкало грозное веселье, которое, однако, постепенно сменилось изумлением. Ноздри пирата широко раздулись, впитывая в себя новые ароматы. Кристиан и сам не заметил, что тоже начал принюхиваться, вбирая в себя завораживающий, подавляющий мысли и разжигающий чувства аромат сильного альфы — запах нагретой солнцем янтарной смолы и сосновой хвои, которым, казалось, наполнился весь воздух вокруг. Кто-то кашлянул рядом. И только тогда Кристиан понял, что прошло уже достаточно много времени, а альфа стоял и молчал, запустив пальцы левой руки в ставший дыбом ирокез на загривке и уставившись на него… И он сам тоже не мог оторвать взгляд от этого страшного и в то же время неожиданно притягательного человека. «Как же невероятно сладко пахнет этот малыш! — как-то заторможено думал тем временем Ройс. — А эти губы! Я отдал бы десять лет жизни, чтобы узнать, каковы они на вкус». Он качнулся вперед, но в этот момент был выведен из оцепенения резким голосом второго омеги — того самого, которого он заметил первым, но который теперь словно куда-то пропал для него. — Сэр, чему обязан вторжением на мой корабль? — Так капитан — вы? — изогнув бровь, поинтересовался Ройс. Красавчик, одетый так, словно был не на палубе корабля, а на великосветском приеме, на мгновение замялся, но тут же вскинул голову. — Нет, капитаном был вот этот человек, но как только мы вернемся домой, мой отец уволит его. Трусам не место на кораблях Ричардсонов. А только трус мог избегать сражения. Если бы не мои указания, мы даже не подготовили бы орудия… — А-а, так это была твоя идея, сладенький? — Не смейте говорить со мной в подобном тоне! — Господин Ричардсон, как я понимаю? — склонился в ироничном поклоне пират. — Вы правы, — высокомерно ответствовал Минел. — Так вот, я буду называть вас так, как сочту нужным, — резко ответил Ройс. — Потому что благодаря своей глупости вы попали мне в руки. А теперь, будьте добры, отправляйтесь на мой корабль. Развернувшись, Ройс двинулся прочь, но его остановил взволнованный голосок слуги, чей аромат Ройс более выносить рядом просто не мог: — Прошу вас, сэр… Ройс обернулся. Обращенные к нему серые глаза были полны мольбы. — Если тебя беспокоит твоя участь… — начал пират излишне резко. Юный омега вздрогнул, сглотнул, но нашел силы продолжить. — Нет-нет, сэр, вы не так поняли. Я хотел узнать о судьбе команды. — А как ты думаешь, что их ждет после такой наглости? Силы небесные! — вдруг взорвался Черный Ройс. — Я убил на вас полдня. Какого лешего вы полезли ко мне, я ведь просто шел мимо! — Но вы ведь уже знаете, что это не их вина, — судорожно сцепив руки и робко заглядывая ему в лицо, промолвил Кристиан. Не отдавая себе отчета в своих действиях, он шагнул ближе и схватил пирата за руку. Как будто электрический разряд пронзил тело Ройса. Альфа замер, ноздри его опять широко раздулись, а было начавший опадать ирокез на холке вновь встопорщился. Кристиан испугался, но отступить себе не позволил и теперь глядел на пирата снизу вверх, сжимая его огромную ладонь своими тонкими пальцами. — Вы не поступите с ними жестоко! — Почему ты так думаешь?  — Вы слишком красивы, чтобы быть злым, — выпалил омега, и вдруг, испугавшись своих слов, прижал обе ладошки ко рту, широко распахнув при этом глаза. Он был так мил, так притягателен, так сладок и беспомощен, что Ройс просто потерял голову. Кристиан увидел, как в глазах пирата зажглись янтарные искры. Еще секунда, и огромный корсар, запрокинув голову, оглушительно захохотал. А после, шагнув к замершему «слуге», стянул с него широкополую шляпу, под которой обнаружился еще и платок, перекинул мальчика через плечо головой вниз и спокойно отправился к своему кораблю, небрежно помахивая присвоенным головным убором, словно омега веером. Но расслабленность, которую он демонстрировал, оказалась игрой. На полдороги пират остановился и зло рявкнул: — Господина Ричардсона на «Ласточку», остальных отпустить к чертовой матери. И кстати, капитан, вас не затруднит передать мистеру Ричардсону, что если он хочет вновь увидеть своего ненаглядного сыночка, то я готов приступить к переговорам о выкупе. И Ройс зашагал дальше. Кристи, оглушенный и переполненный самыми разными чувствами, не сопротивлялся. Альфа молчал до тех пор, пока не вошел в свою каюту и не опустил добычу на постель. Присев рядом и уперев руки по обе стороны хрупкого, но сильного и гибкого, как он уже успел почувствовать, тела, пират начал внимательно изучать своего пленника. Серые глаза, приоткрытые, пересохшие от волнения, но такие соблазнительные губы, аккуратный маленький носик, украшенный крохотными точками веснушек, на белоснежной шее бьется голубая жилка. Рука пирата невольно потянулась, чтобы дотронуться до нее. Юный омега сжался. Самодовольная улыбка тронула губы Ройса. — Какого цвета у тебя волосы, мышонок? Омега невольно дотронулся до платка, который довольно плотно обтягивал ему голову. — Я… Я, наверно, русый, сэр. — Наверно? — пират удивленно вскинул бровь, а после, наклонившись еще ниже, промурлыкал так, словно был большим котом: — Я хочу их видеть. Когда Ройсу все-таки удалось победить сопротивление, больше всего действительно напоминавшее мышиную возню, обнаружилось, что мальчик был стрижен на удивление коротко — совсем не так, как было принято у омег. Но зато каким оказался цвет его шевелюры! Определить тон его волос однозначно было действительно почти невозможно. Пряди были разного цвета. Более темные — почти каштановые, светлые, словно лучи солнца, и даже отмеченные легкой рыжинкой пряди так и мерцали, создавая поразительный эффект. Эти волосы хотелось потрогать, запустить пальцы в их сияющий шелк. — Зачем ты прячешь их, дурачок? — Так хотел господин Ричардсон. Он же и постричься велел, — не удержавшись, с застарелой обидой ответил Кристиан. — Я его хорошо понимаю, — хохотнул пират. — Он со всем своим великолепием меркнет перед тобой, малыш. И как он только решился нанять такого слугу? Боже, как мне повезло, что я все-таки задержался возле вас. Теперь мое путешествие не будет таким скучным, — и он начал перебирать мягкие пряди. — Но что будет с нами, сэр? — заторопился юный омега, чувствуя, что вот-вот может случиться что-то непоправимое. — С твоим хозяином все ясно. Его богатенький отец заплатит за свое чадо хорошие деньги. А что касается тебя, мышь, — проговорил капитан, опять наклоняясь ниже, — твоя ценность в тебе самом. Я тебя поймал и, клянусь богом, теперь получу от тебя все сполна. Кристи хотел возразить, объясниться, но жадные губы альфы помешали ему. Подобное с юным омегой еще не случалось никогда. Воспитанный в самых строгих правилах, Кристиан даже свои первые течки проводил, не смея прикоснуться к себе, чтобы снять страстное томление, которое буквально переполняло его. Ведь папа когда-то объяснил ему, что порядочные омеги никогда не будут уподобляться простолюдинам, которые считали нормальным, если омега отдавался кому-то из альф или бет уже в свою первую течку. Правда, Кристи как-то решился и попросил поцеловать себя своего названого брата, но тот лишь рассмеялся и отрицательно покачал головой, после пробормотав себе под нос: «С таким начнешь, да потом и остановиться не сможешь. Нет уж! Своя голова дороже!» Так что теперь Кристиан совершенно растерялся, не представляя, как расценить тот трепет, в который поверг его первый в жизни поцелуй. Но тут большая рука альфы легла ему на грудь, дерзкие пальцы расстегнули пуговички на рубашке, а после скользнули за легкий корсет, грубоватой лаской пройдясь по сразу встопорщившимся соскам. Невнятно вскрикнув, омега резко оттолкнул Ройса, и тот, от неожиданности потеряв равновесие, шлепнулся на пол. Еще до конца не придя в себя, пират вскочил, и тут же звонкая оплеуха расцвела разноцветными огнями в его глазах. Невольно ухватившись за щеку, Ройс взревел: — Что ты строишь из себя недотрогу? Такой хорошенький слуга уж наверно… — Я не слуга! — яростно перебил его Кристиан, тряся отбитой в запальчивости рукой. — А если бы и был, это не дает вам права обращаться со мной подобным образом. — Да кто ты такой, черт тебя побери? И тут из-за спины Ройса раздался радостно-изумленный вопль: — Кристиан! Пират развернулся, успев увидеть, как пленник, проскочив мимо него, со стоном упал в объятия его собственного помощника и друга Джека Торнтона, и уже в кольце его крупных рук затрясся от не сдерживаемых рыданий. — Ты его знаешь? — Да, Ройс, я его знаю, и если ты, ходок чертов, причинил ему вред, я выпотрошу тебя, как дохлую рыбу. И два альфы, не уступавшие друг другу ни ростом, ни шириной плеч, замерли друг против друга. Один все еще держался за щеку, и в глазах его застыло полнейшее изумление. Другой же… Волосы его были тоже темны, но не до вороненой синевы, как у капитана. Глаза неявного зеленовато-карего цвета и правильные черты лица были особенно приятны из-за всепоглощающего добродушия, уже проступавшего сквозь маску не до конца остывшей злости и подозрительности. — Черт знает что такое! — опускаясь на стул, выдохнул Ройс. — Объясни мне все, Христа ради, не то моя голова лопнет, словно перезрелый кокос. И успокойся, Джек! Я не сделал ему ничего. Пока. — Что значит — пока? — Сейчас это значит — пока ты все мне не расскажешь, — уже резче бросил пират. — Кто он? Все еще прижимая вздрагивающее от тихих рыданий тело омеги к себе, Джек заговорил: — Позволь представить тебе моего названого брата о-барона Кристиана де Випона. — Что? — прорычал Ройс. — О-барона? Так какого ж черта… — Простите, сэр, но все это не имеет значения… — промолвил мальчик, отрываясь от груди Джека и торопливо оправляя на себе одежду. — То есть, как это не имеет, если я чуть было… — Ройс осекся, натолкнувшись на яростный взгляд Джека. — Боже, дружище, я и не знал, что у тебя аристократы в братьях ходят! — Видите ли, сэр… — вновь заговорил омега. — Да прекрати ты называть меня «сэр»! У меня есть имя — Ройс. — Но я не могу… — Тогда, «капитан», но уж никак не «сэр». — Хорошо, — покорно сказал Кристиан. — Так что там ты… Черт! Что там вы, о-барон, хотели сказать? — Не тешьте себя, сэр, то есть капитан, пустыми надеждами. Мое баронство чисто бумажное. Ты не знаешь, Джек, что мой папа умер три года назад, а недавно отец покончил с собой из-за карточных долгов. — Боже мой, Кристи, какой ужас! Но где же Джонни? — Теперь не только Джонни, — вытирая слезы, улыбнулся Кристиан, — теперь еще и Стивен. Ему три. — Черт побери! Ох, прости… Так где они? — Если один неблагодарный бродяга удосужится навестить своего старого дядюшку, там он и найдет обоих моих братцев. Храни господь нашего няня! — Ну и ну! Сколько же всего произошло… Да, но ты-то как сюда попал? — Мы совершенно разорены, и теперь я служу компаньоном у Минела Ричардсона. — Какое это имеет отношение… Улыбнувшись уже по-настоящему, Кристиан ответил: — Твой бравый капитан только что захватил нас в плен. В полном изумлении альфы уставились друг на друга.

***

— Джек, прошу тебя, проводи меня к Минелу. Мне все-таки лучше быть с ним. Если, конечно, капитан не возражает. — Возражает, — буркнул Ройс. — Джек, пригласи-ка лучше господина Ричардсона сюда. И распорядись насчет обеда. — Ты… — Иди, иди. Ничего не случится с твоим мышонком. Невольно хмурясь, Джек отступил от Кристиана и, не оглядываясь, вышел. А юный омега так и остался стоять спиной к Ройсу, глядя на закрывшуюся дверь. — Итак, о-барон… — начал пират иронично. — Итак, капитан… — обернувшись, бросил тот. — Ну-ну, не обижайтесь на меня. Ведь ничего такого не произошло. Да к тому же, насколько мне помнится, я был достаточно красив, чтобы не оказаться жестоким. Так неужели я не вполне хорош для ваших поцелуев? — Ройс изогнул бровь и посмотрел на приоткрывшиеся губы омеги. В глазах его опять переливались янтарные огни смеха. — Твое молчание весьма красноречиво, мышонок. Или за один раз ты не разобрался? Можно попробовать еще. Кристи не успел опомниться, как капитан с удивительной для его габаритов грацией поднялся со стула и, в один шаг преодолев разделявшее их расстояние, обвил одной рукой перетянутую корсетом талию омеги, а другую запустил в его густые растрепанные волосы. — Зачем вы это делаете? — успел только пискнуть Кристиан. — Хочу! — выдохнул пират прямо в его дрожащие губы. Омега попытался отстраниться, но рука альфы крепко держала его волосы на затылке, а другая сжимала талию. Когда Кристиан уже почти задыхался от отчаянных усилий освободиться, медвежьи объятия пирата вдруг ослабели. Его рот перестал терзать губы юноши, а из груди вырвался низкий стон. — О боже, какой же ты сладкий! И пахнешь так мило и уютно — теплым молоком и медом. — Вы… Вы… — Молчи, глупыш. Я хочу целовать тебя снова. И Ройс вновь склонился к его лицу. Но теперь поцелуй был нежен. Губы альфы едва прикасались к припухшему рту омеги, а язык пустился в приятное путешествие по самым потаенным уголкам, вызывая в груди у Кристиана непонятное томление. Колени его подгибались, но оторваться от альфы он не мог, да и не хотел. Рука Ройса вновь проникла ему под рубашку, а после и за корсет, и сильные пальцы начали ласкать и пощипывать сосок, который тут же стал чувствительным до колющей остроты. В этот момент дверь отворилась и на пороге вырос Минел, за спиной у которого маячил Джек. — Кристиан! — резкий, как удар хлыста, окрик молодого Ричардсона отбросил Ройса от его жертвы. — Что ты себе позволяешь?! Потрясенный и еще не до конца пришедший в себя юноша лишь судорожно вздохнул. Пытаясь поправить одежду, он метнул затравленный взгляд на Джека, но тот молчал. Взгляд его, полный негодования, был прикован к Ройсу. — Добрый день, господин Ричардсон. Приятно снова вас увидеть. Прошу, садитесь. Скоро подадут обед. Да и ты, Джек, входи, не стой столбом. Не обращая внимания на корсара, Минел продолжал испепелять взглядом своего компаньона. — Где твой платок? Посмотри на себя — как ты выглядишь? Кристиан, совершенно растерявшись, невольно поднял руки к своим волосам. Мучительно покраснев, он пытался найти какие-то объяснения, но первым заговорил Ройс. — Боюсь, мы его где-то потеряли, господин Ричардсон, — невинным тоном промолвил он. А затем, неожиданно повернувшись к готовому уже взорваться Джеку, повлек его из каюты. — Господа, прошу извинить нас, мы покинем вас ненадолго. Джек молчал, пока они не вышли на палубу. Но тут его негодование нашло, наконец, выход. — Как ты мог, Ройс? Ведь ты опозорил его в глазах этого высокомерного говнюка. Зачем ты так с ним поступаешь? Я ведь знаю тебя — такая мелочная жестокость не в твоем духе. Ройс дернулся, и Джек невольно отшатнулся, ожидая немедленного удара от своего вспыльчивого друга, но пират лишь покачал головой, резко провел ладонью по лицу, словно стирая с него что-то неприятное, и неожиданно тихо произнес: — Я сам не знаю, что со мной, парень. Просто не смог удержаться. И шагнув к поручню, он подставил свое разгоряченное лицо ветру. — Ройс, — не сразу, мучительно хмурясь, заговорил Джек, — я хочу, чтобы ты понял. Он дорог мне, как никто другой. Оскорбляя его, ты причиняешь боль мне. Остановись, пока не поздно. Я знаю, что не смогу помешать твоим планам. Куда мне против тебя? Потому и признал тебя своим командиром, что знаю — ты куда более сильный альфа. Я уважаю тебя. Но если ты обидишь Кристиана, я буду вынужден тебя убить. — Джек… — А теперь прошу извинить меня, капитан, я пойду к себе. Что-то я не голоден. Развернувшись на каблуках, Торнтон зашагал прочь. Раздосадованный Ройс смачно выругался и пошел назад в свою каюту. Еще в коридоре он услышал возмущенный голос Минела Ричардсона. — Я всегда знал, что у тебя дурная наследственность, но чтобы пасть так низко! Поощрять пирата, — он почти выплюнул это слово, — к подобному распутству! — Я не поощрял, Минел! Что ты такое говоришь… — растерянность сквозила в голосе юного омеги. — Я говорю, что думаю. И видел то, что видел. Он засунул тебе руку под одежду, а ты прижимался к нему, как… как… — Минел запнулся, увидев стоящего в дверях пирата, губы которого кривились в недоброй усмешке. Ройс шагнул в каюту и остановился у стола. — Боюсь, господин Ричардсон, у господина де Випона не было выбора. А вас я прошу придержать свой ядовитый язычок, чтобы не оказаться в ситуации похуже. Мы в плавании довольно долго, и команда соскучилась по обществу омег. — Что вы хотите этим сказать? — Только то, что сказал, — отрезал корсар. — А теперь давайте перекусим. — Я не сяду за один стол с… — В таком случае, вам придется есть на камбузе. Минел, поняв, что зашел слишком далеко, прикусил язык. Но глаза его так и жгли сжавшегося на стуле Кристиана. За обедом пират поддерживал непринужденную беседу, неожиданно оказавшись совершенно светским человеком. Но, похоже, комфортно чувствовал себя только он. Омег поселили в каюте, которую до этого занимал Джек. Она была просторной и удобной, но, по мнению Кристиана, у нее был один неоспоримый недостаток — она была расположена слишком близко к капитанской. И в то время как Минел проводил большую часть суток на палубе, Кристи приговорил себя к добровольному заточению — лишь бы не встречаться с Ройсом. Господин Ричардсон-младший, в свою очередь, вообще перестал его замечать. Утром Кристиан помогал ему одеться — изысканные, но очень узкие наряды богатого наследника было крайне трудно натянуть самостоятельно. А после, буркнув что-то высокомерное, красавчик удалялся. Появлялся он лишь перед обедом и ужином, чтобы прихорошиться, сменить наряд или поправить прическу. Минел по-прежнему ел за одним столом с капитаном и, судя по его заботе о своей внешности, был весьма доволен этим. Несмотря на то, что прелестный господин Ричардсон всем своим поведением постоянно подчеркивал унизительность совместных трапез с каким-то морским разбойником, внешность и манеры похитителя явно не оставили его равнодушным. Кристиан же перестал приходить есть в капитанскую каюту и, поскольку Ройс не настаивал, перекусывал в своей, довольствуясь малым. Кристи, в общем-то, не скучал. К нему часто приходил Джек, стараясь делать это, когда юноша оставался один. Высокомерие и хамство Минела выводили его из себя. Кристиан умолял его не вмешиваться. Он все еще надеялся заработать деньги, обещанные Ричардсонами. В каютах Джека и самого капитана оказалось много книг по истории, географии и, как ни странно, искусству. Это поначалу удивило юного омегу, но, много общаясь с Торнтоном, он понял, насколько изменился его названый брат. Если раньше это был простой деревенский парень, то теперь Кристиан видел в нем пытливый ум, отточенный неплохим, хотя и несколько неупорядоченным образованием. — Это все капитан, — смутившись, ответил на прямой вопрос Кристи помощник. — Как-то он выяснил, что я не умею ни писать, ни читать, и занялся мною. Я учил его управлять кораблем, ходить по звездам, ставить паруса, а он заставлял выписывать буквы, считать в столбик и зубрить стихи. Так что обмен был взаимовыгодным — теперь он без оглядки пересечет любой океан и сможет победить в морском сражении, я же не оскандалюсь и на светском рауте. За это время мы стали настоящими друзьями, братишка. — Он добрый человек? — Я бы так не сказал… Но он справедлив и держит свое слово. — Кто он? Откуда появился на море? Ведь ты говоришь, он не был моряком? — Нет, не был. А откуда пришел, чем занимался до этого, я не знаю. Он всегда уклоняется от ответа на подобные вопросы. Хотя, судя по его образованию и привычкам, могу сказать, что он мне не ровня. Кристиан не мог понять, почему так часто думает о своем похитителе. Чем вызван этот интерес? Ведь не теми же тремя наглыми поцелуями! Юноша невольно прикоснулся кончиками пальцев к губам. Потом, покачав головой, усмехнулся — какие поразительные ощущения! Неужели так бывает у всех? Чувствовал ли то же самое папа, когда его целовал отец? И почувствует ли это Минел, если капитан… Эта мысль почему-то была неприятна. И было непонятно из-за чего: то ли всему виной была нелюбовь к господину Ричардсону, то ли… «Что со мной происходит? Почему я не могу избавиться от мыслей об этом здоровенном наглеце?» — укорял себя юный омега. Кристи вновь брал в руки книгу и углублялся в описание природы Южных островов, но не проходило и получаса, как он обнаруживал себя мечтательно уставившимся в пространство. Из головы не выходили сильные руки Ройса, его мускулистая грудь и искрящиеся смехом глаза. Как походил он на грозного рыцаря из детских мечтаний юного омеги! Суровый герой, влюбленный в своего избранника… А потом Кристиан вдруг вспоминал, какими ужасными словами поливал его Минел в присутствии капитана. «Может быть, я действительно выгляжу или веду себя, как падший омега? Иначе, почему он так повел себя со мной?» - подумал Кристиан, а после встал и подошел к зеркалу. Из серебристого стекла на него вопросительно смотрело юное создание в строгом темном костюме, лишенном каких-либо украшений... Быть может, дело в слишком ярких и полных губах? Или в цвете волос... Этим он пошел в отца. Папа же был совсем светлым блондином, и братишки Кристиана тоже. Зато глаза у всей троицы юных де Випонов были и ни в папу, и ни в отца. Если оба родителя были кареглазы, то дети у них почему-то все вышли сероглазыми. Неожиданно мысли юного мечтателя опять вернулись к капитану: «А у него глаза совершенно поразительные — светло-зеленые, словно две льдинки в океане. А кожа совсем не смуглая, скорее, сильно загорелая». Юный омега вспомнил крепкую, золотистую от загара шею в распахнутом вороте рубашки альфы и крупные, великолепной лепки, сильные руки, особенно темные на фоне белой кожи на груди самого Кристиана… А уж то, как этот человек пах... Одно только воспоминание об этом аромате заставляло сердечко омеги биться чаще. «Да что со мной?» — юноша покраснел и усилием воли заставил себя продолжить чтение.