***
Песок… Песок был повсюду. Прячущаяся в тени здания Эмеральд старалась не смотреть на него, но особого выбора у неё не было. Её хмурый «напарник», который по идее должен был следить за ней, на деле дрых рядышком. Да и если бы он не спал, то всё равно не смог бы связать двух слов на вейлийском, неся какую-то тарабарщину, отдалённо похожую на мантэльский. Не то чтобы она хотела поговорить с ним, нет. Просто пялиться на осточертевший песок четвёртый час подряд было куда неприятнее. Разумеется, у неё был ещё один выбор. Вернуться обратно в здание, где сидела она. Она была похожа на рыжеволосую версию ручной собачки Романа, с тем лишь исключением, что могла говорить, да притом ещё и на идеальном вейлийском. Но, во имя Оума, лучше бы она молчала. Эмеральд передёрнуло, когда она вспомнила их первую беседу. Если можно назвать беседой односторонний монолог рыжей дьяволицы, изо дня в день истязающей их пленника. Одних только воспоминаний о том, с каким восторгом Лань рассказывала о всех методиках, что собирается испробовать, и их влиянии на организм, хватило, чтобы смуглая кожа мистралийки приобрела зеленоватый оттенок. Нет, лучше уж она и дальше будет смотреть на песок… Солнце начало клониться к горизонту, когда она наконец сдалась. Ночью в этой стране, словно в противоположность дневной палящей жаре царил гриммов холод. Её «напарник» давно уже проснулся и ждал её в дверях. Он не докучал Эмеральд и не путался у неё под ногами, но она практически всегда ощущала его взгляд. Это раздражало, но не более того. Внутри здание выглядело куда лучше, чем снаружи. В конце концов, мало кто ожидает встретить станцию дальней связи в руинах посреди пустыни. Рядом с этой громоздкой установкой стояло нескольких ящиков, заменявших стол для сидящих на ящиках поменьше четырёх солдат. Они не носили формы людей Черепа и, исходя из известного Эмеральд, таковыми не являлись. Формально. Ключевое слово: «формально». Пришедшие сюда из соседнего крупного государства, «иваны» — девушка слышала, как этим странным словом их несколько раз называли солдаты XOF — должны были воевать с местными бандитами. И вновь оговорка: должны были. Шантажировал их Череп или купил, теперь они служили ему. И это был вовсе не маленький отряд. В заброшенной деревушке и среди скал вокруг неё располагались десятки до зубов вооружённых бойцов. То ли их командование не замечало пропажи целого подразделения, то ли связи у Черепа были даже более серьёзными, чем предполагалось. Над этим Эмеральд предпочла не думать. Солдаты продолжали играть в карты и несколько раз зазывали тихо сидевшую в стороне девушку присоединиться, но вступать в игру Эмеральд не спешила. Ставить всё равно было нечего, да и будь это не так — она прекрасно видела, как один из картёжников время от времени подменяет карты, сбрасывая слабые в один рукав и выуживая нужные ему из второго. Она заняла своё обычное место в углу, где надеялась провести всю ночь. Ничего другого ей не оставалось. И в тот самый момент, когда Эмеральд уже начала думать, что её невероятно длинный и настолько же скучный день подошёл к концу, ведущий в подвал люк распахнулся настежь. Оттуда вылезли четверо и молча заняли место рядом с наблюдаемыми ей до этого «иванами». Эмеральд могла бы и не подмечать этого, если бы не одно маленькое, рыжее и улыбчивое «но». — Девочка. — поприветствовала её де факто начальница своей обычной фразой. — Будь так любезна, покорми нашего дорогого гостя. Я совсем об этом забыла. — Как скажешь, Лань… — ответила Эмеральд, стараясь не смотреть в глаза своей собеседнице. — Чудненько! — прощебетала Лань и всучила Эмеральд пакет с армейским сухпаем: явно «похудевший», если судить по вскрытой упаковке и содержимому, едва заполнявшему оную на треть. — Рассчитываю на твою исполнительность! Миловидная внешность и безостановочный поток позитива принадлежали без преувеличения одной из самых искусных палачей в обоих мирах, и потому любой относительно нормальный человек — насколько Эмеральд могла называть себя нормальной — при столкновении с ней чувствовал себя жертвой вивисекции. В любом из двух смыслов. Поэтому, только спустившись в подвал, она почувствовала себя куда лучше. Впрочем, ненадолго. Подвал полуразрушенного здания, на деле являлся входом в целую небольшую сеть подземных тоннелей, где ютилась ещё как минимум дюжина подчинённых Лани. Первоначальное впечатление, оставленное засадой на Деву, быстро сменилось, стоило Эмеральд прожить на новой базе хозяйки с ними бок о бок хотя бы неделю. За безликими масками из пластика, стекла и металла скрывались маньяки и психопаты: своего начальства каждый из XOF — что бы эта аббревиатура ни значила — более чем стоил. Все они, впрочем, были заняты своими делами и редко пересекались с ней лично, и это Эмеральд очень даже устраивало. Немного поплутав, девушка вышла к огороженной решётками секции подземелий: своеобразную тюрьму, содержащую их единственного пленника. Эмеральд была здесь впервые, в то время как Лань — проводила большую часть своего времени. Небольшая земляная комнатушка, располагавшаяся у входа в «тюрьму», была переоборудована в пыточную специально под её нужды. Обойдя по дуге стол с кандалами и лужи свежей и застарелой крови, прочно впитавшиеся в «пол», Эмеральд подошла к оббитой железом двери. Изнутри не доносилось ни звука. Вдохнув и выдохнув, она повернула упор на двери по часовой стрелке и раскрыла её. Нос тут же резанул смрад давно немытого тела и нечистот, но Эмеральд постаралась игнорировать его. Изначально она планировала просто забросить пакет с едой в камеру, а затем тут же закрыть дверь, но что-то заставило её приглядется к пленнику. До этого она видела его лишь однажды, в день засады, но на тот момент его лицо целиком скрывали платок и надетые поверх него очки. Теперь же ничего подобного не было, да и от плотного комбинезона, что он носил, оставались лишь вусмерть разодранные «штаны». Он сидел в дальнем углу камеры, освещаемый только едва доходящим внутрь светом из открытой двери и едва заметной дыры в потолке. Единственное, что удавалось разглядеть, были скованные руки и ноги, а также мигающий красным светодиодом ошейник ингибитора ауры. Эмеральд подошла ближе. Пленник открыл глаза и встретился с ней взглядом.***
Резко дёрнувшись и проснувшись, Эмеральд уставилась в потолок и замерла, пытаясь понять, где находится. Сон был настолько реалистичным, что девушка почти поверила, что снова оказалась на проклятущей Земле. Проведя ладонью по лбу, стирая холодный пот, она невольно оглянулась на часы. Полтора часа. Она проспала всего полтора часа. Вздохнув, Эмеральд перевернулась на другой бок, а затем и вовсе улеглась на спину. Она так и лежала, пока её мысли не успокоились окончательно. С огромным трудом трудом, её всё же удалось вновь уснуть.***
Пленник, в котором она с удивлением узнала Жона Арка, за которым Синдер не так давно поручала ей следить, никак не отреагировал ни на неё, ни на еду, которую она ему принесла. Казалось, он даже не моргал. Тогда Эмеральд, сама того не ожидая, подошла к нему вплотную. Возможно, что это был глупый поступок, возможно, что пленник просто притворялся, чтобы она именно так и поступила, обеспечив его заложником, возможно… Эмеральд закинула эти мысли куда подальше и положила раскрытый пакет на колени вздрогнувшего блондина. Лань не одобрила бы этого, да и никто из её временного окружения не одобрил бы. Синдер же наверняка посмотрела бы на это сквозь пальцы. Её госпожа никогда не сомневалась ни в преданности Эмеральд, ни в её компетентности. Да и сама Эмеральд никогда не давала повода Синдер усомнится в ней. Эмеральд была уверена в своих действиях. И они оправдали себя, когда пленник не вцепился ей в горло, а просто опустил глаза на еду: вернее на скромные её остатки, которые тюремщики по тем или иным причинам не забрали себе. Эмеральд хотела сказать что-то, чтобы подбодрить его, но просто не нашла нужных слов. Кто вообще мог найти нужные слова в такой ситуации? В тот день она оставила его одного и молча вернулась на поверхность. В тот день. Эмеральд сама не знала, почему вызвалась и дальше носить еду пленному, но Лань восприняла её действия крайне положительно. В конце концов, это освобождало её и её людей от необходимости лишний раз контактировать с ним. Причина такого решения могла быть как в чудовищной скуке, так и во внезапно проснувшемся в сердце Эмеральд чувстве. Что это было? Сострадание? Совесть? Изо дня в день она проходила всё тот же маршрут, доставляя однотипные пайки. И изо дня в день она наблюдала за тем, как ему становится хуже. Несмотря на своей невинный, даже милый облик, Лань была настоящим профессионалом, когда речь заходила о причинении страданий и боли. И пленник давно уже прочувствовал это на себе, хотя сама Лань и утверждала, что ещё легко обходится с ним. Она часто рассказывала о том, что ещё собирается сделать, но в такие моменты Эмеральд предпочитала под первым же предлогом сбегать туда, где не услышит этого. Обычно этим рассказам предшествовали особенно хорошее настроение Лани и её же мечтательная улыбка. А вместе с ними — особенно громкие крики истязаемого. Что с этого получала Синдер? Почему согласилась послать её? Ответа у Эмеральд не было. Как не было ответа и на другой вопрос: зачем так?! Лань не задавала никаких вопросов, не пыталась добыть какие-то сведения. Она лишь день за днём ломала тело и стачивала разум Арка. Без мотивации, без цели. Если Череп так хотел избавиться от юноши — почему просто не убить? Это было бы куда быстрее и проще. Как для них… Так и для него самого.***
В очередной раз зайдя в камеру, Эмеральд застыла у входа. Арк практически не реагировал на её визиты, сохраняя молчание и почти не двигаясь. В этот раз всё было совсем плохо. Он вообще не подавал признаков жизни. Прикрыв за собой дверь, мистралийка достала из кармана свиток и, включив фонарь, склонилась над лежащим без движения телом. Ослабленное, едва заметное дыхание. Торс, превратившийся в сплошную гематому, изредка перетекающую в кровоточащую рану. Неестественные впадины указывали на сломанные рёбра. Оглянувшись, девушка без промедления ослабила ингибитор ауры. Недостаточно для того, чтобы драться, а тем более — использовать проявление. Но вполне приемлемо, чтобы восстанавливать повреждения. Этого будет мало, чтобы пленник был полностью здоров без помощи медиков, однако, по крайней мере, риска для жизни и боли для него будет меньше. В голове промелькнула мысль: «Что насчёт этого сказала бы Синдер?». Её тут же вытеснила другая: «Он не враг госпожи». И ещё одна, куда более приятная: «Он враг Черепа». Покидая камеру, Эмеральд услышала резкий кашель и, рефлекторно обернувшись, посмотрела на начавшего подниматься с земли пленника. Всё ещё морщась, он нашёл в себе силы улыбнуться и произнести первое слово со дня своей поимки. Еле слышно, он прошептал: — Спасибо. С тех пор Эмеральд начала приходить чаще. Скрываясь под своим проявлением, она почти каждую ночь прокрадывалась в камеру, неся с собой небольшие, но крайне важные «посылки», представлявшие собой дополнительные порции еды и медикаменты, а также составляя компанию узнику хотя бы на несколько минут. Разговаривала. Подбадривала. Утешала. И этого было достаточно.***
Лань была в бешенстве. Щенок Оцелота, близкий к ментальному и физическому слому, исцелился, оправился и, что самое главное, каким-то образом набрался сил для борьбы. Нет, он вовсе не сбежал, но один только факт того, что он больше не походил на безвольный кусок мяса, уже говорил о многом. Её точно выверенная схема требовала немыслимое число исправлений и адаптаций для того, чтобы вернуть пленного в прежнее состояние, и Лань была от этого не в восторге. Кто-то посмел вмешаться в её «игру». И она не успокоилась, пока не нашла этого «кого-то». Долго искать не пришлось: подозрение пало на Эмеральд. Единственную, кто испытывал хоть какую-то жалость к её «игрушке»: подчинённые ничего подобного не испытывали и испытывать не могли, а русским было плевать — для них он был лишь ещё одним боевиком, убивающим их сослуживцев. Саботаж был раскрыт, когда маленькая дрянь в очередной раз отправилась с украденным со склада рационом под землю. Спустя несколько минут, она лично вошла в камеру, сопровождаемая охраной. У проклятого мальчишки даже хватило духу и наглости наброситься на них и выхватить у одного из бойцов пистолет. Теперь придётся избавляться от двух трупов. К счастью, фарс продолжался не долго, и пленного удалось довольно быстро успокоить прикладами и тяжёлыми солдатскими ботинками. Зеленоволосая же просто не посмела двинуться с места, прижав ладони ко рту и наблюдая за происходящим своими алыми глазами. Подчиняйся она ей, Лань не помедлила бы ни секунду, прежде чем завершить её жизненный путь. Но, увы, Эмеральд Сюстраи была просто «предоставленной помощью». А посему единственное, что она могла сделать — отправить её назад. Так она и поступила. Не раньше, конечно, чем добилась её присутствия на очередном сеансе её «игры». Девочке было полезно посмотреть: быть может, чему-то и научилась. Например, не лезть не в своё дело.***
Вновь ступив на землю бывшего комплекса «Гора Гленн», у Эмеральд были смешанные чувства. С одной стороны, она была счастлива покинуть то место. С другой: могла только предполагать, на что обрекла своей неосторожностью того, кому сама же пыталась помочь. Синдер смотрела на неё с осуждением. Эмеральд, впрочем, была уверена, что она сменит гнев на милость, когда услышит о том, что захваченный в Афганистане — если она правильно запомнила длинное название той страны — человек был тем, кого она не так давно возжелала заполучить на свою сторону. Меркьюри кривлялся, проводя пальцем по горлу. На этого клоуна Эмеральд было плевать. Неделю спустя Череп прибыл вновь. Ещё более недовольный, чем в прошлый раз. Кто-то атаковал их лагерь, убил там всех, включая Лань, и забрал пленного. Эмеральд впервые применила иллюзию не на врагах и не на тех, кого собиралась обокрасть. Никто не должен был увидеть её широкую искреннюю улыбку.