***
Жон двигался между скал, сжимая в руках оружие. Будь его воля, он избрал бы другой, более безопасный маршрут. Будь его воля, он бы вообще остался на базе… Наверняка, его способности пригодились бы при отражении атаки, произошедшей несколько часов назад: пусть полномочий он и лишился, но информация всё ещё поступала. Будь его воля… Но теперь его воли не было. «Рядовой боец — твой потолок? Значит будешь рядовым бойцом». Эти слова были как пощёчина. Он облажался, и не раз, неправильно оценивая риски и давая ход чувствам и эмоциям тогда, когда это было недопустимо. И каждый раз он выбирался лишь чудом, не говоря уже о жертвах. И теперь ему приходилось лезть в самое логово льва. Приказ есть приказ. — Отличное место для засады, — пробормотал Жон. — Так заткнись и разуй глаза пошире, — было ему ответом. Укрытий, разумеется, тоже практически не было: лишь редкие валуны да чахлая растительность. Пот катил градом, и не только от жары: чувство опасности было почти осязаемым. Жон поудобнее перехватил автомат и как можно сильнее стиснул рукоять: скрытые под перчатками костяшки наверняка побелели. Аналогично ощущали себя и остальные: что «Гончие», что сопровождаемые ими моджахеды. Колонна как минимум вдвое сбавила темп, сидевшие до этого в кузовах машин и на броне бойцы спешились и, рассредоточившись, осторожно шли, то и дело осматривая края скал наверху и пригибаясь. Стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь гулом моторов. Не было слышно ни зверей, ни птиц — ничего. Да и кому звучать посреди пустыни? Когда до выхода из узкой «кишки» каньона оставались считанные метры, отряд расслабился. Видимо, советы считали, что только полные идиоты пойдут по данному маршруту. Не было ни мин, ни каких-либо заграждений, ни шипов для шин автомобилей. Никто не выскочил из-за очередного поворота, не обстрелял их сверху. Жон мог с уверенностью сказать, что всё обошлось, когда спереди раздался металлический лязг. Быстро переведя взгляд в направлении звука, он увидел, как шедший впереди джип, уже начавший было разгоняться перед выходом из каньона, на скорости влетел в каменный завал. Завал, которого секунду назад не было. В голове пронёсся закономерный вопрос «Что за чёрт?», и всё покатилось к чертям: — Контакт! — крик откуда-то из середины колонны тут же потонул в пулемётной очереди. Следом за ней раздались хлопки РПГ, потянулись дымные шлейфы. Взрыв, затем ещё один. Самый серьёзный их аргумент, трофейный БМП, полыхал ярким пламенем, из которого отчаянно пытались выбраться члены экипажа. Прямо за бронемашиной горел и плевался детонирующими боеприпасами грузовик. Жон инстинктивно дёрнулся в сторону, замечая стрелков, выныривающих из-за завала. Руки сами вскинули оружие и, дав несколько точных одиночных, отправили троих противников на тот свет. Оставаться здесь было нельзя. Либо отступить назад, либо прорываться вперёд. Первое было невозможно, оставалось второе. Привычно выкрикнув «За мной», Жон начал сближаться с баррикадой, неустанно выпуская очередь за очередью. Стрелял беспорядочно, особо не целясь. Важно было не убить врага, а не дать ему высунуться раньше, чем они достигнут камней и начнут забираться по ним. Когда нога уже вставала на первый валун, «Калашников» жалобно клацнул, оповещая о закончившихся патронах. Выпустив оружие из рук, оставляя то висеть на ремне, Жон быстро вытащил из кобур револьверы: хоть что-то Оцелот позволил оставить. Взбежав на вершину завала, он только успевал переводить стволы с целей на цели, крупнокалиберными пулями укладывая нападавших одного за другим. Когда патроны закончились и в «Кольтах», наёмнику не осталось ничего, кроме как бросить их на землю и тут же подхватить оружие одного из павших солдат СССР. Поймав ещё одну группу врагов краем глаза, он резко крутанулся и спустил курок. До ушей донёсся крик: — Рыцарь, стой! Какого… Но палец уже плотно зажимал спуск. С непониманием и ужасом Жон смотрел на то, как выпущенная им добрая половина магазина прорезается сквозь знакомую ему форму. Как такое могло произойти? Он не псих, не сумасшедший! Он не мог! Он был готов поклясться, что видел русских! Додумать, впрочем, он не успел. Резкий удар баллистического щита сбил юношу с ног, несколько сильных рук тут же прижали его к земле. На шее что-то щёлкнуло, и Жон почувствовал, как силы покидают его. Последним, что он увидел, был приближающийся автоматный приклад.***
День, ночь. Жара, холод. Страдание… Избавление. Ангел так никогда и не назвала своего имени, но ему это было не нужно. Ему было достаточно просто того, что она приходила. Даже не снизь она уровень сдерживания его ауры, не приноси ему еду, не обрабатывай его раны и увечья, ему было бы намного легче. Он был не один. Кому-то не было всё равно. Но подобное не могло продолжаться вечно. Их раскрыли. Когда в камеру ворвались охранники, он начал действовать. Резким ударом по шлему дизориентировать ближайшего, расстегнуть кобуру, достать пистолет. Серия выстрелов, ещё одна. Двое уже не встанут. Переключиться на того, что с автоматом… А потом подставиться под удар. Он не надеялся сбежать: даже выиграй он эту схватку, в его состоянии, без снаряжения и, самое главное, без связи, он далеко не уйдёт. Его либо сразу положат, либо, в самом лучшем случае, настигнут в километре-другом от лагеря. Но так он привлечёт внимание. Пусть его избивают, пусть вымещают злобу. Так она не пострадает. С ней не будут жестоки. После очередного удара сознание начало его покидать. Попали по голове. Ещё несколько, и он провалился в темноту.***
Следующие дни были настоящим адом. Обеспечение сократилось до нескольких стаканов воды в день. «Окно» в его камере чем-то закрыли, не позволяя поступать внутрь ни свету, ни свежему воздуху. Его истязательница явно пыталась компенсировать все те дни, что Ангел приходила к нему. Вот и всё. Так он здесь и закончит. Интересно, что быстрее добьёт его? Истощение? Болевой шок? Тепловой удар? Травмы? Препараты, которыми его постоянно пичкают? Жон Смит, как и до этого Жон Арк, уже были мертвы. Оставался лишь он. Их тень. И одно было точно: времени у него немного.***
Его разбудил шум. Сверху доносились какие-то крики, стрельба, взрывы. Шёл бой. Сколько так длилось? Полчаса? Час? Больше? Он не знал. В какой-то момент всё стихло. Из-за двери послышалось: «Дверь заклинило, отойди». Не найдя ничего лучше, кроме как повиноваться, он отполз к стене. Секунда. Две. Три. Раздался хлопок, металл двери выгнулся и, пошатнувшись, она рухнула внутрь. Из проёма показался знакомый силуэт. Сапоги со шпорами, кожаный плащ, алый шарф, скрывающий лицо. Наставник пришёл за ним. Он не один.***
— Рыцарь, ты меня слышишь? Знакомый голос. Хозяин. Его не оставили. Он всё ещё был нужен. — Да, коммандер Оцелот. — Ты помнишь что-либо? Что он должен был помнить? Боль. Опасность. Одиночество. Страх. — Вайсс… Немецкое слово. Само пришло на ум. Такое странное, но столь неуловимо знакомое. Кажется, означает «белый». Имя? Кличка? Название чего-либо? Какой-то код? — …что? В Его голосе нотки тревоги. Что произошло? — Вайсс. Это слово почему-то всплыло в голове. Я не знаю, что это. — Не имеет значения. Ты был в тяжёлом состоянии: скорее всего, отголоски бреда. Не волнуйся, всё уже позади. Не имеет значения. Как и сказал Хозяин. Хозяин не мог ошибаться. Всё было позади. Хозяин спустился за ним в ад и вернул его. Остальное было не важно. — Что-то ещё? — Нет, коммандер Оцелот. — Какова твоя задача? Странный вопрос. Что это на Его лице? Неопределённость? Хозяин сомневался? Какая ещё у него могла быть задача, кроме исполнения Его воли? Так было всегда. Правда ведь? Нет. О чём-либо ином и речи быть не может. Определённо, так было всегда. Он существовал, существует и будет существовать, служа Хозяину. Он пойдёт за ним до конца. Он никогда не ослушается. — Служить вам, коммандер Оцелот. На лице Хозяина улыбка. Он доволен. Как он был глуп, что не был уверен в Нём. Конечно же, это была проверка. Проверка его преданности? Но разве она в ней нуждалась? Что было до этого? Неужели он его подвёл? Не важно. Он всё ещё нужен Хозяину. Ему дарован второй шанс. И он Его больше не разочарует. — Добро пожаловать домой, солдат. — Хозяин вытянул вперёд руку. Он пожал протянутую руку и нашёл в себе смелость ответить улыбкой на улыбку. Взгляд на считанный миг переместился на свежий, ещё не успевший до конца зажить знак на левом предплечье. Из задворков разума донёсся запах горелой плоти. Он будет верен. Чего бы это ни стоило. Что бы от него ни потребовали. До конца. Он больше никогда не будет один.