«Смотри за своими действиями.»
Химчан закрыл дверь фургона с глухим
звуком. Ёнджэ делает, как сказали, — вытаскивает еще одну сумку с данными из багажника до прихода старшего следователя к их новому месту преступления. Ёнгук сделал запрос раньше всего персонала, которые находятся в непосредственной близости по отношению случая расчленения, но детали не были установлены. Было подчеркнуто, что крайне важно, чтобы они приехали на место преступления сразу же; к счастью, поехать с Химчаном было лучше. Его пробудили ото сна снова, но это справедливо, он должен быть гибким для работы. Если смена Химчана меняется, то он тоже. Двойного эспрессо, к счастью, было достаточно, чтобы поддерживать его бдительность и функциональность.
— День Святого Валентина. Речь о том, что это время года для убийства своей любви, не думаешь? — замечает Химчан, поправляя галстук с перчаткой в руке. — Будет ли шоколад?
Ёнджэ трясет головой. Его самые ранние воспоминания о дне Святого Валентина состоят из дружественного шоколада одной девушки, которая отдавала свою свежесть некоторым парням-одноклассникам, и жалостью этого шоколада он был осыпан, когда его бывшая изменяла в средней школе. «Валентин» никогда не был для него нелепым делом, даже после того, как узнал, что ему нравятся парни; это был Белый День, который много значил, но не то чтобы это была особо захватывающая любовь в жизни, которая началась.
— Не-а. Спорю, что ты чего-то ожидал, хён.
— Вот бы и мне, когда я был в школе. Сейчас прошло три года с тех пор, как я смирился с компанией дорогого вина и роскошных сумок.
— Не звучит, как плохая идея. Я б не смог вытащить Сент Лорана так же, как ты. — У Ёнджэ был только ремень от Луи Виттона с именем, но и это стоило примерно месячной зарплаты. Пожилой мужчина был пронзительным в своем костюме, несмотря даже на случай жизни, где он нашел свой источник богатства, оказался тайной.
— … или три года, что ты постоянно вытесняешь любовь нашего местного патологоанатома. Интересно, в этом году будет так же, как и в том, — говорит Химчан Ёнджэ, при этом криво улыбаясь.
— В целом, лаборатория должна вмешиваться в то, что я делаю в своей личной жизни? — усмехается Ёнджэ, чуть не останавливаясь, как вкопанный. Слово быстро распространяется в лаборатории, и всегда было немного гадостей, которые ты мог ожидать от коллег повсюду, предположил он. Это не должно быть большим сюрпризом, если некий патологоанатом сам сыграл в этом свою роль.
— Нет, но никто не может игнорировать очевидное напряжение между вами двумя. Особенно, когда они делают ставки на часть своей зарплаты из-за этого, — хохочет Химчан. — Ты не должен был знать это, тем не менее.
— Я не могу поверить, — Ёнджэ не мог предположить, что они делали ставку на его личную жизнь, все они. —
Пожалуйста. Он несносный, грубый…
— О, поверь мне, я знаю. Вся лаборатория знает. Мы не были самой тихой лабораторией, ибо он проделал такой путь от центра Пусана. — Химчан говорит, как само собой разумеющееся. — Интересно, можно ли что-нибудь сделать.
— Ты получаешь очень много денег, не так ли, хён? — Ёнждэ скептически смотрит на него, подвергая сомнения о перевоспитании Дэхёна. — Может, хочешь сохранить свое мнение насчет теплой и офисной работы, м?
— Острый, как и всегда. В любом случае, мы на месте.
«Secret Chocolatiers» был одним из самых дорогих сети магазинов кондитерских изделий в этом районе. В любой обычный день множество девушек рылись бы в симпатичном магазинчике, но вместо этого он окружен желтой лентой и машинами правоохранительных органов. Они показывают свои удостоверения личности для дальнейших действий со стороны должностных лиц при исполнении служебных обязанностей, и Ёнгук шагает мимо желтой ленты, чтобы забрать их.
— Спасибо за это, — старший следователь здоровается, а голос тихий и измотанный. Остатки пяти часов тенью исчезают с его усталого лица.
— О Господи, заботься о себе, Ёнгук, — укоряет его Химчан. Это мгновенно и естественно для Химчана — высказать свое мнение Ёнгуку и получить его неодобрение.
Ёнгук просто закатывает глаза в знак согласия, привычка — половина привязанности и половина защитного механизма против придирок Химчана, когда он сходит со своего пути. Он обращается к Ёнджэ извиняющимся тоном.
— Ты, может быть, разочарован, что там нет никаких пуль. Это не похоже на стрельбу и я знаю, что это не твоя смена, у жены Сэёна начались схватки и мы не ожидали этого, к сожалению.
— Да, хён, все в порядке. Дело важнее, — уверяет Ёнджэ. У него было больше опыта работы за плечами по сравнению со средней лабораторией. Это было не так: у него были другие планы, чем, развалившись в своих трениках, взапой смотреть дорамы в квартире до настоящей смены.
— Мы убедимся, что это считается за сверхурочную работу. У Дэхёна были некоторые дела, которые он придумал себе сам, так что я буду обрабатывать жертву сегодня. Несмотря на то, что мы в основном будет сосредоточены на «эскизе» преступления.
— У Дэхёна что-то произошло? — Ёнждэ привык видеть патологоанатома почти в каждом крупном преступлении. Никакие выходные не останавливали его, и Ёнджэ становится любопытно, что именно могло произойти, чтобы не допустить прихода патологоанатома.
— Похоже, у нас сегодня спокойное место преступления, — Ёнгук кивает головой, быстро объявляя, когда он замечает, что толпа увеличивается. Они следуют за Ёнгуком внутрь магазина, как он говорит: — Я бы назвал это расчленением, что мы получили, хотя это довольно странно по сравнению с тем, что мы видели до сих пор.
— Довольно дикая выходка. Я имею в виду, что такого рода вещи случаются в крупных магазинах шоколада в районе Мёндон, что видны с улицы, — бормочет Химчан, наблюдая за плотными шторами, которые закрыты более прозрачными окнами. — У СМИ будет полевой день.
— У них уже. Кассиры говорят, что это был пик Святого Валентина, как обычно, женщины покупали все в последние минуты шоколад для подарков. Двое покупателей начали драку из-за последней коробки… Ферреро Роше. Они опрокинули экспозицию прямо здесь… и скажем так, эти коробки не были заполнены шоколадом.
— Не шутите с Ферреро, — Химчан скривил лицо, осторожно переступая через павший шоколад. — Наиболее цивилизованная женщина может превратиться в дикаря из-за этого. Особенно моя сестра.
— И это всё? — Ёнджэ спрашивает, взглянув на экспозицию, и переворачивает коробки.
— Нет, части тела были отправлены в морг в интересах сохранения их, — Ёнгук начинает объяснять, вручая им файл с предварительной картиной. — Интенсивное разложение уже началось, вы видите. К сожалению, я не упоминал об этом.
— Тьфу. Оставить Чонопа, чтобы справиться с жуткими тварями.
Я собираюсь сделать свой люминол.
Ёнгук пожимает плечами на последнюю фразу Химчана.
— Удачи, девочки уже опрошены, а Гуну проводит допрос менеджера магазина. Чоноп в углу с образцами, если ты не возражаешь, то документируй для него.
Мужчина оставляет Ёнджэ собственному разуму; он начинает листать фотографии и сталкивается, определенно, с тревогой. Интенсивное разложение обычно означает, что останки были полны червей, опыт предпочёл бы без них. Иногда есть такие сцены, которые просто…
ужасны, и они выглядят инсценированными. Кроме того, они настоящие. Обесцвеченные части тела, которые он разглядывает как мужчина, показаны в виде начинки роскошной коробки шоколада, в которую приходилось по конечности. Как только он понимает всю суть, он откладывает снимки для Химчана и ждет, когда он вернётся. Он ищет Чонопа, как и предположил, надев маску для осторожности и взяв с собой камеру.
— Эй.
Он находит сгорбленного с большой бархатной коробочкой в углу и с парой щипцов Чонопа, скудно бросающего Ёнджэ дружественный взгляд в знак приветствия в хирургической маске, в которую он облачен.
— Что ты можешь сказать об этом? — Ёнджэ говорит приглушенно из-за материала собственной маски. Он старается не разглядывать слишком много за плечами светловолосого парня и случайно замечает червей. Эти уродливые существа.
— Мы освежились. Пожалуй, только за двадцать четыре часа, — говорит он, поддев извивающийся образец из того, что называется крепкой семьей, и внимательно изучает его, прежде чем поместить в стеклянную пробирку.
Чоноп взялся за сторону полномочий по судебной энтомологии и нашел множество схожестей, как и Химчан с уликами. Но на самом деле, его талант для определения времени смерти путем различных видов мясных мух оказался не только ценным во многих случаях, но и укрепил свои позиции во всесторонней криминалистике. Как Чоноп может быть абсолютно спокойным рядом с червяками, Ёнджэ все еще в шоке. Химчан не раз выражал свои опасения по поводу послушного молодого парня, который пытается говорить с насекомыми.
— Я наблюдал за этим некоторое время, — начинает Чоноп, делая движение, чтобы вытереть пот с его тонких бровей. — Хён, ты видел фотографии, верно? Здесь есть что-то странно нежное, то, как сделано. Сделали с заботой, знаешь?
— «Нежно» — это не первый термин, который я хотел бы использовать для начинки в виде частей тела в коробку из-под шоколада, — отвечает Ёнджэ с сомнением. — Это просто один жуткий подарок.
— Жуткий подарок, тем не менее, подарок, — он нахмурил брови. — Если это предупреждение, то есть множество других способов передать послание без таких дотошностей? Например, разбросать части тела перед входом в магазин или что-то вроде того.
— Ну, подарок сталкера тогда. Что ж, мы можем подтвердить, что это преступление имело место?
— Надеюсь, эти маленькие ребята могут дать нам ответ, — руки Чонопа в перчатках и он осторожно обращается с пузырьком.
— Отлично. Я могу распылить это сейчас? — спрашивает Химчан и садится напротив двоих с люминолом. — Так мало, что я не могу найти следов. Смотря на весь этот беспорядок, здесь, на самом деле, чисто. Крови нет.
— Будь моим гостем, хён.
Химчан быстро распыляет химическое вещество равномерно вокруг затемненной области. Они ждут, чтобы что-нибудь яркое, что-то предательски ярко голубое появится, но ничего.
— Преступление было совершено не в этом месте, — наблюдает Ёнджэ.
— Никаких признаков взлома тоже. Я думаю, мы должны поговорить с менеджером. Гуну говорит, что она настаивает на том, что кто-то украл ее главный ключ и что он, вероятнее всего, преступник. — Химчан кивает головой.
— Хорошо. Так, я познакомилась с парнем в баре. Он был очень спокойным парнем. Пригласил меня в кино и, возможно, я… переспала с ним, так? Я на сто процентов уверена, что ключи от магазина украл он, — начальник магазина — красивая девушка с именем
Ёнджин на бейджике. Она кусает губу в заметном разочаровании, когда проходит допрос, сжимая руки над стеклянным прилавком шоколадных ассорти. Ёнджэ замечает некую перестановку с рекламной брошюрой и решает взять фотографии, в то время как Химчан продолжает.
— У Вас есть его имя? Или представления о том, как он мог в стороне от Вас получить партию товара?
— Я не знаю его имени… Я знаю, м-м, что он наверняка иностранец.
Взгляд Ёнджэ пересекается со взглядом Химчана.
— Это нехорошо. Если он турист, то мы не можем добыть подробную информацию о нем.
— Но вы можете найти его, верно? — давил менеджер.
— Если он может быть причастен к этому делу, но если нет… Я боюсь, расследование не в нашей юрисдикции. Это, скорее всего, дело полиции.
— Да, и прежде чем мы уйдем, — Химчан добавляет: — Вы не возражаете, если мы возьмем образец, мисс?
***
— Хочешь шоколад? — Чжунхон предлагает милую коробку конфет, которая у него в руках.
— Ох, парень, думаю, я видел достаточно шоколада за один день, — мямлит Ёнджэ в сгиб своего уставшего локтя. — Это был странный день.
— Расскажи мне об этом. Я анализировал образцы спермы весь день. Кто знал, что сперма может выглядеть так странно. — Чжунхон обменивается дружеским ударом кулаков с Чонопом, прежде чем принимает бумажный стаканчик с несквиком другой рукой из-под держателя кофе. Оба молодых парня, похоже, решили искупаться в сахаре при помощи трюфелей из молочного шоколада и ганаша.
Ёнджэ наблюдает за их перекусом, так как они ждут хроматографический анализ для завершения работы по приобретённым образцам Чонопа.
— Откуда ты взял шоколад? Не говори мне, что это Юнсун из профилирования?
— Нет, хён. Она милая и все такое, но нет. Я получил его от Джиын-нуны. Она, как бы, свалила все на меня. Промямлила о том, что у нее не хватает мужества отдать «ему», кем бы он ни был.
— Ничего себе, я никогда не знал, что у нее кто-то есть.
Токсиколог пожимает плечами в ответ Чонопу.
— Кстати, Чоноп-хён, похоже, вторая фаза этой штуки займет больше времени.
— Правда? Ну, м-м, пришлите мне тоже результаты. Химчан-хён ждёт свой кофе, и мне нужно ещё забрать некоторые результаты от Дэхён-хёна, — его работа всегда была нелегка, с ним работает профессионал и парень, который боготворит кофе.
— Как ты вообще миришься с этими двумя, Чоноп?
— Химчан-хён умрет, если вдруг этот кофе окажется холоднее, чем следует, — Чоноп говорит тяжело, как будто взвешивает последствия. — Дэхён-хён выглядит подавленным сегодня. У меня тоже есть кофе для него.
— Он был сегодня тихим, да? — то, что патологоанатом не появляется сегодня на месте преступления снова врезается в сознание Ёнджэ.
Чоноп проверяет свои часы и берет кофе с небольшим волнением.
— Ну, мне нужно бежать. Увидимся, ребята.
— Ну, во всяком случае, пока мы ждем, я получил результаты из частиц тех двух последних пуль, что отдал ты мне, Ёнджэ-хён, и у них составляющие компоненты, как у первой пули.
— Ты имеешь в виду, частицы с даты изнасилования и все остальное? — Ёнджэ встрепенулся, интересно. — Каковы шансы, что у меня есть что-то?
— Я пришлю полный отчет для тебя, — обещает Чжунхон. Он хмурится, когда едва не сшибает одинокий стаканчик кофе на столе. На нем отмечен
DH черным маркером на крышке.
— Ах, он такой забывчивый, — комментирует Ёнджэ, придерживая стаканчик. — Он забыл про кофе Дэхёна.
— Ай.
— Что «ай»?
— Хён, знаешь, что было бы совершенно замечательной идеей? Ты отнесешь ему кофе, — внезапное озарение вспыхивает в глазах Чжунхона.
— Почему я? Почему не ты?
Чжунхон деловито засовывает стакан в руки Ёнджэ и выталкивает его за дверь токсикологии.
— Я занят отправкой отчёта тебе, помнишь?
***
Ёнджэ не особо понимал, почему его выгнали из токсикологии и почему он подходил к дверному проему камеры смерти, когда ему может быть хорошо и тепло в баллистической лаборатории, но он предполагает, он сможет узнать о состоянии частей сегодняшнего дела.
Когда Ёнджэ входит в морг, Дэхён подъезжает на кресле к столешнице, кликая на рабочем компьютере. Первое, что он замечает — горка из пустых коробок конфет, сложенных на углу стола. — Популярен, не так ли?
— Я любезно принимаю каждый сердечный знак благодарности от своих фанатов, — разворачивается Дэхён и приветствует Ёнджэ с усталыми глазами и с удовольствием на лице. — Я ожидал Чонопа, но это приятный сюрприз. Ты лучшее зрелище для моих воспалённых глаз.
— Удачливо вернулся с подарками на Белый День, — судя по всему, патологоанатом быстро прикончил сладости и его бумажная работа отдыхает.
— Ну, скажем, я отвечаю любезностью… заранее, — Дэхён пошевелил бровями с намёком.
— Что ты делал сегодня? И это твой… ответ любезностью? — Ёнджэ исследует работу на столе Дэхёна с подозрением.
— Нет ничего интересного, просто предвещал сегодня плохие новости, — проговаривает Дэхён. Не совсем заметно, но складочки в углах его глаз кажутся принуждёнными.
— Должно быть, утомительно, — половина его хочет спросить, все ли в порядке, но он воздерживается. Это, может быть, личное. Семей, которые могут принять смерть близкого, не так уж и много и это остается между ними.
— Скучал по мне? — пухлые губы Дэхёна ползут вверх. — Это для меня?
Ёнджэ не обращает на него никакого внимания, передавая ему кофе.
— Не забегай вперед. Было тихо.
— Я просто шучу, но… ты на самом деле принес мне кофе. Я должен был что-то сделать в прошлой жизни, — Дэхён глазеет на стаканчик в руке, разглядывая так старательно и удивлённо, чем застает Ёнджэ врасплох. — Спасибо, малыш. Я буду беречь твои добрые намерения.
— Я даю Чонопу хорошо заслуженный отдых. Пусть парень живет, м?
— Это не так, что люди перестают умирать, когда я отдыхаю, — Дэхён расплылся в улыбке, отпивая крупный глоток из стаканчика.
Ёнджэ обвел любопытным взглядом стол для вскрытия.
— Ты взглянул на то, что привезли сегодня?
— Не особо хочу смотреть, но я буду делать вскрытие с Ёнгук-хёном позже. Больше похоже на то, что он настоял на этом. Ты будешь первым, кто узнает, если я найду что-нибудь, что щекочет твою фантазию.
— Хм, — Ёнджэ бормочет в понимании.
— Ты согласен составить мне компанию ночью? Было б неплохо, если бы ты остался. Я мог бы включить ноутбук и мы смогли посмотреть дораму или еще что-нибудь, если захочешь.
— И отказаться ото сна? Нет, спасибо.
— Ты, наверное, уже влюбился в меня, могу сказать, — Ёнджэ мог ответить дерзостью, чтобы возразить, но было поздно, и он устал. Он просто принимает позицию «закатить глаза на патологоанатома». Дэхён, кажется, в гораздо лучшем настроении сейчас; что беспокоило его раньше — исчезло с его лица. Но, может быть, глаза Ёнджэ обманывают его.
— Ты должен больше о себе заботиться. Это хорошо, когда ты спокойный такой, знаешь.
Это привлекает внимание Дэхёна.
— Повтори?
— Дай мне свой телефон, — резко говорит Ёнджэ, выжидающе протягивая руку.
— Мне нравится такой поворот событий, — Дэхён подает устройство.
— Я знаю, просто… просто успокойся, хорошо? Не засни на столе для вскрытия. Если тебе что-нибудь понадобится — просто позвони мне, ладно? — Ёнджэ нажимает на цифры на телефоне, слегка прищурив глаза. — И я не имею в виду случайно позвонить мне, чтобы пофлиртовать, пока ты в полусознательном состоянии.
Дэхён забирает у него телефон с легкомысленным выражением:
— Угу, я понял.
Ёнджэ не знает, что заставило его дать Дэхёну свой номер телефона, но какое-то беспокойство просто гложет его по странной причине. Они смотрят друг на друга, пока Ёнджэ не прерывает взгляд и не разворачивается на пятках.
— Ну, я пошёл. Не забывай, ты обещал, что сообщишь мне, если что.
Дэхён открывает рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого предпочитает «спокойной ночи».
— Хорошо. Увидимся завтра, малыш.
Дэхён написал в четыре утра, прислав селфи с сонной улыбкой, пожелав ему сладких снов с пустой чашкой кофе и немного с жуткой надписью: «Ты увидишь меня во сне сегодня вечером;)».
Появилось еще одно письмо в его почте. Что-то о возлюбленной и валентинках. Он отклоняет его как спам и удаляет, не давая второго шанса. Ёнджэ действительно ожидал фотографию члена или что-то подобное от Чон Дэхёна, но он пропускает это и легко засыпает.
