Гарри едва сумел устоять на ногах, оказавшись на Гриммо. Он до сих пор не мог прийти в себя после услышанного, после произошедшего, а потому стремительно направился на кухню, желая выпить. Уж что-что, а немного алкоголя ему сейчас точно не помешает. Или много. Как пойдёт. Появившегося рядом Критчера Поттер проигнорировал, залпом выпивая стакан виски. Вкус, как ни странно, почти не отразился в мозге, только тепло, которое разлилось из желудка по всему телу и принесло немного успокоения. Юноша упёрся руками в столешницу и, опустив голову, прикрыл глаза. Голова, как и мышцы во всём теле, гудела, на спине как будто лежал мешок камней, и создавалось ощущение, что из него выкачали все силы.
— Только порог переступил — и сразу за бутылку? — раздался от двери немного насмешливый голос. — Гарри, что происходит? — уже серьёзно и немного взволнованно спросил Сириус.
Он всего на две недели уехал по делам, а вернувшись, узнал, что в Британии полный переполох: журналисты активно пытаются проникнуть в Хогвартс, люди в панике и шоке, его дом оккупировали совы Дамблдора, а всё потому, что его крестник сменил факультет, и теперь вместо Гриффиндора учится на Слизерине. Самого Блэка этот факт несильно удивил и уж точно не расстроил. Он, как никто, знал, что решение при распределении принимает не столько Шляпа, сколько сам студент, если он на это способен, конечно. Поттер определённо был способен.
— Я только что из банка, — ответил парень, разливая виски по двум бокалам, и подвинул второй крёстному. — Ты ведь знал, не так ли? — уточнил юноша и сел на барный стул.
Гарри отчаянно пытался расставить все мысли на свои места и смириться. Его вовсе не пугало полученное наследие. То есть, «демон» звучит, конечно, напряжно, и ему ещё предстоит изучить немало литературы на эту тему, но бояться он не боялся. Не себя, во всяком случае. Единственное, что его напрягало, — Малфой. Поттер полностью отдавал себе отчёт в том, что уже привязан к Слизеринскому Принцу, что привязался в тот момент, когда принял решение перейти на его факультет. Возможно, это не совсем чистые чувства, но они вряд ли когда-нибудь пройдут, потому парень никак не мог понять: как Том сумел отказаться от такой связи, которая, кажется, проникла под кожу и теперь с силой сжимала ошейник, затягивая всё крепче с момента, как они расстались с Драко.
— Да, — ответил Сириус и сел рядом с крестником. — Поверь мне, Гарри, я, наверно, больше всех в мире ненавижу твоё наследие, и долгое время меня раздирало на части от противоречивых желаний. С одной стороны, я мечтал, чтобы оно никогда не проснулось, а с другой — чтобы это всё-таки произошло, — он сделал глоток из своего стакана и упёрся взглядом в янтарную жидкость.
Блэк очень любил парня, и каждый раз, глядя на него, напоминал себе, сколько лет его жизни пропустил, потому что, оглушённый потерей, совсем за себя не боролся. Мальчик, который был ему почти сыном, вынужден был расти в одиночестве и ненависти, сражаться в одиночку и тихо плакать по ночам в подушку, чтобы никто не услышал и не узнал. Мужчина винил себя в этом, но, в то же время, не позволял себе раскиснуть вновь, как сделал это шестнадцать лет назад. Сириус хорошо помнил, как молчал в зале суда, принимал все обвинения и даже не пытался что-то сделать, сказать или доказать. Он тогда не думал о Гарри, вообще ни о чём не думал, откровенно говоря. Кроме того, что не смог спасти и защитить Джеймса, что должен был быть с ним в тот вечер, но не смог из-за каких-то личных проблем, которые, на самом деле, того не стоили, вспоминались, как нечто мелочное и глупое. Всё своё заключение мужчина жалел, что его не было в том доме. Даже если бы он и погиб, то погиб рядом с Джеймсом. Думал он так до тех пор, пока не увидел крестника: взрослый, слишком взрослый для своего совсем юного возраста, сильный, уверенный и одинокий юноша с глазами загнанного волка. Сириус именно тогда понял, что выжил, чтобы стать надёжной опорой и поддержкой для этого волчонка.
— Что ж, оно проснулось, — сказал Поттер. — Расскажи мне, — попросил он, не поясняя ничего конкретного, потому что незачем.
Они с крёстным всегда понимали друг друга, с самой первой встречи, с первой же минуты, когда их глаза встретились. Гарри просто в тот момент подумал, что этот человек не мог убить его родителей. По глазам понял. В серых глазах мужчины было столько боли, раскаянья и гнева, что юноша отмёл свою ненависть. Она буквально растаяла под тем взглядом, наполненным тоской. Именно поэтому, потому что они были так близки, парень и пришёл к крёстному за советом, за разговором, за помощью. Он не злился на него за то, что раньше Сириус ничего ему не рассказывал, понимая, что воспоминания давались ему непросто и крайне болезненно. Сегодня бывший гриффиндорец хотел выяснить всё до конца, чтобы поставить точку и больше к этой теме не возвращаться.
— Мы с твоим отцом ехали в одном купе в Хогвартс-экспрессе, о чём ты прекрасно знаешь, — начал Сириус, собравшись с силами. — Он был очаровательным, Гарри, невероятно обаятельным. Дело даже не во внешности. Она, как по мне, была самой обычной, заурядной, да ещё и очки эти... — мужчина хихикнул. — Нет, дело было совсем не в его внешности, а в глазах, улыбке, голосе, жестах, движениях и мимике — всё это делало его особенным, а как он летал... — Блэк прикрыл глаза и улыбнулся, вспоминая лучшего друга. — Я влюбился в него с первого взгляда. То есть, тогда я ещё этого не понимал, сделай скидку на возраст, а потому мы стали лучшими друзьями. Позже, по мере взросления, мы оба понимали, что наша дружба перерастает во что-то большее. Мы начали встречаться. Никто не знал, даже Ремус, но двое самых популярных гриффиндорцев в школе до безумия любили друг друга. Всё было прекрасно, пока родители Джеймса не рассказали ему о наследии вашей семьи, — он залпом допил свой напиток и налил ещё. — Джеймс понимал, что ему нужна сильная магглорождённая ведьма, и это убивало его, заставляло разрываться между мной и долгом перед родом. Решение сойтись с Лили далось ему очень нелегко, но она была одной из лучших на курсе и подавала большие надежды. Откровенно говоря, он боялся, что я не пойму и не приму этого, но, как бы сильно меня не бесили их свидания, поцелуи, переглядки и прочее, я слишком любил Джеймса, чтобы расстаться окончательно. Однажды, так вышло, Лили о нас узнала, и твой отец всё ей рассказал, попросил прощения... Как ни странно, она всё поняла и согласилась на публике играть влюблённую пару, но более не просила от него ничего. Кроме дружбы, возможно. Наверно, эта девушка была умнее нас всех, и уже тогда понимала, что ты единственный сможешь противостоять Волан-де-Морту. Мы с Джеймсом о таком и не думали никогда до тех пор, пока не было произнесено пророчество о мальчике-победителе. Я, правда, любил его, и сейчас тоже люблю, — рассказал крёстный и снова отпил из стакана.
Сириусу было одновременно и больно, и радостно вспоминать о Джеймсе и об их отношениях. Он помнил каждую минуту, что они провели вместе, каждое касание тёплых пальцев к своей коже, каждый взгляд, поцелуй, каждую чёрточку любимого лица. Блэк помнил о нём всё, абсолютно всё, и оттого боль потери не угасала. Она напоминала о себе каждый день, каждую минуту, будто только что ему сообщили о смерти Поттеров, будто только мгновение назад он понял, что их разделили навсегда. Притуплялись эти ощущения только рядом с Гарри, который был так похож на своего отца, что иногда казалось, будто это сам Джеймс. Мужчина успокаивал себя тем, что его любимый продолжает жить в своём сыне, но он не смирился и никогда не смирится с тем, что произошло.
— Папа знал, что мы с Томом... — юноша прикусил губу, споткнувшись на следующем слове. — Он знал, что у нас одна кровь? — спросил он и допил свой виски.
Гарри уже давно свыкся с самим фактом убийства, но это вовсе не означало, что ему легко принять то, что они, по сути, одинаковые. Одна кровь, одно наследие, одна магия, одни предки, но совершенно разная судьба. Во всяком случае, Поттер хотел думать, что разная, потому что, если это не так, то какое право он имел убивать его? Почему-то сейчас ему очень хотелось прижаться к Малфою и забыть обо всём, что произошло, как о страшном сне. Последнюю мысль он постарался откинуть на задворки сознания, чтобы не отвлекаться. С этим он потом разберётся. Позже.
— Он вообще не знал, кто такой Том Реддл, до тех пор, пока не было произнесено то пророчество. Джеймс знал, что в мире есть наследник Слизерина с активным наследием, и знал его имя. Но о том, что это Волан-де-Морт, ему сказал Дамблдор в зале пророчеств, тонко намекнув, что именно его сыну придётся взять на себя роль спасителя, — сказал Сириус, и в его словах проскользнула нотка вполне понятной Гарри злости.
Директор вообще умел вовремя передавать нужную ему информацию. Альбус всегда был искусным манипулятором и правильно, удачно выбирал моменты для важных разговоров. Поттер хорошо помнил, как и сам верил ему без оглядки, курса до третьего. Тогда он впервые задумался, насколько всё, на самом деле, непросто в голове и поведении этого волшебника. Наряду с почтением к его мудрости и возрасту в парне проснулось почти восхищение его хитростью и манипулятивными способностями. Когда-то Дамблдор не помог Сириусу, а потом сказал, что верит ему, позволил участвовать в Турнире самому Гарри, и не смог разглядеть в Грюме подделку, а ведь это его друг... В общем, нестыковок было много, действительно много, и тогда парень подумал, что директор делает с ним то, чего не смог сделать с Томом, — выращивает нового себя, которым сможет легко управлять. Что бы там ни говорили, а у Альбуса всегда был нюх на талантливых и сильных волшебников, но в обоих случаях они вышли слишком самостоятельными и свободолюбивыми, ведь то, что закаляло в них силу и характер, так необходимые для Дамблдора, воспитывало в них и амбиции, которые не позволяли старику подчинить их. Можно ли судить Альбуса за желание продлить свою славу и значимость любыми средствами? Поттер не судил.
— Джеймс иногда шутил, что, будь у него наследие, — я был бы его партнёром, его якорем, как он это называл, — неожиданно сказал Сириус, меняя тему на более насущную. — Ну а кто твой якорь? Хотя, можешь не отвечать... Надо думать, не кто иной, как Малфой, — усмехнулся Блэк, отвечая на свой же вопрос.
Гарри вскинул взгляд на крёстного и кивнул. Он понятия не имел, как мужчина об этом узнал, но был благодарен ему за то, что поднял эту тему. На самом деле, его беспокоил факт партнёрства с Драко. Инстинктивно его тянуло к Малфою с непреодолимой силой, но он боялся, что это могут оказаться не его чувства, а просто выбор магии. Он очень боялся причинить блондину боль, обидеть его или ранить, потому что за эту неделю парень увидел, насколько сильным приходится быть слизеринцу и насколько он, на самом деле, чувствительный, эмоциональный, яркий. У него всегда, наверно, была симпатия к Слизеринскому Принцу, потому что его поражала и раздражала его наглость и непоколебимая уверенность в себе, но, в то же время, именно эти качества и притягивали его к Драко. Достаточно ли было этого притяжения, он не знал.
— Его выбрала магия, — пожал плечами Гарри и снова опустил голову.
Сириус же, наоборот, удивлённо посмотрел на крестника. Он понимал, что отношения между двумя парнями складывались непростые, но мужчина никогда и подумать не мог, что Поттер может не принять свои чувства именно своими. Качнув головой, Блэк рассмотрел в опущенных глазах вовсе не отрицание, а страх. Страх, что его оттолкнут и не примут, а ещё страх того, что навязанные магией отношения будут тяготить партнёра. Страх, что всё поменялось так быстро, незаметно, слишком резко и глобально. Он видел этот страх и собирался его развеять, хоть и понимал, что по-настоящему это сможет сделать только Малфой, ну и сам Гарри, разумеется.
— Нет, Гарри, его выбрал ты, — возразил Сириус. — Видишь ли, твоё наследие только обострило уже имеющиеся чувства. Если он твой партнёр, то это только твои чувства. На уровне инстинктов или ещё как-то, ты чувствуешь себя в безопасности рядом с этим человеком, ты доверяешь ему, потому что в нём есть то, чего тебе не хватает, — объяснил Блэк, глядя, как вспыхнули тёпло-золотой магией глаза Поттера.
Юноша смотрел на крёстного и немножко ему завидовал. Бродяге повезло точно знать, что он любит и любим в ответ, что его не предадут, не бросят и будут любить, что бы ни произошло в этом мире. А он всё метался, стараясь отыскать правильный вектор движения, разобраться в том, что со всем этим делать, и найти свой путь. Проблема в том, что он не знал, будет ли ему куда возвращаться после того, как он уйдёт.
— Мне надо кое-что сделать в школе, а потом ненадолго уехать, — вместо того, чтобы продолжить тему их отношений с Малфоем, сказал Гарри.
Сириус нахмурился на такой переход и поджал губы. Он считал крестника достаточно взрослым человеком, чтобы самому разобраться в любых своих отношениях, но сейчас он явно допускал ошибку, не желая принимать и понимать первоочерёдность некоторых задач. Возможно, и даже, скорее всего, ему просто нужно время, но вот только времени этого может и не быть. В конечном итоге, его будущее зависит не только от него одного. Ему бы поговорить со своей второй половинкой, а не бежать от неё прочь.
— Что тебе действительно надо, так это поговорить с Малфоем, — серьёзно начал мужчина и, увидев, что крестник готов запротестовать, вскинул руку, останавливая его. — Прервать связь вполне может и человек, причём, он тебе нужен в разы больше, чем ты ему. Поверь, Гарри, для демона, вроде тебя, нет ничего хуже, чем остаться без своего человека с разорванной или не установленной связью. Это как если бы маленького щенка после двух недель в окружении тепла и любви выбросили на улицу, и вот он знает, что где-то там есть тот, кто окружил его этой заботой, но он этому кому-то не нужен, — строго, но с долей отчаянья сказал Блэк.
Поттер нахмурился и отвёл взгляд. С одной стороны, он понимал, что крёстный прав. С Малфоем они действительно расстались не лучшим образом, и за свой позорный побег стоило бы извиниться, потому что... просто потому, что Драко действительно не хотелось обижать или расстраивать. У Гарри была острая необходимость защищать или оберегать его, постоянно быть рядом и подчиняться ему всегда и во всём — это всё, вообще-то, немного напрягало и почти раздражало. Проблема в том, что только почти, и именно это по-настоящему пугало, это отталкивало его от Малфоя, заставляя бежать как можно дальше, чтобы уже ему самому не сделали так больно.
— Но Том же как-то жил без этой вездесущей связи и своего человека, — фыркнул юноша, не желая признавать, что без Слизеринского Принца, вероятнее всего, свихнётся.
Блэк недовольно скривился и покачал головой. У них с Джеймсом всё было совсем иначе, намного проще. Они просто с самого начала были вместе: сначала как друзья, а уже после всё сложилось само собой, и они стали парой. Счастливой парой, хоть и ненадолго... Плюс ко всему, отец Гарри не был Архонтом в полном смысле этого наследия. Определённые черты, разумеется, прослеживались, но кровь спала. У крестника всё гораздо сложнее, а потому этим двоим (Гарри и Драко) нужно было, практически жизненно необходимо было во всём разобраться. Вместе.
— «Как-то», Гарри, — ключевое слово, — не выдержал Сириус. — Он был помешан на силе, власти и бессмертии. Вряд ли это можно назвать жизнью. Серьёзно, Гарри, ты — не он. Прекрати вас сравнивать. В конце концов, вы разные люди, — Блэка всегда немного раздражало, что Поттер постоянно и во всём сравнивает себя с Реддлом.
Сам же юноша недовольно дёрнул головой и поднялся. Он расхаживал по кухне взад-вперёд, чеканя шаг, и кусал губы. Бывший гриффиндорец слишком хорошо успел узнать Тома, чтобы так легко в это поверить, в то, что они разные. Хорошо, но всё-таки недостаточно. Ему нужно было во всём разобраться, а для этого следовало снова спуститься в Тайную Комнату и найти портрет Гриффиндора. Реддл был слизеринцем и, вероятнее всего, портрет Салазара, так же, как и в Гарри, признал в нём наследника, после чего отправил в свою тайную комнату. Возможно, благодаря этому обстоятельству он сумел её найти, да и вообще стал искать.
— Не такие уж и разные, — вздохнул Поттер, остановившись. — Впрочем, это ещё нужно проверить, — усмехнулся парень.
Сириусу ничего не оставалось, кроме как пожать плечами и сделать ещё глоток виски. Он по опыту знал, что крестника нельзя ни в чём переубедить, можно только подкинуть ему какие-то факты, над которыми юноша подумает, сделает выводы и примет свои решения: согласится с чужим мнением или начнёт копать дальше. Что уж тут поделать, если у него такой характер? Отцовский характер: упёртый, упорный, сильный и уверенный. В итоге, Блэк только кивнул, давая разрешение (хотя оно и не требовалось), и Гарри, ободряюще улыбнувшись, аппарировал. В поместье снова воцарилась тишина, а мужчина поднялся и направился в свой кабинет. Ему пришло время поговорить с Люциусом Малфоем. Поттеру понадобится мягкая подушка по возвращению из путешествия, и Сириус собирался ему её обеспечить.
***
Драко распахнул глаза в холле Малфой-Мэнора и ещё раз обругал себя за идиотскую привычку их закрывать. Не прошло и секунды, как рядом появился домовик, забавно хлопнув ушами. Он что-то говорил (вероятно, приветствовал), но юноша его не слышал. Оказавшись дома, староста Слизерина ощутил всю ту безопасность и надёжность, что дарили старинные стены и вековая магия, и только теперь смог отпустить себя. Тут же на плечи, будто тяжёлые камни, навалились тоска и отчаянье, а перед глазами встал последний взгляд, что бросил на него Поттер: отчаянье, смешанное с непониманием и страхом, почти паникой. Глубоко вдохнув привычный с самого детства запах свежести и тепла, парень понял, что, наконец-то, после этой длинной недели, он снова попал домой. Когда-нибудь, он надеялся, Гарри тоже сможет принять это место, как свой дом. Тряхнув головой, юноша перевёл взгляд на домового эльфа, который по-прежнему стоял рядом.
— Отец дома? — спросил он, направляясь к широкой лестнице.
Ему необходимо было поговорить с родителем, потому что больше он ни с кем не мог поделиться всей ситуацией, а если этого не сделать, то парень рискует свихнуться. Да и никому бы он не доверился, кроме отца. В конце концов, Гарри был прав, когда говорил, что в детстве он больше времени проводил с матерью, но не сейчас. Сейчас единственным, к кому он мог прийти со всем произошедшим, был Люциус, а произошло много чего. Малфой чётко отдавал себе отчёт в том, что он тонет во всей этой ситуации и в перипетиях их с Поттером отношений, потому что всё развивалось даже слишком быстро.
— Хозяин Люциус в своём кабинете, сэр, — ответил домовик, на что Драко только усмехнулся и принялся стремительно подниматься по лестнице. — Мне доложить о Вашем появлении, молодой хозяин? – спросил эльф, семенящий рядом с ним.
Драко бросил на него взгляд и отрицательно покачал головой. Отец, скорее всего, и так уже прознал о его появлении (магия поместья всегда оповещает хозяина о прибытии гостей), а если и нет (мало ли что), то уж точно ждёт его, потому что крёстный наверняка сообщил о том, что он покинул школу. Северус и Люциус были близкими друзьями и, юноша бы сказал, Снейп — единственный человек, которому доверяет его родитель, и наоборот тоже. У самого парня таких друзей так и не появилось. Увы. Остановившись возле нужной двери, Драко поглубже вдохнул и постучал. Прошло, наверно, не меньше минуты, прежде чем он услышал разрешение войти, что, собственно, и сделал.
Люциус сидел за массивным дубовым столом и просматривал какие-то бумаги, делая в них пометки и надиктовывая что-то прытко пишущему перу. Как обычно, сосредоточенный и внимательный, с собранными в низкий хвост волосами, в обычной белой рубашке и чёрных брюках — именно так выглядел великолепный лорд Малфой в домашних условиях. Драко закрыл за собой дверь и сел в кресло напротив отца.
— Драко, — поприветствовал сына Люциус и отложил все дела.
Не сказать, чтобы он сильно удивился, когда ребёнок сказал ему, что влюбился в Поттера и хотел бы быть с ним, но, тем не менее, решил его в этом начинании поддержать. Не только из любви к своему наследнику и ради его счастья (хотя это, конечно, в первую очередь), но и из своих, исключительно корыстных, соображений. В правительстве назревали значительные перемены и, несмотря на то, что Гарри предпочёл уйти в спорт, его мнение всё равно будет играть не последнюю роль при выборе, да и при работе нового правительства. Фаджу уже давно пора в отставку, а последние события и вовсе дискредитировали его в глазах общественности, так что даже удивительно, что ему позволили ещё год просидеть в кресле министра. Гарри Поттер. Слишком сильный и вознесённый толпой, слишком приятен для зарубежных партнёров и союзников. О да, иметь в семье Национального Героя — очень полезно не только для бизнеса, но и для политической карьеры, так что лорд Малфой такой выбор Драко одобрял, хоть и понимал, что сын вряд ли о чём-то подобном задумывался.
— Здравствуй, отец, — кивнул юноша, глядя на серьёзное и сосредоточенное лицо Люциуса. — Как ты думаешь, у меня есть анимагическая форма? То есть, являюсь ли я природным анимагом? — спросил парень, решив зайти издалека.
Судя по вскинутой брови, отец этот манёвр понял. Впрочем, слизеринец и не сомневался, что поймёт, потому что это же отец. Люциус всегда был очень проницательным, чему его наследник пока не совсем научился. Возможно, будь он таковым, — и разобраться в собственной жизни было бы в разы легче, а в голове не роилась бы сотня мыслей и сомнений. Для него сейчас всё было сложно и неоднозначно, причём, он сильно сомневался, что в ближайшее время всё станет легче и прояснится. Именно поэтому юноша сейчас был здесь и жаждал совета, нуждался в нём.
— Вероятнее всего, да, — ответил Люциус, откинувшись на спинку кресла. — Твоя мать вполне могла передать тебе своё наследие, я не проверял. Считал, что если ты захочешь, — сам всё выяснишь. Тем не менее, мне кажется, что ты пришёл поговорить не об этом, — сказал мужчина, внимательно наблюдая за сыном.
Он действительно никогда прежде не задумывался об анимагии. Сам он её у себя не развивал (не имел предрасположенности, да и вообще), Нарцисса, хоть и имела анимагическую форму, никогда ею не пользовалась... Вот и получилось, что с Драко об этой форме магии никто и никогда не говорил. Впрочем, мужчина был уверен, что эти вопросы — лишь прелюдия к предстоящему разговору. Ребёнок просто оттягивал его, обдумывая что-то или подбирая слова. Люциус, на самом деле, прекрасно знал, о чём пойдёт речь, поскольку ему уже кое-что успел рассказать Северус, связавшийся с ним пару часов назад. Теперь мужчина ожидал более развёрнутого рассказа от сына.
— Обо всём, что я тебе расскажу, не должен узнать никто. Даже Северус, — попросил Драко, но в глазах его блеснула такая сталь, какой лорд Малфой ещё никогда не видел во взгляде своего отпрыска, а потому он согласно кивнул, прекрасно понимая, что действительно никому не расскажет. — В Гарри проснулось его родовое наследие, Архонт — демон природы и космоса, сосредоточение тёмной, стихийной материи. Он — последний наследник Слизерина и Гриффиндора. С Тёмным Лордом у них была одна кровь, кровная связь. Как и любой другой демон, он нуждается в своём партнёре — человеке, который будет стабилизировать его магию. Этому человеку Поттер будет принадлежать полностью, подчиняться во всём, если они установят связь и один из них эту связь не разорвёт, — почти отрешённо сообщил юноша.
Он всё ещё не мог до конца прийти в себя после всего случившегося, после слов Грандвера и реакции на них Гарри. Его поведение указывало на то, что гоблин не ошибся в своих выводах. Они партнёры, они должны быть вместе, но Поттер казался слишком шокированным и не готовым к тому, что он услышал. Малфоя-младшего очень беспокоила такая реакция, мягко говоря. Парень хотел верить, что это ещё не конец их истории, но вряд ли это зависит от него, что бы там ни говорил Снейп.
— То есть, теперь Поттеру нужно этого партнёра найти? — уточнил Люциус, пытаясь всё это осознать и переварить.
Мужчина, разумеется, хотел узнать парочку скелетов из шкафа Национального Героя, но и не подозревал, какими они, в итоге, окажутся. Уж точно он не ждал, что Золотой Мальчик окажется тёмным демоном, да ещё и одной крови с почившим Тёмным Лордом. Это очень интересные скелеты, потому что им только нового Всетемнейшего не хватало... Многих до сих пор типает от имени Волан-де-Морта, что и неудивительно. Люциус должен был признать, что и сам до сих пор вздрагивает от упоминания этого существа. В общем, очень бы не хотелось, чтобы Гарри занял его опустевшее место.
— Он его уже нашёл, — ответил Драко. — Партнёр Поттера прямо перед тобой, отец, — пояснил он.
Юноша и сам ещё не до конца верил в свои же собственные слова. То есть, он не думал, что это сон или какая-то другая ванильная чепуха... Нет, он просто боялся поверить в это раньше времени. Пока Гарри не скажет ему, что они теперь вместе, слизеринец и не поверит, хотя, ему казалось, он уже чувствовал их связь. Тонкую, но крепкую ниточку, которая соединяла их, тянулась от самого Малфоя к Поттеру. Так правильно, близко и желанно.
— Тогда я не понимаю, почему ты сейчас со мной, а не с ним. Вам бы следовало обсудить, что делать со всем этим, — высказался мужчина и вскинул бровь в недоумении.
Такая информация его несколько... удивила, если это слово тут уместно, но, в конце концов, сына всегда тянуло к Поттеру, так что такой исход был предсказуем. Вряд ли в мире ещё найдётся человек, так же осознающий свою ответственность перед партнёром (слово «демон» как-то не очень желало ассоциироваться с Героем, даже в мыслях), так же желающий этой связи не из-за собственной выгоды, а от искреннего чувства. Вряд ли найдётся тот, кто никогда не станет манипулировать Гарри, зная о своей власти над ним. Малфои не влюбляются, но они самоотверженно любят, и Люциус видел именно любовь в глазах своего сына. Настоящую, сильную, жаркую любовь, которую легко было разглядеть за холодностью серых глаз, что загорались при упоминании уже бывшего гриффиндорца, что сияли лунным светом от переливающейся в них серо-голубой магии. Такое чувство даётся только раз в жизни, и лорд Малфой был убеждён, что в зелёных глазах Поттера тоже проскальзывают искорки лазурной магии при мыслях о его наследнике.
— Он отправился к Блэку и, кажется, не очень-то обрадовался новости о нашей связи, — ответил Драко и опустил глаза на свои руки.
Эта мысль не давала ему покоя и сильно тяготила, потому что он понимал, что никогда не сможет отпустить Гарри. Он хотел быть с ним, говорить и молчать, просто быть рядом, но он боялся, что ему не дадут такой возможности. Слишком Поттер любит свободу, ценит её и хочет сохранить, а Малфой слишком сильно хочет держать его за руку. Вопросов в голове было много, но слизеринец не мог ответить на них в одиночку.
— Не думаю, что дело в тебе, — мягко улыбнулся Люциус, как улыбался только сыну и жене. — Его жизнь очень резко меняется и ему нужно время, чтобы свыкнуться и осознать всё это. Всю жизнь он был Героем, Золотым Мальчиком Дамблдора, Надеждой всего магического мира, по умолчанию светлым. Он убил Тёмного Лорда, в конце концов. Но! Теперь в его голове всё переменилось. Тёмный, демон, да ещё и одной крови с тем, кого убил, вынужденный подчиняться, обладая космической мощью, которая, как выяснилось, принадлежит тебе. Он наверняка задаётся вопросами: имел ли он право судить и убивать Волан-де-Морта, будешь ли ты с ним в этой ситуации, что делать дальше и Мерлин знает, какими ещё... Сейчас тебе нужно определиться с тем, хочешь ли ты быть с ним, и, если это так, проявить терпение. Мне почему-то кажется, что Поттер не тот человек, которому легко довериться кому-то, — посоветовал мужчина.
Старший Малфой даже не сомневался, что у них всё сложится, но только в том случае, если один сумеет поверить, а второй — этого доверия дождаться. Гарри пережил слишком много запретов и ограничений в своей жизни, и теперь жаждал свободы. Важно было, чтобы он понял, что настоящая свобода ждёт его не в небе на метле, а дома, рядом с человеком, который его любит, и парень это поймёт. Обязательно поймёт, как все однажды понимают, а его сын сделает всё, чтобы это понимание настигло его как можно скорее.
— Думаешь, он любит меня? — спросил Драко, подняв полный отчаянья взгляд на отца.
Ему очень хотелось верить его словам и, разумеется, он понимал, что справиться со всем, что сегодня на них свалилось, очень непросто, а потому хотел быть рядом с Гарри. Видеть его, касаться и поддерживать, сказать, как сильно он его любит и ценит. Много чего сказать, на самом деле, но главное — узнать, что обо всём этом думает сам Поттер. Даже не услышать ответы, а увидеть их в глазах цвета самых дорогих изумрудов.
— Если он позволил тебе сегодня пойти с ним, то уж точно не равнодушен, — подмигнул Люциус. — А сейчас тебе пора возвращаться, — сказал он и головой указал на камин.
Драко улыбнулся и, поднявшись, подошёл к камину. Простившись с отцом и поблагодарив за разговор, юноша отправился обратно в Хогвартс, надеясь, что крёстного не будет в кабинете. Мужчина проводил сына и вздохнул. Он никогда не думал, что отношения в жизни его ребёнка будут складываться так непросто, но, возможно, это не так уж и плохо. От раздумий его отвлёк «звонок» по каминной сети. Звонил Сириус Блэк. Усмехнувшись, Лорд Малфой на звонок ответил, чувствуя, что события развиваются, и развиваются интересно.
***
Над Хогвартсом давно опустилась ночь, в окна заглядывала полная луна, серебря всё своим сиянием, по-осеннему холодный ветер пригибал местами пожелтевшую траву к земле и ударял в стёкла, словно хотел пробраться внутрь. Гарри сидел на краю кровати и смотрел на беспокойного во сне Драко, который то кутался в одеяло, то высовывал из-под него конечности... Поттер улыбнулся и взмахнул палочкой, сбалансировав температуру в комнате. Малфой, наконец, успокоился и задышал ровнее, проваливаясь в глубокий сон.
— Дождись меня, Драко, — прошептал бывший гриффиндорец и поправил прядку светлых волос. — Я вернусь к тебе, обещаю, — юноша поднялся и отправился прочь из комнаты.
Разговор с Годриком многое объяснил и расставил по своим местам, но для полного контроля над ситуацией этого всё ещё было недостаточно. Сейчас ему действительно лучше всего исчезнуть, чтобы спокойно во всём разобраться. Чёрный волк с горящими зелёными глазами покинул территорию школы, растворившись во тьме Запретного Леса, но его сердце и душа остались за крепкими, надёжными стенами, в руках старосты Слизерина. Теперь он это очень хорошо понимал, а потому и уходить ему было не страшно. Просто волк знал и верил — ему будет, куда вернуться.
